Школа — это тюрьма, она делает нас слабее

Судебный процесс над типовым зданием-убийцей

Пока где-то строят нормальные школы, русские дети до сих пор играют с деревянными игрушками, прибитыми к полу. Бывший педагог Маша Долгополова разбирается, возможно ли вырасти здоровым человеком в здании обычной школы.

Человек, собравший в кулак растерянные амбиции педагога, вспоминает о том, как это было. В программе воспоминаний: захватывающие приключения детей-инвалидов, почему некоторые учатся лежа и кто они — эти специально подготовленные люди с дипломами учителей.

Когда в 3-м сезоне «Ходячих мертвецов» группа бывшего полицейского Рика, выживающая в условиях зомби-апокалипсиса, наконец-то нашла идеальное укрытие — тюрьму — все поклонники сериала вздохнули с облегчением. Герои вырубили несколько сотен зомбаков, присели передохнуть в камерах, а мы представили себе картину их светлого будущего: выжившие существуют дружной коммуной, занимаются земледелием, плодятся и размножаются. В сложившихся обстоятельствах уже не важно, что вокруг колючая проволока, каждый фактически живет возле параши и сам запирает себя на ночь в камере, на случай, если кто-нибудь из товарищей умрет во сне и превратится в зомби. Проходит несколько серий, и невозможно не задаться вопросом, пусть даже немного и неуместным в этой ситуации: возможно ли вырастить нормальных детей в декорациях тюрьмы?

Взять, к примеру, меня. Мой педагогический опыт был, по большей части, получен в здании старого интерната. Приходить туда нужно было к семи утра, почти за час до того, как появлялся хоть какой-нибудь завалящий ученик. Можно было вдоволь побродить по длинным коридорам, насмотреться на зарешеченные окна первого этажа (убеждая себя, как это делают все жители первых этажей, что решетки со временем сотрутся из поля зрения) и даже полежать на кроватях, издающих характерный звук, который ясно свидетельствовал о том, что без сетки-рабицы при их проектировании не обошлось. Стены были окрашены в суровый серый цвет, который, по мнению многих теоретиков педагогики, настраивает на деловой лад и подавляет эмоции. 

*  *  *

Известным борцом за эстетизацию среды обучения был Макаренко, который, как известно,ходил на службу в своем лучшем костюме​ не допускал до работы учителей, которые плохо выглядели, и вообще серьезно относился к деталям:

«Вот стол. Можно положить клеенку — хорошо, гигиенично, можно что угодно положить, а потом вымыл, и чисто. Нет, только белая скатерть, только белая скатерть может научить есть аккуратно, а клеенка — развращение. Скатерть в первые дни всегда будет грязная, вся в пятнах, а через полгода она станет чистая. Невозможно воспитать умение аккуратно есть, если вы не дадите белой скатерти.

Так что серьезные требования надо предъявлять ко всякому пустяку, на каждом шагу — к учебнику, к ручке, к карандашу».

*  *  *

*  *  *

Признаки тюрьмы
в современных школах

Решетки на окнах

Ставятся на первом этаже или в классах с особо ценным оборудованием.

Железные двери

Ими заменяют старые входные двери или ставят их в классах с особо ценным оборудованием.

Охрана

Предотвращает вторжения, не дает учащимся ходить без сменки и настраивает их на рабочий, позитивный лад.
Особенность: обычно без оружия.

Высокий забор

Предотвращает побеги детей и вторжение незнакомцев.

Уроки труда

Обязательные принудительные коллективные занятия по производству чего-либо.

Пожарная тревога

Тренировочные занятия по эвакуации больших групп из замкнутого пространства. 

Ходьба парами

Традиционный способ передвижения в младших классах, позволяющий учителю наиболее эффективно контролировать группу. 

Форма

Указывает каждому индивиду его место в группе и помогает охране сразу вычислять чужаков, вторгшихся извне.

Столовые

Организованное скоростное принятие пищи невысокого качества и в недружелюбной среде.

*  *  *

Подавляющее количество школ, эксплуатируемых сегодня — это здания, построенные в 1930-е годы, либо по проектам того времени. После Октябрьской революции, когда образование стало всеобщим и обязательным, стало понятно, что такое количество детей учить негде. Кроме того, детей нельзя учить абы где — нужны специальные условия, ведь детский организм довольно хрупок. Поэтому нужно установить минимальные нормы, соблюдение которых обеспечит максимальную выживаемость среди детского населения. Школ нужно было построить много и быстро, поэтому архитектурные решения не всегда были взвешенными, удобными и эстетичными. Но были и отдельные победы: например, в учебнике «История советской архитектуры 1917–1954 гг» про одну ленинградскую школу пишут: «Благодаря расположению части подсобных помещений в цокольном этаже, удалось получить не предусмотренный программой общий зал в 77 м2, что позволяло улучшить воспитательную работу с детьми».

С построенными наспех, по старым нормам, школами большинство педагогов и детей и имеют дело в настоящий момент, а ведь архитектурные решения призваны служить образовательным задачам: «Традиционная общеобразовательная школа, преобладающая в российской образовательной системе, базируется на предметно-урочных и оценочных подходах, транслирует знания вне личностного и деятельностного компонентов их присвоения ребенком, устанавливает авторитарный тип отношений между педагогом и учеником». Существующая система образования не работает — а устаревшая среда только усугубляет дело. В этих декорациях никто не верит в государственное образование — ни дети, ни родители, ни учителя. Не верят, но продолжают. 

*  *  *

Почему, все-таки, жить в однообразии
и серости (гомогенной среде) плохо?

Постоянные и неконтролируемые движения глаза непрерывно считывают происходящее вокруг. Каждое такое микродвижение фиксирует небольшую часть пространства и отправляет получившуюся картинку в мозг. Человек, находящийся в невыразительной и однообразной среде (например, в типовом квартале), на протяжении длительного времени получает одну и ту же информацию (окно-серый-окно-серый). Учитывая, что в естественной природной среде (например, в лесу, где каждое дерево уникально) такая ситуация невозможна, мозг думает, что что-то идет не так — например, сломались глаза, а человек, который постоянно получает такой сигнал, пребывает в состоянии стресса. 

Учителя справляются, кто как может. Кто-то сажает цветы в горшках — и побольше, побольше! Кто-то мобилизует родителей: «нарисуй-стенгазету-получи-четверку-в-четверти». Кто-то силами троечников переклеивает обои — блестки на серых полосках (они настраивают на деловой лад) сменяют бабочек в лиловом лесу, и наоборот. 

«Теория разбитых окон» — теория, с помощью которой властям Нью-Йорка удалось навести порядок в городе в 80-х. По мнению криминалистов и социологов, бардак на улицах вызывает чувство того, что всему вокруг все безразлично, а значит любой проступок окажется безнаказанным. Так, одно разбитое окно ведет к тому, что в скором времени все окна постигнет та же судьба и все вокруг будет загажено и разрисовано. Атмосфера безнаказанности распространится и будет подавать обитателям среды сигналы, подбивая их на все более серьезные преступлениям. Все началось с планомерной борьбы с граффити в метро — вагоны постоянно отмывали и перекрашивали, а при необходимости выводили из эксплуатации вовсе. И уже в 90-х Нью-Йорк стал приглядным и безопасным мегаполисом.

*  *  *

Власти тоже не дремлют. Реформатор московской культурной материи Сергей Капков на Биеннале школ искусств рассказывал о том, как сильно нуждаются в реформах художественные школы. И эту проблему нельзя решить так же просто, как проблему парков, где достаточно разобраться с административным сектором, а лавки и клумбы подтянутся следом. Руководитель Департамента культуры понимает, что школьное пространство — это модель современного общества, а его архитектура диктует правила поведения. Из выступления ясно, что над внешним видом школ искусств поработают, хотя денег и в обрез. Наверное, это будет какой-нибудь экологичный проект, вроде реконструкции Крымской набережной. Но об обычных общеобразовательных школах, кажется, пока еще речь не идет. Поэтому учителя будут наводить красоту по старинке — в меру своих способностей и эстетических предпочтений.

В начале 4 сезона Рик и его группа покинули тюрьму. Выжили не все. И зрители знают: там, на воле, им придется совсем не легко. Но несмотря на все это, Рику и его группе, кажется, известно главное правило интернет-психологии: «Кризис — это новый виток развития».