Странный телевизор: Общественные передачи 90-х

10 культовых шоу на злобу дня

Телевидение 90-х было оазисом удивительной свободы, ярким карнавалом, где было возможно то, за что сейчас предъявляют обвинения в экстремизме и закрывают каналы. Притом, абсолютно неважно, была ли это серьезная общественно-политическая передача или молодежное ток-шоу. Администратор паблика «Орбита-4» Александр Павлов составил подборку ключевых передач того времени. В первом выпуске — яркие примеры «общественного телевидения». 

Новогоднее вещание

Встреча Нового года в телевизоре постперестроечной эпохи несколько отличалась от нынешних стандартов. Если сейчас каналы принято ругать за полное отсутствие связи с реальностью (даже то, что Путин перезаписывает свое праздничное обращение и упоминает теракты, уже считается достижением), то тогда реальность, наоборот, лезла изо всех щелей — да так, что впору было прятаться. Наступающий 93-й в этом смысле стал безоговорочной вершиной, которая затмевала даже выступление юмориста Задорнова на месте главы государства за год до этого: медиаперсонажи в своих речах были все как один мрачнее тучи. Листьев призывал беречь детей, потому что им придется тяжелее, чем их родителям, эстонский мастер интервью Урмасс Отт желал, чтобы не ломались телевизоры (потому что новых не купить), Гарри Каспаров говорил об отличии жизни от выживания, диктор Кириллов был необычайно грустен и немногословен, а не делать такие кислые лица больше всех призывала, как ни странно, ведущая новостей Татьяна Ростиславовна Миткова. Однако не все было настолько пронизано упадничеством: попадались и выдающиеся музыкальные номера приблизительно с тем же набором героев, например, хоровое исполнение песни «Улыбка» (из которого следует единственный вывод — Константин Эрнст был и остается очень крутым, но поет совершенно чудовищно).  

«Дикое поле»

После закрытия уже ставшей на тот момент легендарной программы «600 секунд» (как известно, строившейся по остросоциальным схемам «трупик-попик-филармония» и «сволочи-проститутки-радиация»), Александр Невзоров окончательно закрепил свою всероссийскую славу самого радикального (если не сказать отмороженного) тележурналиста. По сути, все осталось тем же самым — трущобы, помойки, дворы, страшнейшие сюжеты из горячих точек (как раз началась Первая чеченская) и фирменные драматические интонации, но только на первой кнопке вместо ленинградского ТВ. Невзоровское «Дикое поле», шедшее в прайм-тайм по ОРТ — это, без преувеличения, настоящая симфония, целиком состоявшая из безумной фактуры и бесконечного упора на шок-контент (как ерничал сам Александр Глебович, «мало, чтобы в кадре висел труп — давайте его еще покачаем немножко»). Особняком стоит его увлекательное интервью с каннибалом Ильшатом Кузиковым: шутки в духе «выпивали двое — закусил один», крупные планы трехлитровой банки с супом из человека и произнесенный замогильным голосом панчлайн «Не надо отворачиваться — это Санкт-Петербург». Были и другие удачи — к примеру, сюжет про женскую зону под названием «Ковырялки»; в общем, переплюнуть такое до сих пор не представляется возможным.

«Авторская программа Сергея Доренко»

Герои репортажей Сергея Доренко ненавидели его еще с самого начала 90-х, со времен передачи «Версии», вслед за которыми последовали и кресло ведущего «Времени», и, наконец, знаменитая авторская программа — настоящая гвоздевая бомба эфира, взорвавшаяся на излете десятилетия. «Что он себе позволяет», «да уберите вы его в жопу», «ты какой-то квадратный — уже и с экрана тебя сняли, а ты все равно ни в одну коробку не помещаешься, уезжай из страны», — за карьеру ему пришлось наслушаться всякого, и в основном, естественно, по делу. Если исключить все политические перипетии (кто, кого, за сколько и почему мочил друг друга по телевизору силами Сергея Леонидовича, и что в итоге из этого вышло), можно сказать одно: талант Доренко не просто набрасывать говно на вентилятор, а подгонять целые эшелоны к вентиляторным городкам («Примакову отрежут ноги!», «А если Лужкова переодеть в женщину?», «А давайте дадим Чубайсу коробку из-под ксерокса!») еще не раз должен быть подвергнут тщательному исследованию. Однако бывал он и милым — допустим, Земфира на заре карьеры вышла из знаменитой серой студии живой и невредимой.

«Взгляд»

Главный рупор перемен конца советских времен (гласность, критика режима, яркие, хоть и иногда наивные, репортажи про стрельбу в братских республиках, тюрьмы, проституцию, неонацистов и рок-музыку) с приходом новых реалий становился все менее острым и все более грустным: с душещипательными рассказами о детях-сиротах и общим посылом «Что же с нами стало?».

Тем не менее, ночные эфиры «Взгляда» продолжали по старой памяти любить и смотреть — во многом благодаря чутью редакции, по достоинству оценить которое можно только сейчас. Еще до общероссийской славы фильма «Брат» Сергей Бодров в качестве ведущего брал интервью у Алексея Балабанова (что особенно важно, тот совершенно не был похож на законченного мизантропа), в 99-м в студии сидел Евгений Ройзман со своим «Городом без наркотиков» (задолго до всякого ЖЖ и политических амбиций), в конце концов, даже с группой «Аннигиляторная пушка», впоследствии ставшей интернет-мемом, «Взгляд» беседовал еще черт знает когда.

«Марафон-15»

По сути, все тот же «Взгляд», только для маленьких — вроде бы не отличавшаяся особой оригинальностью подростковая программа, во-первых, оперативно (иногда даже слишком) реагировала на повестку дня, во-вторых, благодаря восходящей звезде Сергея Супонева, поражала, как ни банально прозвучит, совершенно удивительной теплотой и искренностью. Любимые детьми 90-х «Звездный час» и «Денди — новая реальность» вышли непосредственно из «Марафона-15» и как раз тем и славились: интонационно разговор велся на равных, как со взрослыми, разве что без упоминаний ужасов перестройки. Сам же «Марафон» с ужасами заметно перебарщивал — невинное строительство снежного городка в кадре вдруг совершенно неожиданно могло вырулить на разрушенные церкви, пустые прилавки, танковые гусеницы и автоматы Калашникова.

«Программа А»

Самая нестыдная в плане подбора музыкального материала телепередача, в основном избегавшая демонстративных попыток поиграть в постмодернизм, но, в то же время, не боявшаяся периодически рисковать — что часто помогало ей собирать у экранов довольно приличную аудиторию. Так, в 92-м в «Программе А» с совершенно оглушительным эффектом показали лайв группы «Автоматические удовлетворители» (где пьяный в дрезину солист Андрей Панов много и интересно лежал на сцене), а в 94-м устроили Егору Летову сеанс прямого общения со страной.

«Егор, я не понимаю твоих фишек, почему ты считаешь коммунистов и фашистов силами света? — Потому что их идеи объединяют людей, это идеи, которые борются с одиночеством, а кто этого не понимает, тот либо мразь, либо подонок», — на фоне того, что дело происходило через полгода после октябрьских событий, выглядели такие заявления, по меньшей мере, крутовато (плюс даже страшно представить, что бы сделала с каналом возмущенная общественность в наши дни). Но, что называется, не скандалами едиными — иногда можно было включить «Программу А» и наткнуться на приятный сюрприз вроде концерта пионеров пост-рока Bark Psychosis. 

«Будка гласности»

Резонансный телехит новой России, выросший из простенькой задумки установить на Красной площади небольшое помещение с камерой, снять всех желающих и составить из полученного материала коллективный портрет страны. В итоге по состоянию на 7 ноября 1991 года можно было понять только одно — обширные социальные потрясения серьезно подорвали и без того шаткое психическое здоровье среднего гражданина. Помимо стесняющихся провинциалов в шапках-петушках и детей, сообщающих, что «на Украине нормально, дефицита нет» находились и рассказчики про апокалипсис, и религиозные фанатики, и рассерженные горожане с неприятным блеском в глазах — впрочем, описанию герои поддаются плохо: совсем другая речь, совсем другие лица, совсем другая фактура. Несмотря на нерегулярность выхода, «Будка» прочно осела в народном сознании — ее не только пародировали (как например, программа «Куклы» или Евгений Петросян), но и на полном серьезе делали одноименные передачи-клоны на региональных каналах.

«Тема»

Бенефис Влада Листьева и первое полноценное ток-шоу с проблематикой, которую всем давно хотелось нормально обсудить в эфире — как серьезно (приватизация, референдум о доверии президенту, смертная казнь, легализация огнестрела, банкиры, разгул криминала), так и не очень (нудисты, биополе, снежный человек). Классическим примером можно считать выпуск о феномене детей-бизнесменов, в котором студия выпытывает у мальчика Димы и других безымянных предпринимателей с просвечивающими ушами, как они зарабатывают на жизнь — в процессе невозможно отделаться от ощущения, что наблюдаешь за героями фильма Сергея Соловьева «Нежный возраст».

«Поле чудес»

Краеугольный камень отечественного развлекательного телевидения за 20 с лишним лет существования окончательно утратил остатки общественной значимости и здравого смысла, оказавшись погребенным под подарочными завалами из вяленой рыбы и маринованных грибочков. Сейчас сложно представить, что когда-то было по-другому: страна всерьез возмущалась заменой интеллигентного Листьева (который в процессе игры спрашивал у подростков, как обстоит ситуация с люберами, тонко шутил про правый уклон и передавал привет тогдашнему мэру Москвы Гавриилу Попову) на «этого алкаша» Якубовича или дружно смотрела на безумную коллаборацию «Поля чудес» с НТВшными «Куклами» в поддержку Ельцина на выборах. Впрочем, настоящей квинтэссенцией происходившего можно считать сотый эфир программы в 93-м — там, в числе прочего, космонавты со станции «Мир» выигрывали видеомагнитофоны, находясь непосредственно на околоземной орбите, а простоватый усатый мужчина, лишившийся почти завоеванного автомобиля из-за подсказки пьяного зрителя, в одночасье стал объектом жалости и сочувствия национального масштаба (многие искренне верили, что справедливость восторжествует, и в программе «Время» сейчас сообщат, что машину ему все-таки дали, но, конечно же — увы).

Довольно характерная современная деталь: в межпрограммных отбивках детского телеканала «Карусель» Якубовича уже называют не иначе как «дедушка Леня» (причем даже Познер еще «дядя Вова», даром, что на 11 лет старше) — и оптимизма это не прибавляет ни самому Леониду Аркадьевичу, ни нам с вами.