Философия из пупка

Только родив ребенка, ты понимаешь, какое у тебя на самом деле мировоззрение

Share on Tumblr

Елена Костылева — журналист и поэт, один из идеологов петербургского книжного магазина «Порядок слов». Недавно Елена родила дочь Лизу-Марию и теперь описывает новый опыт в своем дневнике.

Смотрим по ночам «Доктора Хауса», как все пары, прожившие вместе уже, скажем честно, какое-то время. Раньше я думала, что это сериал про «опасносте», которые таятся в пыли или в краске на стенах, а теперь я думаю, что это сериал про то, как медицина в лучшем случае бессильна.

На днях пересмотрели древнюю серию, где пациент-террорист захватывает приемную Кадди и требует: а) поставить уже наконец ему диагноз, б) колоть врачу все то же, что Хаус прописывает ему, пациенту. Так эта врач на глазах начинает загибаться — у нее отказывают почки, замедляется сердечный ритм. Вы можете возразить, что она уже была больна, — так ведь и пациенты нездоровы. Им все это колоть, значит, можно?

Хотела б я, чтоб наша педиатра попробовала на себе все те лекарства, которые она, посещая нас раз в месяц, исправно прописывает нашей совершенно пока, т-т-т, здоровой девочке.

В детстве я училась в странном месте, которое когда-то готовило абитуриентов в медвузы. Когда в перестройку пошла мода на гуманитарные учебные заведения, оно стало медико-философским лицеем.

Среднее образование навсегда искалечило меня.

С тех пор я все время пытаюсь вывести, как говорят французы, «философию из пупка». Пупок Лизы-Марии очень для этого подходит.

Почему, объясните мне, средство от насморка должно вызывать отек слизистой носа? Почему средство от аллергии (несуществующей) должно вызывать аллергию? Как вообще с этим быть? И кто в конце концов несет ответственность за ребенка — я или врач?

На прошлой неделе вышла последняя серия «Доктора Хауса». Сериал длился восемь лет, получил множество премий «Золотой глобус» и «Эмми» и попал в Книгу рекордов Гиннесса — его посмотрели свыше 80 млн человек в 66 странах мира

С появлением ребенка ты наконец четко понимаешь, какое у тебя, в сущности, мировоззрение.

Раньше я эти лекарства хотя бы покупала и ставила в холодильник. Теперь я сразу читаю список побочных эффектов в интернете и говорю себе, что куплю попозже, в случае если дитя чем-нибудь, не дай бог, заболеет.

Я не одна такая — знакомые матери массово перестали слушаться врачей с советским образованием, которые прописывают лекарства только потому, что должны что-то прописывать. Сейчас государство наконец убрало свои лапы из этой сферы — если с ребенком все в порядке, то хотя бы до года сильная мама в состоянии защитить его жизнь от вмешательства всяких министерств и ведомств.

Вообще это страшно важно — защитить. Невыполнимость этой миссии, да и сам акт рождения детей — художнический вызов, которому, честно говоря, совершенно нет места в обычной эгоистичной человеческой жизни.

Нормальному человеку решиться на это невозможно в принципе.

И в то же время с детьми жить почему-то становится легче. Откуда берется эта легкость? Не только же от того, что ты реплицируешь собственные гены, и не от того, что в старости, как многие ошибочно думают, дети поднесут тебе стакан «Сан-Пелегрино».

Легкость, как мне думается, берется от неотчуждаемости опыта. Ты родил, кормил, смотрел в глазки, щекотал животик, видел улыбку (да!), это с тобой произошло, это твое и никто не сможет этого у тебя отнять — нет такой силы на свете. Эта нехитрая мысль, наверное, помогала выжить людям в Освенциме.

И еще два соображения, ассоциативно они связаны с предыдущими. Во-первых, отнять у человека можно многое. У меня, например, украли телефон, где было видео из родильной палаты, я не успела его перекачать в компьютер. До сих пор не понимаю, как такое можно украсть, — как написал потом в стихах ее папа:

Там Лиза-Мария лежит у меня на руках

и первый раз в жизни

дышит.

Ощущение было настолько острым, что я начала писать эти колонки, чтобы что-то осталось от ее младенчества, чтобы не все забылось. Выяснилось: чтобы что-то оставалось, надо делиться, а не сидеть на своих сокровищах, как Кощей Бессмертный (и тот смертный).

И во-вторых, незаконная ассоциация (не такими ли живет сознание?), пришедшая из Освенцима. Про наручники. Вы, может быть, помните, что я купила мужу в секс-шопе наручники, когда была на девятом месяце. Они пролежали все это время в шкафу, а недавно я их применила. В подробности углубляться не стану, но всем рекомендую.

Спасибо всем, кто за нас переживал.