«Камера
— это речевой орган»

В Московской школе нового кино открывается лаборатория немецкого режиссера и оператора Фреда Келемена. Набор в мастерскую подходит к концу, и мы попросили Келемена ответить на несколько вопросов: почему он решил преподавать в России, как можно совместить в одном лице сценариста, режиссера и оператора и почему селфи сегодня — это важно?

Вы пошли учиться кино, уже имея разностороннее образование — до этого вы изучали живопись, музыку, философию. Что побудило вас взять в руки камеру?

— Моя зачарованность движущимися изображениями и предчувствие, что киноискусство позволит проникнуть в метафизические пространства, недоступные для других видов искусства.

Во время вашей учебы в Берлинской академии немецкого кино и телевидения в мире произошли колоссальные перемены: падение Берлинской стены, распад СССР, конец социалистической Восточной Европы. Ваши герои часто родом из того, уже исчезнувшего мира. Они пытаются найти свое место в новом мире. Как эти глобальные перемены повлияли на вас?

— Я и сам родом из мира, которого больше нет, — из Западного Берлина. Я переживал падение железного занавеса и в Берлине, и в Венгрии. Уже в 1990 году я снял короткий видеофильм, где объединение Германии представлено как крушение, как акт в конечном итоге деструктивный, перед лицом которого многие люди оказались в растерянности. Гуманитарные последствия, как и экзистенциальные и душевные воздействия других социальных процессов и духовные взаимосвязи, также всегда отражаются в моих фильмах.

Герои вашего дипломного фильма Verhängnis («Рок») — эмигранты из России. С чего начался для вас этот фильм?

— Отправной точкой стало положение мигрантов из Восточной Европы, которые приехали в Берлин после падения стены и во время первой войны в Югославии. С этим связано универсальное чувство отчуждения, свойственное человеку, ощущение того, что он брошен в этот мир, его «номадность» и глубинное одиночество. И воля к жизни, которая им все еще движет.

Вдохновляет ли вас современная действительность (в том числе российская) на создание кино?

— Это принципиальный, необходимый цивилизационный, творческий акт — вступать в диалог с различными пластами реальности посредством искусства. Что касается моего отношения к России, то его можно обозначить как любовь к ее культуре: музыке, поэзии, живописи, кинематографу, духовности и другим проявлениям души. Как во всяких любовных отношениях, здесь есть некоторая напряженность между романтическими чувствами к возлюбленной и проявлениями ее характера в повседневной жизни. Без сомнения, Россия — это сокровищница вдохновения. Русское, советское кино сильно повлияло на меня еще в юности. Подобно тому как оно внесло существенный вклад в мировое киноискусство, это кино вдохнуло жизнь и в мое творчество. Я очень рад, что смогу попытаться отдать что-то русскому кино, работая с новым поколением студентов в Московской школе нового кино.

В своих фильмах вы одновременно и сценарист, и режиссер, и оператор. Разделяете ли вы эти роли во время работы над фильмом? Или же работа идет параллельно по всем трем фронтам?

— Для меня — и это не должно быть моделью или догмой для других — сценарий, режиссура и операторская работа составляют визионерское единство. Каждый фильм, который я собираюсь снять, существует в моем воображении как полноценный организм еще до того, как я приступаю к работе над сценарием. Сценарий — это письменное изложение фильма, ранее увиденного глазами души, не более того. Именно камера пробуждает фильм к жизни, создает его в этом мире. Фильм становится видимым для физических глаз и, соответственно, для зрительского восприятия. В результате он вступает в диалог со зрителем и становится тем, чем предназначен стать, — общением душ.

Камера — это своего рода речевой орган, и этот орган — если мы представим его сейчас, на момент, например, как рот — неотделимый от голоса, который придает словам звучание, и от мысли, которую выражает. Именно поэтому для меня операторская работа, режиссура и сценарий представляют собой художественное, творческое единство. И я разработал метод, позволяющий так работать. В то же время для меня не составляет труда работать в качестве оператора над фильмом другого режиссера.

В последние годы вы активно работали как оператор, но ваша последняя режиссерская работа — «Падение» («Krisana») — вышла в 2005 году. Когда следует ждать вашу следующую картину? Что это будет за фильм?

— Я не могу ответить на этот вопрос. В этом мире взаимозависимостей выход моего следующего фильма — не только мое решение. За последние годы я написал несколько сценариев, и еще больше фильмов светятся в кинотеатре моей души — это призрачные фильмы, еще не изложенные письменно, но очень реальные. Посмотрим, какой из них первым прорвется наружу и получит необходимую финансовую, организационную и идейную поддержку, чтобы стать видимым. Одна долго существующая мечта — снять фильм по особенному произведению Достоевского.

Вы преподаете почти 20 лет, причем начали практически сразу после окончания академии. Что вам дает преподавание?

— Работа со студентами доставляет мне радость, способствует моему духовному и творческому развитию. Прежде всего она дает мне возможность расти и развиваться как человеку, через постоянное усилие, с которым я увеличиваю свою способность любить. Работа со студентами — это тренировка слушания других, вслушивания в других, тренировка наблюдения и понимания. Эта работа — хорошее средство против эгоцентризма, а значит, и против склероза сердца, против потери человеческой общности. Это служение сущности киноискусства и служение людям, и поэтому это сопротивление во имя художественного, гуманистического мышления и творчества за пределами авторитарного кинобизнеса, нацеленного на простое и мелочное приумножение денег.

Только тот, кто на пути к следующей ступени своего духовного развития поможет кому-то достичь его следующей ступени, может двигаться дальше. И ему, в свою очередь, надо найти того, кто поможет ему сделать следующий шаг. Эта цепочка не должна разорваться, в ней не должно быть дырки, пустой ступени — иначе движение остановится. Поэтому мы должны ориентироваться на тех, кто вдохновляет нас расти, и на тех, кто может расти с нашей помощью.

Важно понять, от кого можно получить что-то, а кому следует отдать. Если только брать и не возвращать, движение вверх прекратится. Как и тогда, когда человек не способен принимать от других. Я могу идти далее только тогда, когда я смогу взобраться на следующую ступень с помощью кого-то другого и когда я следующему смогу помочь сделать свой собственный шаг на его следующую ступень. Только при правильном соотношении принятия и отдачи возможен духовный рост, а с ним и освобождение посредством любви.

Вы преподавали не только в Европе, но и в США, Латинской Америке, Таиланде. Отличаются ли студенты в разных странах? Отличается ли их отношение к кино? Ждете ли вы чего-то особенного от российских студентов?

— Все люди индивидуальны и отличаются друг от друга. Каждый человек — это нечто особенное, уникальное, незаменимый голос в оркестре человечества.

От русских студентов я не ожидаю ничего, чего не ожидал бы от других и от себя самого: открытости, энтузиазма, приверженности делу, смелости двигаться вперед и вглубь с упорством и с умом, в результате двигаясь ввысь, и готовности дать своей и чужой душе засветиться и приумножить сияние киноискусства силой собственного света.

Расскажите про свою лабораторию в Московской школе нового кино. Как вы решили открыть ее? В чем главное отличие работы в вашей лаборатории от учебы в обычной киношколе?

— Возглавить лабораторию в Московской школе нового кино меня пригласил Дмитрий Мамулия, чему я очень рад. Я уже долгое время думаю о новом виде киношколы и активно участвую в Film Factory в Сараеве.

Концепция, которую я разработал, строится иначе, чем это принято в других киношколах. Я рассматриваю кино как искусство и ремесло. Это значит, что мы имеем дело с духом и материей. Работать нужно и с тем и с другим — и духовные, и ремесленные навыки должны развиваться. Этому способствует ступенчатое продвижение.

В моем методе, совсем не догматическом, эти ступени соответствуют естественным этапам развития человека и базируются как на моем собственном опыте художественного пути, так и на моей 20-летней работе со студентами из самых разных стран. В моей программе человек движется вперед в созвучии с естественным ритмом духа и тела. Ее цель — пошаговое совершенствование духовных и ремесленных навыков каждого отдельного человека, который движется в направлении полноценного, комплексного и в то же время гармоничного творческого жеста вместо чисто технической «безупречности» или однобокого «ноу-хау», свойственных коммерческим, нарративным стратегиям.

Как возник термин «кинеграфический момент»?

— В течение более чем 30 лет работы в кино, со времен моей юности, я получал все более глубокие познания в том, что касается сущности киноискусства. Так я пришел к тому, что считаю его ядром, отличающим его от других видов искусств. Это ядро я и называю «кинеграфический момент».

Среди творческих работ, необходимых для поступления в вашу лабораторию, есть селфи. Почему?

— Сегодня селфи стало излюбленным средством самоинсценировки и самопрезентации. Оно соразмерно времени и, в принципе, не ново, ведь автопортреты издавна существовали в живописи, а потом и в фотографии. Даже цветной отпечаток руки первобытных людей на стене пещеры в каменном веке — это форма самоутверждения и самопрезентации. Новое в селфи — это его повседневность и его производство практически на ходу, его мимолетность и интимность. Благодаря техническим возможностям его можно сделать почти всегда и везде. Это одинокий диалог с самим собой в постоянном потоке мгновений. И оно существенно отличается от портретного фото, сделанного другим человеком.

Набор в лабораторию Фреда Келемена идет до 25 мая 2015 года. Подать заявку можно на сайте Московской школы нового кино.

Московская школа нового кино открылась в 2012 году. В этом году к основным десяти факультетам, на которых готовят режиссеров, операторов, сценаристов, гримеров, продюсеров, актеров, звукорежиссеров и других работников киноиндустрии, добавились уникальные курсы — актерская лаборатория Анатолия Васильева, актерский факультет Иваны Чабак и лаборатория режиссуры и операторского мастерства Фреда Келемена. Задача-максимум школы — выпускать дееспособных специалистов, которые чувствуют современный материал и умеют с ним работать.