Автор
«Бандерлогов»: «1980-е — профуканная эйфория»

Сейчас можно вернуться и что-то исправить

Share on Tumblr

4 февраля, в день общероссийских акций «За честные выборы», в Санкт-Петербурге прошла премьера нового фильма самого независимого из русских независимых режиссеров Константина Селиверстова («Я искушен в любви и в чистом искусстве», «Я искушен в любви и в чистом искусстве — 2», «Клубничная поляна», «Сцены из жизни богемы»). «Бандерлоги» — серия монологов обывателей о выборах и митингах. Режиссер, снимающий в Петербурге безбюджетное кино, рассказал Ивану Чувиляеву о том, пробудилось ли на самом деле общество.

W → O → S «Бандерлоги» — такие комические куплеты на злободневную тему. Как получилось, что вы решили снять кино мгновенного действия?

— Сам не знаю, как-то сложилось. Я так быстро ни один фильм еще не снимал: обычно за полгода, а тут за месяц снял и смонтировал. Просто все то, что в декабре происходило, для меня было очень неожиданным. Я привык к тому, что вокруг такое сонное царство, всем по фигу, мои ровесники заняты своими делами, а те, кто помоложе, смотрят, не знаю, порнуху в Сети — и все. А тут люди стали выходить на улицы.

И меня это так перепахало, что я не мог ничего не сделать.

Наверное, такая поколенческая штука, комплекс, который есть у каждого моего ровесника: вот был конец 1980-х, такая профуканная эйфория, когда мы ничего не смогли добиться, не смогли закончить начатое. Естественно, то, что сейчас происходит, воспринимается как возможность вернуться назад и что-то исправить.

W → O → S Все участники — это твои постоянные персонажи, кочующие из фильма в фильм. Это не средний класс, не те, кто тексты читает, не те, кто потом фильм посмотрит…

— Я как раз для этих десяти человек и снимаю, в общем. Для тех же, кто в фильме играет.

W → O → S Но тем не менее. В кадре — не столько протестующие с Болотной, сколько поклонники Кургиняна, толкающие телеги про мировую закулису. Как телевидение захватили масоны и зомбируют гоев… Почему они, а не те, кто тоже пребывает в эйфории, как ты?

— У меня других нету.

Это мои герои, я за ними слежу, они мне фактически родные. Переключать оптику не хотелось.

Да и не было у меня задачи показать свою эйфорию. К тому же это все-таки дало какую-то объективность: моя эйфория плюс их скепсис, ну или как еще это можно назвать.

W → O → S Понятно, что это самый очевидный вопрос, но все-таки: насколько это карнавал?

— По-моему, все видно. Когда они говорят искренне, что все куплено и продумано масонами, а когда начинают играть. Но в большой степени, конечно, они это все от души рассказывают: и что валить пора, и что не надо рыпаться, и что всех пора пересажать.

W → O → S Получилось, что в «Бандерлогах», вопреки твоей эйфории, сложилось скорее скептическое высказывание — что вот мы тут ходим, митингуем, радуемся, что общество пробудилось, а общество сидит, продолжает заниматься своими делами вроде поиска женихов или внешних врагов. И на то, кто там от чего пробудился, им плевать.

— Плевать-то плевать. Но все-таки не совсем. Потому в процессе записи монологов, в разговоре что-то происходило.

И мне кажется, что они изменились — за очень короткое время.

Есть там героиня, которая рассказывает про то, как она Путина любит, и еще не решила, кого любит больше — его или Медведева. Но на премьере она увидела, что выглядит со своими признаниями в любви не ахти как. Я специально рядом с ней сел, чтобы следить за реакцией. И она правда как-то на все смогла по-другому посмотреть. Может, в следующий раз на митинг пойдет.