Побег из тюрьмы текста

Зачем искусству буквы, когда есть мудборды

Share on Tumblr

С 7 сентября по 8 октября в «Галерее 21» проходит выставка Сергея Лоцманова «Синоптикон». Художник рассказал W→O→S о своей работе, а мы, в свою очередь, спросили его, зачем произведениям современного искусства нужна неприступная тюрьма из сопроводительных текстов, и собрали мудборд из наших любимых воображаемых тюрем в литературе и кино.

Что заставляет людей думать о современном искусстве как о сером однородном процессе? Мы часто слышим об очередной выставке очередных молодых художников. В эту очередь встают выпускники ИПСИ и Школы Родченко, таланты и бездари, конформисты и аутсайдеры, и, что бы они ни делали, от зрителя их работы отделяет толстая стена сопроводительного текста. В ИПСИ студентов учат поверять искусство философией Делёза и лакановским психоанализом. Выпускники вываливают на посетителей выставок список использованной литературы: текст должен приблизить зрителя к произведению, но в итоге становится для искусства колпаком мутного стекла, сквозь которое мало что различишь.

Сергей Лоцманов — выпускник ИПСИ, ученик и последователь куратора Стаса Шурипы, который и написал сопроводительный текст к экспозиции. Как и во всех подобных описаниях, речь в тексте — о Зигмунте Баумане и «дрейфе художника в мире образов повседневности». На второй план сразу отходит то, что картины Лоцманова удивительно красивы и рисовать их непросто. Что формы, созданные при помощи туши и акварели, имитируют изображение цифровой камеры и напоминают, что мы все реже смотрим на мир собственными глазами. Что на этих картинах — город-тюрьма, из которой мы можем, но почему-то не хотим выйти.

Сергей Лоцманов:

«Я рассчитываю на зрителя, а не на посетителя. Зритель должен быть подготовлен к выставке, его нужно обучать и воспитывать. Это занимает время, но я ни за что не буду снижать планку — надо поднимать планку зрителя, ведь любой хороший пример заразителен.

Мне интересны цифровые образы. Игнорировать эту часть реальности очень сложно, но в своих работах я использую только тушь и акварель — нужно сохранить дистанцию по отношению к технологиям, которые я исследую. Посвящены картины идее синоптикона — тюрьмы новейшего времени, в которой большинство наблюдает за меньшинством посредством медиа. Мы знаем, что за нами следят, и нам это нравится. Быть на виду сегодня стало удобно. Синоптикон использует стратегию соблазна. Нам нравится быть заключенными, но мы любим и играть в надзирателей: ставить в квартире железные двери и вешать над ними камеру слежения, включать ленту новостей и следить за президентами и поп-звездами в каждый момент их жизни.

Мои работы — о городе. Это такая же тюрьма, город полон ограничений: нельзя даже присесть на траве. Но мы знаем, как этой тюрьмой пользоваться: медиа научили нас считывать среду, и любые новые открытия нам неприятны».

Воображаемые тюрьмы. Выбор редакции

В воображаемой тюрьме нет физических ограничений или они не являются главным препятствием на пути заключенного. Вариантов истории множество, но в основе такой тюрьмы чаще всего оказывается ложь или умолчание. Масштабы различны — от одного дома до целого государства лжи, от тесного бункера до виртуальной реальности.

1. Монастырь

Над героем довлеет церковная идеология в самой радикальной форме, препятствуя самореализации и сексуальным наслаждениям. Мир за пределами монастыря представляется как злой, опасный и, главное, соблазнительный. В какой-то момент заточенная сексуальность героя находит себе выход, но обязательно случается катастрофа. Либо соблазненный миром герой впадает в крайности и, например, начинает убивать, либо сам мир не принимает того, кто жил в монастыре.

2. Бункер

В роли тюрьмы выступает изолированное пространство, но бункер — это не просто усовершенствованный монастырь. Ограничение накладывается не на сексуальную жизнь, а на культуру. Запертые в бункере не знают о том, что мир не стоит на месте, война давно закончилась или никогда не начиналась.

3. Карантин

Болезнь нельзя увидеть, но страх перед ней превращает в тюрьму привычную среду обитания человека. Дальше сюжет может развиваться по-разному. За бытовыми лишениями и неестественным положением следует диктатура страха. Герои могут на время забыть о морали или почувствовать вседозволенность. В какой-то момент болезнь отступает, а героям предстоит расплачиваться за совершенные поступки.

4. Антиутопия

Условия общества не удовлетворяют героя, хотя до поры он может и не осознавать этого. При этом дело не в отдельном учреждении или месте, а во всем обществе. Оно либо держит в подчинении само себя, руководствуясь страхами и предрассудками, либо пронизано абсурдом, либо за его созданием часто лежит ложь или преступление. Иногда существуют агенты контроля, находящиеся в привилегированном положении. Им доступно то, чего лишено общество, но они сознательно выбрали зло.

5. Тюрьма разума

Самое буквальное прочтение идеи. Все вокруг нереально, тюрьмой оказываются даже органы собственных чувств. Вырваться из такой тюрьмы сложнее всего. Герой обычно проходит долгий этап осознания нереальности происходящего. Нереальность заключается чаще всего в несправедливости, неестественности условий, а также в сюжетном допущении, что реальность для героев все же существует.