Постоянно временно

Почему надо рубить мороженую рыбу, чтобы получить гражданство в Бельгии

Журналист и литературный критик Екатерина Верхейс несколько лет назад переехала в Бельгию, где превратилась в классического фактотума. В своем дневнике она будет рассказывать о работах, которые успела сменить.

— Национальность: русская?

— Да.

— Профессия: журналист?

— Да.

— Почему вы хотите стать домработницей?

— Не то чтобы хочу. Но могу, — для наглядности я полирнула воображаемой тряпкой воображаемый монитор. — Это же обычное домоводство...

В Брюгге мы переехали в феврале 2008-го. С тех пор я побывала и колхозницей (выручила соседа-фермера с урожаем и управляла трактором), и рабочей (почти все остальное время), и разночинцем (потом объясню, чем на самом деле недовольны угрюмые кассирши).

В профессиональные уборщицы меня не взяли, но я потом наверстала свое нелегально, все лето пылесося дом спичрайтера партии социалистов SP.A.

Механизм интеграции в Бельгии отлажен почти так же хорошо, как и трафик иммигрантов. Бесплатные курсы языка и агентства по найму сезонных рабочих перемалывают иноземное мясо в удобоваримый еврофарш, худо-бедно изъясняющийся на фламандском и затыкающий все течи на дне рынка труда. Более того, есть даже радужные перспективы для нелегалов: черный список кризисных профессий (knelpuntberoep). Желающим связать свою судьбу, например, с фабрикой-морозилкой, где очень неполный кадровый состав рубит мороженые рыбьи головы, не выходя ни на минуту из алкогольного делириума, обещают легализацию, натурализацию и полный пакет социальных благ.

Но теория сильно разнится с практикой.

О своих собственных правах приходится рассказывать каждому третьему мелкому служащему, ответственному за твое продвижение по иммигрантской карьерной лестнице от одной примитивной работы
к другой.

Впрочем, неудобства иностранцы делят с аборигенами. Дно в Бельгии не такое глубокое. Рабочему платят столько же, сколько и мелкому клерку, а иногда и чуть больше — за ночные смены, сверхурочные и работу в выходные. Если пролетарий после уплаты всех налогов обходится предприятию в €1200–1800 в месяц чистыми, то клерк тянет от силы на €1000–1500. Специалист стоит в среднем на тысячу дороже. Руководитель среднего звена — на две. Премьер-министр зарабатывает 11 251 евро 44 цента.

Потому многие бельгийцы сознательно отказываются продолжать образование после окончания школы и впрягаются в план-минимум «дом — дерево — сын — дом престарелых» в ближайшей индустриальной зоне.

Цитата с форума «Русская Бельгия»: «Живем здесь восемь лет нелегально. В этом году дочь поступила в университет. Как считаете, пора ли нам получать гражданство?»

Уравниловка в доходах не слишком стимулирует профессиональное усердие.

Вместо него бельгийцам пришлось придумать другой рычаг: и белые, и синие воротнички молятся на бессрочный трудовой контракт.

Почти всех новичков держат на временных контрактах. В каждом городе есть квартал «сутенеров» — агентств по временному трудоустройству (interim), занявших почти весь рынок HR. Настоящих хедхантеров среди них единицы, и охотятся они только на ученых и специалистов высшего разряда. Интеримы — искусственно возведенный сдерживающий буфер между работником и боссом. Можно пять лет вкалывать на фирму через интерим-бюро, не загадывая дальше недели, а то и дня (и такие бывают контракты), стать профессиональным фаталистом и так и не получить постоянного места. Без бессрочного контракта не видать ипотеки, карточки Visa, оплаченной учебы и декрета. Без контракта действует в полную силу дикий капитализм и борьба за выживание.

С контрактом начинается жирный ленивый социализм.

За каждого сезонника компания отстегивает интерим-конторам проценты, лишь бы не впрягаться в социальные обязательства перед сотрудником, которого практически невозможно уволить. Так что в Бельгии другие карьерные ценности: неважно, где и кем ты работаешь, вес имеет только твой контракт. Рабочий может получить его быстрее, чем кто-либо.

Образовательная система тоже поощряет пролетарский раж: в 12 лет фламандских школьников принудительно сортируют по умственным способностям — по оценкам за предыдущие годы — и распределяют по профессиональным направлениям. Их четыре: ASO, BSO, KSO, TSO — в диапазоне от ПТУ до школы искусств.

Словом, бельгийский кадр с детства знает свое место и не обременен амбициями.

Национальная консервативность и любовь к традициям выражается в семейной преемственности на всех постах. Бригадир гордо представляет коллегам своего сына — водителя автопогрузчика. Водитель автопогрузчика в обеденный перерыв подсаживается за столик к жене, знойной латиноамериканке-упаковщице. Знойная латиноамериканка ведет отпрысков в тот же футбольный клуб, где занимался папа, чтобы им было чем отвести душу, кроме бельгийского пива по вечерам, когда они тоже сядут на автопогрузчик и встанут к той же упаковочной линии.

А что сказать на первом собеседовании? «Здравствуйте, мне нужна такая работа, чтобы приступить в следующий понедельник».