Курить хочется

Олег Соболев 5 марта сходил на митинг в Мурманске и от грусти, тоски и безнадежности захотел прожечь себе сигаретой глаз

Share on Tumblr

Музыкальный критик и журналист Олег Соболев живет в Мурманске
и пишет об этом городе не менее интересно, чем о музыке.

Вот как это выглядело.

На неубранной парковке возле ДК железнодорожников — большого некрасивого здания на одной из таких многочисленных в провинциальных городах центральных улиц, где, несмотря на местоположение, почти никто не бывает без сильной нужды, — собралось человек 60. В сторонке активно зевали пять полицейских. 

Устроители — некая группа «Гражданская инициатива», состоящая из людей, очевидно, политикой профессионально никогда не занимавшихся, — по очереди держали не очень проникновенные, но невероятно вежливые речи в мегафон, у которого на полпути стали садиться батарейки. В какой-то момент высказываться пригласили всех желающих — их оказалось немного.

В сугробе неподалеку удобно лежали две луковицы, кочан капусты, свекла и груша — в них всадили маленькие плакаты с перечеркнутым лицом Путина.

Стояла типичная для раннего марта в Мурманске погода: вроде бы не холодно, но мерзко. В воздухе было ощущение приближающейся со скоростью света весны — ощущение, про которое понимаешь, что оно трагически обманчиво, но не поддаться ему нельзя. Страшно хотелось курить, но не было сигарет, а бежать за ними казалось по-человечески неудобно. 

Московское протестное движение озабочено тем, как говорить с той, другой Россией, которая за Путина. В Мурманске подобных вопросов просто не задают. Здесь от любого протеста отвернулись все возможные серьезные политические партии; здесь позволяют протестовать только в самых невидных и неслышных местах; здесь нет ни одного, кажется, человека, способного говорить с хотя бы малочисленной, но все-таки толпой, и поэтому усилия «Гражданской инициативы» по поддержанию хоть какого-то организованного протеста похожи на усилия родственников много лет уже находящегося в коме и давно перешедшего в вегетативное состояние больного. На мурманских митингах произносятся сплошь правильные слова о том, что квартплаты слишком высоки, что областная администрация некомпетентна, что Путин все украл, но произносятся они десятком людей, большая часть из которого, кажется, разбуди их ночью, станут в полубессознательном состоянии быстро проговаривать те же самые рефрены. 

«Как вы думаете, кто после Путина будет руководить Россией? Кадыров! Вот такая перспектива у нас впереди, если мы не объединимся». Руководитель мурманского отделения организации «Забытый полк» Владимир Медведев на митинге в Мурманске 5 марта

Все остальные проходят мимо.

И вот то ли из-за сочувствия к организаторам, то ли из-за того, что закончились сигареты и стало нервно, то ли из-за того, что я тоже очень люблю поговорить сам с собой, я ни капли не удивился, когда под конец вчерашнего митинга обнаружил себя с мегафоном в руке. Это был мой первый опыт публичного политического выступления, и он, пожалуй, соответствовал атмосфере мероприятия. Пришлось сразу убрать взгляд в землю, потому что в ответ на меня смотрели оценивающе-ненавистными взорами — такими обычно капризные дети смотрят на новые игрушки.

Запинаясь, путая слова, зачем-то выбрав крайне неудачную интонацию молодого учителя, пришедшего в первый раз на практику в пятый класс, я, как и все выступавшие до меня, не сказал ровным счетом ничего дельного и, закончив, ровным счетом ничего не почувствовал. Курить по крайней мере хотелось все так же сильно. Пришлось стрельнуть сигарету у выступавшей немногим раньше пожилой бывшей узницы психиатрической клиники, которая договорилась до того, что Путин лично пытает больных. Я смотрел ей прямо в глаза, она смотрела в мои. От внезапно нахлынувшей грусти, тоски, безнадежности хотелось прожечь себе сигаретой глаз.

Больше ни на какие митинги в Мурманске идти не хочется совсем.