Женя Горбунов:

Песня была написана аккурат во время 4-й Московской биеннале современного искусства. Мы с друзьями шли в Artplay и, как обычно это бывает рядом с Курским вокзалом, по пути увидели много интересного: человека без майки, пляшущего возле киоска, безумные рекламные вывески, плохо пахнущих гедонистов, возлежащих на троллейбусной остановке… И я тогда подумал, что вот биеннале пройдет, а эти перформансы и инсталляции останутся и будут ежедневно напоминать о себе. Единственное, что отличает их от современного искусства, — отсутствие художественного замысла. Но вдруг он есть, просто мы не догадываемся?

Илья Барамия:

Конечно же, это Крым. Я представляю себе (или вспоминаю) побережье в районе Евпатории — Казантип, поселок Мирный. Степь, сады, жара. Это не город, это дикое место: желтая трава, яркое солнце. Моя жена однозначно представляет Севастополь, ей важнее корабли, причал. А меня впечатляет разговор с козой, а корабли и причал — скорее образ, чем конкретный порт. Припев, с которого начинается песня, — я не припомню, чтоб кто-нибудь такой прием сдвига строчки использовал. По-моему, это круто. Такое сдвинутое кольцо, разрываемое кораблями, — и все это с последней строчкой растворяется в море. Заметьте, что корабли именно приходят на причал, а не уходят с него. Мы как бы принимаем гостей, не провожаем кого-то.

Первые четыре строчки куплета очень хорошо описывают немного ошалевшего человека, а муляжи в голове означают, что окружающее видится ему как во сне. Далее немного топографии и не сразу понятная строчка — что коза замедлила бег жизни. Чья жизнь имеется в виду? Это описание общей неторопливости. Герой как бы должен снизить свою скорость, остановиться, чтобы попасть в ритм. И последующее включение козы в диалог — мы как бы берем ее в свою компанию, приглашаем как участника.

Далее — отсылка к детским воспоминаниям и извинения перед спутницей (или другом), потому что мир детства — очень индивидуальная вещь, так просто он не транслируется. Ну и ярчайшая строчка, которая прямо сверкает, про весы, работающие вслух, — это, конечно, пляж. Заканчивается куплет тем, что прямо в сердце нашего лирического героя снова приходят корабли. Очень романтично.

Даррен Бэнкрофт:

Идея песни возникла во время нашего тура по Португалии. Мы были в квартире в Лиссабоне, прямо напротив места, где должны были играть, и тут по телевизору стали показывать старый фильм «Бонни и Клайд». Мы его уже смотрели, но тут он на нас произвел особенное впечатление. Когда вернулись в Англию, решили написать песню, отсылающую к кинофильму, чтобы она воспроизводила сцену погони.

Музыкальная энергия идет в основном из ударной партии, баса и воющей гитары, которая напоминает о погоне со смертельным исходом на старых автомобилях. В песне говорится не конкретно об этом фильме, но в ней, безусловно, есть предчувствие неминуемой гибели Бонни и Клайда. Текст также вызывает ощущение неизбежности, которое возникает, когда люди понимают — отношения заканчиваются, но все равно не хотят их прекратить. В некоторых местах песни можно заметить хардкорные мотивы, но нам и не хотелось уменьшать громкость. Мы любим живые выступления, нам нравится, когда толпа сходит с ума, это правда здорово.

Жора Кушнаренко:

Мультфильм из детства называется «По дороге с облаками», режиссер Юрий Бутырин, 1984 год. Я его смотрел достаточно часто и запомнил хорошо. Цитата: «Был пасмурный день, и Тигренок решил прогуляться с Мартышкой. Пока друзья шли, они пели песню о том, как они гуляют по дороге с облаками. Песню услышали другие животные: Слон, Лягушонок, Крокодил, Черепаха, Крот и даже Бегемот. И все вместе отправились гулять под облаками. От веселой песни друзей тучки рассеялись и появилось солнце». Больше всего на меня произвел впечатление именно тот момент, когда на обратном пути большая компания зверей потихоньку начала распадаться, и в конце концов Тигренок один-одинешенек дошел до своего дома, уже в сумерках. На самом деле в мультфильме он пробыл в одиночестве совсем недолго — несколько секунд (я думаю, авторам даже и в голову не могло прийти, что эта сцена может оказать на кого-нибудь такой эффект), но эти мгновения поразили меня-ребенка. Вообще я очень часто думаю о том, как вокруг все-таки много различных образов и как некоторые из них могут рождать в сознании совершенно неожиданные ассоциации. И о том, как человек беззащитен перед ними.

Тобиас Юндт:

Если разрезать дверную табличку «Открыто — Закрыто» американского дайнера на две части, перевернуть одну часть, а потом склеить — получится вот эта надпись. Если ты артист или человек, у которого взгляд на жизнь отличается от общепринятых, то тебе все время как будто приходится извиняться за то, что ты такой, какой есть. И от тебя все время ожидают поступка, который тебе, скорее всего, и не хочется совершать. Вторая строчка песни: «Я — швейцарец, и, если вы придете ко мне домой, вы, скорее всего, в конечном итоге съедите плавленого сыра…» Уже давненько плавленый сыр перестал быть частью поп-музыки, поэтому я решил его вернуть туда.

it was great talking to you having nothing to say but now that that’s been said — get the fuck away

Было круто с тобой поговорить, не имея ничего сказать,
Но теперь все сказано — у…бывай отсюда.

М-да, со многими людьми можно долго разговаривать, несмотря на то, что фактически они ничего вам не говорят. Но в искусстве и политике всегда много разговоров о чем-то, и люди обычно говорят «А», когда имеют в виду «Б». Это интересно, если уметь считывать тройной смысл всего сказанного. Я могу сказать, что «корабль на карантине» (строчка из песни Bonaparte Quarantine. — Прим. W→O→S), но буду думать, что город продан. Я могу сказать «лошадь», но буду думать «трахаться». Кто-то будет обещать реформы, но думать о выборах. Мои тексты — всегда смесь серьезных заявлений и комедии. Меня всегда забавляет, если люди думают, что мои тексты — просто набор звуков.

my guitar like a kalashnikov, my bass-drum like a bazooka
pick up your artillery, in the myth of defeat
if i’m gonna rise my voice, it’s my weapon of choice

Моя гитара — как автомат Калашникова, мой барабан — как базука,
Забирай свою артиллерию, в миф о поражении
Я повышу голос, это мое любимое оружие.

У нас у всех есть что-то, за что мы готовы постоять, и приходится выбирать себе оружие. Искусство, или литература, или спорт, или даже насилие — что угодно. Я очень рано выбрал музыку, это был для меня лучший способ выразить неловкость, которую я все время ощущал, и превратить ее в нечто положительное.

the end of entertainment, is the beginning of war

Конец развлечения — это начало войны.

Многие люди, живущие в Европе, особенно связанные с инди-музыкой или с андеграундом, считают, что «развлекать» стыдно. К черту! Мы все развлекаемся, когда покидаем дом (или утробу матери), и это офигенно важно быть творческим и уметь развлекать, сводить людей с ума, заставлять их смеяться или плакать.

i’m cursing an ointment, hear me snorting a symphony
every flatulence an opera, every drop of sweat an elegy.

Я проклинаю мазь, слышите, как я фыркаю симфонию,
Каждый метеоризм — это опера, каждая капля пота — элегия.

Мои слова не стоят ни цента, но они приземляются на вашу кожу, как лосьон для тела, я смог бы выпердеть целый оркестр, если бы захотел. Мои незначительные действия могут изменить мир, с каждой каплей пота.

my fingerprints in mass production, a pubic hair nailed to a piece of wood

Мои отпечатки пальцев запущены в массовое производство, лобковый волос прибит к кусочку дерева.

Мне нравится идея, что чьи-то отпечатки пальцев можно запустить в массовое производство, тогда бы мы все стали сменными деталями. Последняя строчка намекает на абсурдность искусства, но также и показывает, как сложно его создавать (например, секущиеся волосы — лобковые волосы) молотком и гвоздем.

Даня Брод:

Я никогда не сажусь за написание песни, заранее зная, о чем она будет. Несколько случайных строчек обычно указывают направление сюжета, дают первоначальный набор образов, потом создается общая рыба, и вместе с моими чудесными помощниками мы доводим текст до конца (в данном случае это был Дима Мидборн). Я плохо владею английским языком, поэтому для меня смысл наших песен порой так же интересен и неизвестен, как и для слушателя.

Название песни Slaver переводится как «Работорговец» или «Рабовладелец», а не «Слюни», как предлагают некоторые словари. Перкуссия во втором куплете напоминает некий механизм, может, каменное колесо, которое раскручивают сотни рабов в поту под плетью!

Кортни Тейлор-Тейлор:

Мы с Дэвидом Джеем (Bauhaus и Love and Rockets. — Прим. W→O→S) уже несколько лет пишем вместе. Как-то раз мы оказались в одном городе и застолбили день, чтобы подумать над песней. Мы бились с ужасным чудовищем под названием: «О чем, блин, петь?» Я вообще не помню, чтобы когда-либо садился и писал, потому метод у меня один: «Подожди, само придет». Но в тот раз мы уже несколько часов надувались кофе, и было понятно, что само оно не придет.

Ну, мы сидели и болтали и решили, что с годами все труднее сочинять песни и, наверное, мы достигли возраста, когда разум уже сложно привести в нужную кондицию.

Я уверен, что мы много нового открыли в этой теме старения и, конечно, в конце концов пришли к вековому вопросу: «Вы бы вернулись, если бы могли?» Оказалось, что для нас обоих ответ: «Нет, если вы видели или читали "К нам идет дурной скиталец"». Эта история в нас обоих вселяла жуткий страх, и мы поняли, что надо об этом написать песню.

Мы пошли в студию и устроили джем-сейшен на несколько часов. Я не был уверен в том, что результат войдет в альбом, но в течение следующих нескольких недель мелодия и настроение трека не выходили у меня из головы, и к концу месяца мое подсознание придало идеям форму и облекло их в слова. Мы решили записать песню и поняли, что ее тяжелая атмосфера вполне потянет на то, чтобы выпустить ее на «машинном» альбоме Dandy.

Когда Дэвид послушал финальную версию этой песни, уже сведенную, он просто сказал: «О, эта песня намного лучше, чем та, которую я помню».

Пол Смит:

«Русская литература» — это раздел в библиотеке. Обычный элемент жизни. Тем не менее название — это первое, что человек видит перед тем, как начинает слушать песню, поэтому очень важно внести в него намеки на разные смыслы или смешать ощущения, чтобы они не были слишком однозначными.

В данном случае название связано с литературой и готовит слушателя к многозначности текста песни, который надо расшифровать и создать собственную интерпретацию той или иной строчки. У меня было ощущение, что многие русские романы заканчивались трагедией или по крайней мере осознанием тягот жизни и сложности человеческой природы. Следовательно, мелодраматический припев «Она не спасется», казалось бы, идеально сочетается с названием песни. Я люблю «Анну Каренину» Льва Толстого, но я еще не читал ее, когда писал эти строчки!

Мои песни — очень личная тема, поэтому я не буду раскладывать их содержание по полочкам. Эта песня безусловно затрагивает тему социального распада, а поезд Транс-Пеннин (из Ньюкастла в Манчестер) говорит о путешествии к женщине. Наше физическое путешествие связывает визуальное с эмоциональным — это симптом странствия, и я хотел, чтобы структура песни отражала связь внутренних переживаний и тех аспектов, которые можно увидеть физическим образом.

Сергей Бобунец:

Песня «Розовые очки» была написана в 1998 году. Я в то время работал ночным оператором эфира на екатеринбургской радиостанции «Джем», где в основном звучала самая оголтелая русская попса. Моя задача была ставить музыку и рекламные блоки в эфир в соответствии с плей-листом. Мой друг и соавтор Олег Гененфельд, пока я трудился на ниве российской эстрады, сидел дома, и мы обычно созванивались раз по десять за вечер, тогда еще по стационарным телефонам. В один из таких вечеров я позвонил Олегу, чтобы прочитать первое четверостишие будущей песни. И процесс пошел! Наверное, в ту ночь мы созвонились раз пятьдесят, и к утру текст песни был готов!

Мне не нравится лето

Это не буквально. В обычном понимании «лето» — это образ всего самого светлого и радостного. Отрицание лета — обозначение протеста, неудовлетворенности. Тающий след юношеского максимализма, который раньше выражался нецензурной лексикой. Вообще, наш лирический герой — собирательный образ нас самих. Так было всегда. Мы героев не придумывали, мы их фиксировали.

Солнце белого цвета

Эта строчка лишь усиливает первую, увеличивая градус трагизма. Собственно, речь идет о враждебном мире, который нас окружает, и о непреодолимом желании вырваться, не зависеть от него, стать свободным...

Мое кривое счастье

Мы никак не могли придумать прилагательное к слову «счастье». Понятно было, что есть слова «мое» и «счастье». А вот какое счастье? Смешное? Большое? Мы перебирали определения на репетиции, и наш бывший барабанщик Дима Хабиров произнес «кривое». Сразу стало понятно, что это максимально близко по смыслу к тому, что хотелось сказать. А сказать хотелось о странном счастье, которое существует в несчастливом, недружелюбном мире, которое, несмотря ни на что, есть, которое помогает жить, творить и двигаться дальше. Кстати, мы этот образ использовали несколько лет спустя еще и в песне «Чужое небо»: «если есть в мире счастье, то все же больше кривого».

Все приборы врут

В контексте текста песни можно считать, что речь идет о приборах ракетного управления. Смысл в том, что все, что раньше считалось незыблемым (точным), оказалось не таким уж прочным и правдивым. Истины и идеологические аксиомы, которые нам с детства вбивали в головы, перестали работать, а наши личности между тем были уже сформированы под их влиянием.

Все, кто с нами, умрут

Все, кто с нами. Неважно где. Такие же, как мы: потерянное поколение, попавшее со своими подростковыми благородными идеалами в жестокий враждебный мир. Вместо обещанного светлого будущего.

Кольцевые дороги
Никуда не ведут

Это наше восприятие Москвы на тот момент. Москвы как города, где вершатся судьбы и происходят чудеса, как города максимальных возможностей, с одной стороны, и места, в котором ты никому не нужен, пока у тебя нет денег, славы. У групп тогда не было другой возможности заявить о себе, кроме как через Москву, через федеральные СМИ, через крупные выпускающие компании. Наш предшествующий опыт привел нас к мысли, что «кольцевые дороги никуда не ведут». И эта депрессивная идея еще больше подталкивала нас к использованию розового фильтра и к поиску возможности вырваться из любых закольцованных орбит.

Дима и Оксана:

C текстами у нас особые отношения. Возьмем наш первый ЕР. Мы писали довольно объемные стихи, несколько куплетов, мосты и припевы, но в итоге оставалось то, что звучало хорошо — пара привязчивых фраз и вокальная нарезка. Мы же поп-группа!

Разбирать тут особенно нечего — стараемся упростить текст до предела, поэтому предложим вашему вниманию первоначальный вариант текста песни With You, какой она могла бы быть, для сравнения:

I don't care what I am doing
As long as I am with you
I don't care if world's on ruins
As long as I am with you

As long as I am with you
As long as I am with you

I don't care if time is wasted
As long as I am with you
I don't care if I am wasted
As long as I am with you

As long as I am with you
As long as I am with you

I don't care if sun won't shine
As long, as long that you are mine

В итоге осталось, что осталось.

W→O→S: Это классическое произведение, «Саломея».
П.: Да, я знаю, да. Сюжет известный, но я не понимал, почему. Поэтому я стал исследовать его историю: Библия, то, что было после Библии…

W→O→S: Пьеса Оскара Уайльда...
П.: Оскар Уайльд сделал версию. Все делали версии.

W→O→S: Что по поводу Айседоры Дункан? Я вообще никогда не понимала этот кусок.
П.: Айседора Дункан была гомосексуальна.

W→O→S: Гомосексуальна? Но она же вышла замуж за русского поэта, ты знаешь это? Ты же наверняка знаешь.
П.: Да, но все равно она была лесбой.

W→O→S: Так зачем тебе ее голова на подносе?
П.: Сенатор Маккарти… (Неразборчиво.)

W→O→S: Сенатор Маккарти?
П.: Да, Маккарти.

W→O→S: Да… Но он жил позже…
П.: Он был… (Поджигает сигарету.)

W→O→S: Тебе помощь нужна?
П.: М-м-м… Маккарти был антикоммунистом и устроил на них охоту.

W→O→S: Да, знаю, но как это связано с песней «Саломея»?
П.: Ой, я не знаю, прости, о чем мы говорили?.. ОК, Саломея была танцовщицей вуалей!! О’кей? Она была знаменитой танцовщицей и проституткой во времена Иоанна Крестителя. Айседора Дункан умерла, будучи обезглавленной. Ей голову оторвало шарфом.
Согласно обычаю, невеста в брачную ночь должна снять с себя семь покровов, раскрывая себя перед супругом. Есть много легенд о возникновении «Танца семи вуалей», одна из них гласит, что именно после исполнения этого танца Саломея потребовала голову Иоанна Крестителя.
W→O→S: А почему ты упомянул о ней в этой песне? Какая связь? Она тоже была ублюдком?
П.: Она не была ублюдком, нет, она классной была… Но она была сукой, конечно, она со всеми спала, а потом кидала этих парней… Раз за разом.

W→O→S: Сначала в песне фигурировала голова Иоанна Крестителя на подносе, потом Айседора Дункан, какая здесь логика?
П.: Ну, они вроде полные противоположности, Айседора Дункан была аморальной, у нее не было никаких моральных норм, она была полностью открытой, свободной, она свободно танцевала, вела себя свободно, жила свободно. Ей голову оторвало шарфом.

W→O→S: «Любой ублюдок на подносе»… То есть ты хотел сказать, что голова любого ублюдка может быть на этом подносе, поднесенном королям?
П.: Да, тут широкий контекст.

Здравствуйте, Ульяна!
Я не могу настолько не уважать людей, чтобы пытаться им объяснять — что я мог иметь в виду.
Песня — не агитка, где все по необходимости однозначно.
Она живое существо и каждому показывается своей стороной.