ласти ждут 300 человек, а устроители акции — 1000. Разница, честно говоря, небольшая. Примерно столько же там было и год назад, и два. Да и были это в основном те же люди. В стране сменился президент, случились Болотная и 6 мая, посадили Pussy Riot, Лимонова показали по телевизору, а на антифашистском фронте без перемен. На полках пылятся, ожидая своего часа, все те же маски и черно-красные флаги.

В январе прошлого года, после Сахарова и до морозного марша по Якиманке, то есть на пике протестной экзальтации, я отправился на это шествие как антифашист в прямом смысле этого слова — как человек, не приемлющий ксенофобию в любых проявлениях. Но довольно быстро понял, что меня там, в общем, и не ждут.

Да и разве можно почувствовать себя уютно в движущейся толпе закрывших лица молодчиков, ревущих свое «Алерта! Алерта!». Вдоль по бульварам топчутся по колено в снегу шпики, вечно ищущие кого-то взглядом, анархисты скандируют «Выше, выше черный флаг, государство — главный враг» и какие-то еще антикапиталистические речевки с общим посылом «ешь буржуев». Единственный лозунг, с которым хочется согласиться, «Наше отечество — все человечество», разносится с такой агрессией, что все равно не по себе. 

Станислав Маркелов — адвокат, правозащитник, президент Института верховенства права, сотрудник Института «Коллективное действие». Был адвокатом семьи убитой Эльзы Кунгаевой в рамках получившего широкую огласку дела полковника Буданова. Стал жертвой громкого убийства в центре Москвы вместе с журналисткой «Новой газеты» Анастасией Бабуровой.

уверен, что я вправе влезать со своим уставом в чужой монастырь, но все же замечу, что это не вполне антифашистское шествие. Антифашистское шествие — это все же такое шествие, где есть место всякому, кто ненавидит фашизм. А то, что сейчас происходит каждый год 19 января, — памятная прогулка пары сотен радикальных леваков в день убийства дорогих им людей.

Причем складывается ощущение, что больше им и не нужно. Свои пришли, и хорошо. Поминальная процессия отправилась в путь. Обывателей и филистеров, не читавших Грамши и Лукача, просьба не беспокоить. Сектантство, зашоренность, нежелание выходить за рамки своего «движа» — типичные симптомы любой внесистемной организации в России, как левой, так и правой.

В 2011 году националист Никита Тихонов был приговорен судом присяжных к пожизненному лишению свободы за убийство Маркелова и Бабурова, его подруга Евгения Хасис была приговорена к 18 годам лишения свободы.

Возможно, для кого-то антифашизм — это действительно подпольные сходки, камень в окно, драки за углом, граффити на стенах и пресловутая «Алерта». Но ведь антифашизм — это еще и дневники Тани Савичевой и Анны Франк, читая которые нельзя не прослезиться ночью, это память о сгоревшем в танке прадеде, не казенная, а тихая и настоящая, это фотографии из концлагерей, от которых зубы сводит в отчаяньи, это желание плюнуть в лицо всякому, кто строит теории о расовой полноценности, это комок в горле, когда о гастарбайтерах говорят как о скоте. Первое — субкультура, второе — идея, за которой миллионы.