Несложно увлечь зрителей картиной-энигмой с множеством символических фигур. Другое дело парадные портреты: столкнувшись с ними в музее, мы пробегаем мимо, ведь это искусство на заказ, а всевозможные генералы или герцоги в орденах и богатых интерьерах могут быть интересны только специалистам. Это не так. W→O→S раскрывает тайны шедевра Аньоло Бронзино «Портрет Андреа Дориа в образе Нептуна», который, кстати, до 22 апреля можно увидеть в Пушкинском музее. Наведите на загадочные символы, чтобы узнать подробности.

Аньоло Бронзино (1503–1572) — придворный художник Козимо Медичи, при котором Флоренция превратилась в Великое герцогство Тосканское. Бронзино известен как портретист — и рисовал он в основном семью Медичи. Бронзино принадлежал к числу создателей нового типа маньеристского парадного портрета, сочетавшего официальность и внимание к статусу изображенного с правдоподобием в изображении возраста и физических недостатков модели. Обычно Бронзино писал своих героев непринужденно сидящими в привычной обстановке, в костюмах, без лишних вольностей («Портрет Андреа Дориа» — редкое исключение). Бронзино достаточно мало известен в России, хотя в ГМИИ им. Пушкина хранится его «Святое семейство с маленьким Иоанном Крестителем (Мадонна Строганова)», а в Эрмитаже — целых четыре работы: «Состязание Аполлона и Марсия», «Святое семейство с Иоанном Крестителем» и два портрета: «Портрет Козимо I де'Медичи» и «Портрет герцога Алессандро де'Медичи».

Аньоло Бронзино «Аллегория триумфа Венеры». Ок. 1545

Джордано Бруно
Сонет в честь осла


Священная ослиность, святое отупенье,
О, глупость пресвятая, блаженное незнанье.
Одна ты нашим душам даруешь назиданье,
Ведь не приносят пользы ни ум, ни обученье.
Бесплоден труд познанья, бессильно вдохновенье,
Философов мудрейших бесцельно созерцанье,
И в небеса проникнуть напрасно их старанье —
Там для тебя, ослиность, готово помещенье.
Любители науки! А вам-то что за горе!
Зачем вы знать стремитесь, каков закон вселенной,
И есть ли в сфере звездной земля, огонь и море?
Священная ослиность, в невежестве блаженна,
Упавши на колени, с покорностью во взоре,
Пришествия господня с молитвой ждет смиренной.
Все в этой жизни тленно,
Но вечный мир дарован блаженному покою,
Чем бог нас награждает за гробовой доскою.


Торквато Тассо

***

Когда ты бьешься над костром, пастух,
А он не хочет заниматься снова,
Запомни: чтобы он от ветра злого,
Как только что случилось, не потух,
Оставь кремень в покое и огниво, —
От лавра загорится он на диво.
Но должен я тебя предостеречь:
Себя недолго и отару сжечь.
Джон Донн

На раздевание возлюбленной
Скорей, сударыня! Я весь дрожу,
Как роженица, в муках я лежу;
Нет хуже испытанья для солдата —
Стоять без боя против супостата.
Прочь поясок! Небесный обруч он,
В который мир прекрасный заключен.
Сними нагрудник, звездами расшитый,
Что был от наглых глаз тебе защитой;
Шнуровку распусти! Уже для нас
Куранты пробили заветный час.
Долой корсет! Он — как ревнивец старый
Бессонно бдящий за влюбленной парой.
Твои одежды, обнажая стан,
Скользят, как тени с утренних полян.
Сними с чела сей венчик золоченый —
Украсься золотых волос короной,
Скинь башмачки — и босиком ступай
В святилище любви — альковный рай!
В таком сиянье млечном серафимы
На землю сходят, праведникам зримы.
Хотя и духи адские порой
Облечься могут лживой белизной,
Но верная примета не обманет:
От тех — власы, от этих плоть восстанет.
Моим рукам-скитальцам дай патент
Обследовать весь этот континент;
Тебя я, как Америку, открою,
Смирю и заселю одним собою.
О мой трофей, награда из наград,
Империя моя, бесценный клад!
Я волен лишь в плену твоих объятий,
И ты подвластна лишь моей печати.
Явись же в наготе моим очам:
Как душам — бремя тел, так и телам
Необходимо сбросить груз одежды,
Дабы вкусить блаженство. Лишь невежды
Клюют на шелк, на брошь, на бахрому —
Язычники по духу своему!
Пусть молятся они на переплеты,
Не видящие дальше позолоты
Профаны! Только избранный проник
В суть женщин — этих сокровенных книг,
Ему доступна тайна. Не смущайся,
Как повитухе, мне теперь предайся.
Прочь это девственное полотно:
Не к месту, не ко времени оно.
Продрогнуть опасаешься? — Пустое!
Не нужно покрывал: укройся мною.