Нищета эскапизма

Почему от государства не убежишь и не спрячешься?

В рубрике «Нас не спрашивали» могут высказаться все приятные люди. Опостылевшие медиа, возмутительные стартапы, потерявшие стыд политики — всем рано или поздно воздастся. Коротко. Субъективно. Жестко.

Михаил Пожарский наблюдает за протестами в Гонконге и рассуждает о том, почему склонность недовольных масс в России сидеть тихо и не лезть в общественные дела не приведет ни к чему хорошему

Если  вам  нужен  образ  будущего,  вообразите сапог, топчущий лицо человека — вечно.

Джордж Оруэлл

Несколько недель в Гонконге продолжаются массовые акции гражданского неповиновения с требованиями прямых выборов администрации города. Главная движущая сила протестов — студенческие организации.

Глядя на Гонконг, мы можем смеяться. Сквозь слезы. В ситуации, в которой семимиллионный город дает бой полуторамиллиардному «старшему брату», жители нашей великой страны сносят стоически любые побои. Цензура? Эмбарго? Да пожалуйста. Случалось ли в новейшей российской истории, чтобы студенческие организации устраивали массовые протесты?

Если и существует идеология, консолидирующая все наше общество от первого олигарха до последнего студента, — это идеология эскапизма. Не надо лезть в дела общественные, там опасно и скучно. Лучше заниматься «своими делами» и вообще «начинать с себя»: сходи на курсы личностного роста, организуй стартап, усынови собачку, обустрой лужайку возле дома такой нужной (особенно зимой) велодорожкой.

Ну да, был тут один со стартапом. Попытка засунуть голову в песок еще не спасла жизнь ни одному страусу (именно поэтому страусы так вообще-то не делают). А попытка удалиться из общественной жизни приведет лишь к тому, что отнимут даже любимую велодорожку. Прихватив заодно жизнь и свободу. Далее постараюсь объяснить почему.

Оседлый бандит

Начнем с теории. Ее любезно предоставил нам американский экономист Мансур Олсон. За отправную точку берется то, что основой власти является насилие, а главной человеческой мотивацией — корысть. Не то чтобы мы все из себя такие циники, просто модели, объясняющие работу социума, не должны зависеть от качественных характеристик людей («хороший», «плохой», «злой»).

Самая примитивная форма власти — это кочевой бандит: племена гуннов Аттилы, монгольские орды Чингисхана и тому подобное. Кочевой бандит живет по принципу набежал — отнял — убежал, стремится отобрать все до последнего, подчас вырезает все население, включая грудных детей. Just for lulz.

Глубокая философская база кочевого бандита отражена в цитате, которую приписывают Чингисхану:

Самая большая радость для мужчины — это побеждать врагов, гнать их перед собой, отнимать у них имущество, видеть, как плачут их близкие, ездить на их лошадях, сжимать в своих объятиях их дочерей и жен».

Эта цитата впоследствии органично прозвучала из уст Конана-варвара

Но рано или поздно кочевой бандит либо украсит своим черепом ограду какого-нибудь города, либо остепенится и превратится в бандита оседлого — автократа. Автократ властвует над ограниченной территорией, из года в год обирает одних и тех же подданных и должен оберегать свои инвестиции. Поэтому вместо тотального грабежа теперь респектабельное налогообложение, вместо изнасилований — набор в гаремы и право первой ночи. Одним словом, культура. Автократ завязывает с привычкой справлять нужду прямо с седла, учится пользоваться вилкой, объявляет себя защитником истинной веры, потомком легендарных героев или сразу богов — это уж как наглости хватит.

Большую часть истории большая часть человечества жила под властью того или иного автократа, периодически меняя хозяина при переделе территориальной собственности. Сдавала зерно в казну, сыновей — в армию, дочерей — в гаремы. Автократия — это, можно сказать, естественное состояние общества.

А демократия, согласно Олсону, выходит нечаянно, когда несколько равноценных wannabe-автократов сталкиваются лбами на небольшой территории. В интересах каждого из них оказывается создание такой системы, в которой ни один не сможет узурпировать власть, основав очередной тысячелетний рейх. А в качестве побочного эффекта права и свободы перепадают и простым смертным. Жить захочешь — напишешь и билли о правах, и конституцию, и хитрую систему разделения властей выдумаешь.

Демократия с гораздо большей вероятностью случится на маленькой территории, чем на большой (отсюда и города-государства). Но эта конструкция крайне неустойчива: стоит системе дать сбой как — аве, Цезарь! — она уже не демократия, на границах точат зубы армии автократов, а на дальних подступах бродят неприкаянные чингисханы с ордами воинственных оборванцев. Греческие полисы отбивали-отбивали атаки персидской автократии, а все равно закончили автократом Александром Македонским.

20 000 монгольских тугриков с Чингизханом

Но есть у демократии одно махонькое преимущество. Демократические правители, сознавая, что трон под попой стоит шатко, вынуждены ограничивать свои аппетиты и больше расходовать на общественные блага, чтобы граждане-избиратели оставались сыты и довольны. Этим объясняются экономические успехи демократий. Несмотря на это, крупные автократии веками давили маленькие демократии. Изменения наметились после того, как несколько протестантских банд не смогли поделить Англию в XVII веке, а еще через век ее же бывшие 13 колоний умудрились создать демократию на довольно обширной территории. Но даже сейчас на планете всего 28 демократий из 167 государств. И даже заслуженные демократии из верхней части списка регулярно проходят тесты на вшивость — вспомните Эдуарда Сноудена и шутки спецслужб.

Обратите внимание, что модель Олсона не различает сорта стационарного бандитизма на основе их цвета, запаха и консистенции (монархия, теократия, фашизм, коммунизм, вот это все). Не различает — и правильно делает. Легитимность якобы той или иной автократии стоит считать простым следствием перераспределения общественных благ в пользу идеологической обслуги конкретного автократа. Случается, кому-то бандиты в короне нравятся больше, чем бандиты в кителе, или наоборот — это просто личные эротические предпочтения, будем к ним толерантны.

А есть ли у вас права?

Таким образом, наш мир — довольно неуютное место. Наивно думать, будто можно выйти из большой игры автократов, посвятив свое драгоценное время тому, чтобы постить котиков в «Фейсбуке». Попытка обменять лояльность на права не пройдет. Противоположная сторона (автократ) — она, как та мексиканская мафия из фильма «От заката до рассвета», не знает слова «бартер». И слова «права» тоже не знает.

Представления о том, что у людей есть личное пространство, занимают в мировой культуре примерно то же место, что демократии в мировой истории. В большинстве культур высшей добродетелью считается лояльность начальству, а львиная доля мировой философии сводится к тому, что нужно покорно сносить самодурство правителей, тем самым повышая личный уровень духовности или накапливая бонусы для обмена в потустороннем мире (см. стоицизм, христианство, буддизм и т. д.).

Концепцию неотъемлемых или естественных прав выдумали в демократической Греции. Причем изначально права распространялись лишь на небольшую прослойку полноценных граждан (это которые не рабы, не вольноотпущенники, не бабы), да и тех могли заставить выпить яду за неподобающие речи. Демократиям понадобились века социальной эволюции и ведра крови, по завету Джефферсона пролитые на дерево свободы, чтобы в священный круг приняли женщин, низшие классы и неправильные национальности.

Но для автократий сама концепция естественных прав — нонсенс. Что естественно, так это слушаться правителя. Все остальное — происки врагов, подкоп под фундамент нашей многовековой духовности. Понятие «право» приравнивается к понятию «закон», а законы издает автократ. В общем, право — это то, что барин разрешил. Вот и вся правовая концепция стационарного бандитизма (некоторые называют такую систему потестарной).

Наведение порядка

Здесь как раз уместно вспомнить недавний опрос, согласно которому дорогие россияне видят в родном правительстве моральный авторитет. То есть источник суждений о добре и зле, ни больше ни меньше. И это неудивительно. Последняя демократия на этой территории закончилась в 1480 году (почему так получилось, можно почитать у гарвардского историка Ричарда Пайпса, лондонского историка Джеффри Хоскинга и других матерых русофобов). В дальнейшем все ситуации многовластия, которые могли потенциально привести к демократии (в отечественной терминологии — «смута», «бардак», «ослабление государства»), неизменно заканчивались пришествием нового автократа (в отечественной терминологии — «наведением порядка»).

Итак, чем чревато очередное наведение порядка?

Минимизация расходов на общественные блага

Предоставление общественных благ — это вынужденная для автократа мера. Он делает это в минимальном объеме, дабы население совсем не зачахло (самые наглые автократы еще именуют эти услуги «бесплатными»). Поэтому нечему удивляться, если внезапно выясняется, что бюджетные расходы на такие блага, как здравоохранение и образование, в несколько раз меньше, чем расходы на аппарат насилия (армия и полиция).

Глобальные проекты

Автократ мыслит глобально, поэтому меряется богатством он не с соседом по даче (это мелкобуржуазно, пошло), а сразу со всем миром. Отсюда и соответствующие проекты: пирамиды, дворцы, монументы до неба, факельные шествия. Нынче в тренде Олимпиады. Олимпиада — она, конечно, зрелище для народа. Примерно как пирамида Хуфу — усыпальница для египтян, а Версаль — дворец для парижан.

Война — спорт королей

Демократиям обычно невыгодны завоевания. Новые территории — это новые избиратели, которых нужно ублажать. Но для автократий — новые подданные, источник дохода. Поэтому нет на свете такой автократии, которая не мечтала бы о возвращении исконных территорий, которые по справедливости принадлежали ей в каменном веке. Ура, #судетынаши!

Воспитание

К содержанию голов подданных автократ относится не менее трепетно, чем к содержанию их кошельков. Отсюда ярая любовь к морально-нравственному воспитанию населения и прочий brainwashing. Поэтому религиозное образование в школах (с одновременной отменой домашнего образования), запрет на бездуховные концерты, цензура в СМИ. Хорошо бы еще отцензурировать интернет, только непонятно как, поэтому просто стукнем по нему дубиной. Научим всех (например, дизайнеров одежды) правильно родину любить.

В общем, все идет по плану. И чем дальше, тем хуже, не обольщайтесь. По Олсону предельной для автократии является такая степень давления на общество, которая чревата потерей прибыли. Но это если предположить, что автократ — существо рациональное, без психических отклонений и пристрастия к тяжелым наркотикам. А подобные обстоятельства, между прочим, угробили не одну великую автократию. Порой и 16 покушений не помогают, спросите у немцев.

Олсон также исходит из установки, что автократ живет, взимая налоги с населения. Но что, если основа дохода автократа — вовсе не население, а некий природный ресурс? Не должен ли тогда автократ воспринимать население не как ценный актив вроде стада овец, а как назойливых вредителей вроде саранчи? Тогда многое становится еще понятнее, а будущее выглядит еще более радужным. Нужно и дальше проводить крестные ходы против коррупции, авось поможет. Хотя мне кажется, что предполагаемый адресат этих хождений сейчас благоволит скорее нехристям Гонконга, ведь они хотя бы пытаются.