Останься здесь, не езди в Петербург!

Грозное предупреждение любителям города на Неве

Игорь Антоновский, мастер страшных
и назидательных историй, проживший всю жизнь
в Петербурге, предупреждает об опасностях этого города. Вам кажется, что это идеальное место
для бедного, любящего выпить творческого человека? На самом деле Питер может стать вашей могилой.

Идея переехать в Петербург в поисках лучшей участи настораживает. Этот город не решает проблемы,
а усугубляет их, и проявляет в людях то, что в других городах никогда не вылезет наружу. Петербург – пространство чудовищного эксперимента, куда испытуемый входит с уверенностью в победе и откуда выходит жалким и никчемным. Тем временем планы
на переезд туда есть у многих молодых людей. Если вас еще не насторожил факт, что этот город подарил миру Александра Глебовича Невзорова, задумайтесь над следующими доводами. 

Барный важняк

Если вы приехали в Петербург, чтобы бездельничать и отдаваться городу
на растерзание, вы рискуете стать барным важняком. Слово «важняк» пошло
от Анатолия Дукалиса и было адресовано капитану Ларину в рекламе магазина кожаных изделий, которую хоть раз в жизни видели все коренные петербуржцы. Барный важняк выглядит примерно так же нелепо, как оперуполномоченный перед зеркалом в коричневой дубленке. Только важняк не догадывается об этом.

Это счастливое неведенье. Профессия барного важняка заключается в том, чтобы сидеть в баре каждые выходные с таким видом, будто ты последние несколько тысячелетий решал судьбу человечества и тебе осталось совсем немного подумать. При этом в бар тебя поставили смотрителем какие-то очень могущественные бандиты или секретная организация, и ты выискиваешь взглядом потенциальную крысу, подозревая при этом всех. В обычной жизни при этом ты должен быть где-то в самом низу социальной лестницы. Это, пожалуй, одно из главных отличий петербургского барного важняка от иногородних: в других городах, чтобы иметь такой пафосный вид, нужно быть на грани абсолютного успеха, а петербургский важняк существует только в баре и для пафосного вида ему достаточно того факта, что он тусуется каждые выходные уже семь лет.

Барный важняк – что-то вроде петербургского гриба. Он вырос в баре и, кажется,
не собирается оттуда уходить, да и не может. Отсюда подозрение, что БВ не совсем люди. Скорее странные растения с острым взглядом и важным видом. В такое существо возможно только мутировать. Кабаки и сами являются петербургскими растениями, которые с некоторых пор растут на почве этого города с пугающей быстротой. Возможно, у кабаков, как у биологического вида, есть некая функция — изменить город или, может, превратить его в помойку, а барный важняк является важнейшим звеном этой экосистемы. Другого объяснения его существованию нет. Откуда он взялся? Что у него на уме? Жизнь от выходных до выходных кажется здоровому человеку самым страшным, что может случиться с ним в этом городе.
Как только в тусовках и гулянках начинаешь видеть лекарство от хмари тусклого болотного города, по-настоящему вязнешь. Так, что уже и не выбраться.

Барный важняк — труп, и истории крушения таких людей пугающе схожи.
Однажды они вспоминают, что когда-то были людьми, и лавина безумия сминает их в лепешку. Ничего не остается. Только черное небо над ними и черный пес Петербург внутри. Они шатаются по городу, превращаясь в петербургских сумасшедших –
40-летних фриков, которые кажутся даже менее актуальными и более жалкими, чем собрание любителей бардовской песни из любого провинциального городка. Лучшее,
что может с тобой случиться после такого, – однажды осознать себя Корнелюком
с развевающимися на невском ветру кудрями, поющим:
«Ночь и тишииина, дааанная навек…» 

Съемное жилье
в центре

Центр Петербурга пожирает. Приезжему кажется, что в городе на Неве существуют только центр, Васильевский остров и Петроградская. Городские окраины он воспринимает как портал на родину. В этом кроется одна из главных опасностей Петербурга: сегодня центр города пригоден только для двух вещей – спиться и повеситься.

Коренной петербуржец пробирается в центр этапами. От дома к своей родной станции метро он едет на троллейбусе, по пути беспрерывно молясь петербургским богам, чтобы сегодня они его пощадили. В метро коренной петербуржец, едущий в центр, мрачен
и погружен в глубины себя: он мысленно перечисляет все опасности и риски, как опытный боец перед важным сражением. Петербуржец сосредотачивается, стараясь ничего не упустить. Приезжий же, прожив 2 дня в самом аду Адмиралтейского района, считает,
что центр уже принял его. Он разгуливает по центру с радостной бравадой – но эта идиотская бравада та же, что у героев фильмов ужасов, которых убьют первыми.

Давайте разберем все опасности центра.

Итак. Центр пожирает время. Вам кажется, что, живя в центре, вы всюду успеваете,
но на самом деле вы всего лишь марионетка
в его адских волнах. Эти волны выбросят вас на мероприятия, которые не должен посещать разумный человек и познакомят с ненужными людьми, которые пообещают вам такие мифические перспективы и сомнительные проекты, что молодость в этих радужных надеждах быстро превратится в старость.

Центр создает иллюзию того, что все дороги открыты, но эти дороги позволяют только убить вечер в приятной прогулке. А с точки зрения вклада в ваше будущее такая праздность только сокращает период, когда вы активны и можете что-то сделать. Очень скоро
все такие приятные прогулки слипнутся в огромный ком и ничего приятного от них не останется. В центре города можно выйти из дому полным сил молодым человеком,
а вернуться домой спятившим Боярским, которому давно уже место в доме ветеранов
сцены и лет 150 по биологическим часам.

Центр обманывает. Он постоянно что-то обещает, дав гарантии вроде «ты петербуржец, ​это уже статус». Эта ментальная регистрация часто заменяет человеку поиск смысла жизни и хоть какое-то развитие, и на нее ни в коем случае нельзя вестись. Подумав один раз «ну и что, зато я живу в Питере», вы обречены. Белые ночи сменят полярные зимы, крыши заточат свои лезвия, а желтый цвет домов окажется мочевым пятном на простыне в доме престарелых.

Депрессия в Петербурге — страшная вещь. Однажды ночью вы обязательно заблудитесь и увидите зияющие бездны подворотен, неприветливую тьму Невы, мосты, с которых хочется прыгнуть. Вы вспомните про Достоевского, и монстры из его романов разинут свои пасти и заставят вас рефлексировать. Было бы над чем. Позади праздные шатания и бессмысленные уверения в том, что вы — Петербуржец. И в этот момент вам, конечно, захочется покинуть центр. Но будет весна, у городских сумасшедших случится обострение, а мосты окажутся разведены. 

Опасности
для творческих людей

Лучше всего, если, будучи в Питере, вы забудете про этот город.
Но обычно происходит наоборот: Петербург всегда с тобой, а про
его негативный бэкграунд совершенно забываешь. Забываешь, что от города, подарившего миру «Кино» или «Сплин», «Аквариум» и группу «Алиса» не стоит ждать ничего хорошего. Питер у каждого свой,
но на самом деле он совершенно искусственно созданный. Что-то новое сказать тут действительно сложно: «В гранит оделася Нева», «Прочь
из моей головы», «Ну-ка, мечи стаканы на стол». Настроение на всех тут одно.

Считается, что в Питере благоприятная почва для творчества. Это не так. Глядя на воспетые всеми арки и подворотни, хочется говорить чужими словами и штампами. Очистить свой Петербург от чужого получается с трудом. Представьте себе натурщицу, которую до вас нарисовали тысячи художников — у вас будет что-то новое в ее изображении? Наверное,
для этого надо быть гением.

Но сюда приезжают именно творить. Причем под творчеством тут понимают чистое, некоммерческое искусство. Естественно, что в такой обстановке даже тот, кто у себя дома был талантлив, очень скоро ощутит свою бездарность и в лучшем случае станет барным важняком.

В 90-е сюда приезжали рок-музыканты: Башлачев выскочил из окна, Янка Дягилева где-то потерялась, и только Шевчук повеселел и спел про того самого Черного пса. Город решил, что он дурак и Шевчука не тронул.

Творческому человеку надо запрещать приезжать в Питер. Тут ломают свои карандаши выдающиеся дизайнеры, пропадают таланты актеров, немеют писатели, мельчают поэты, выдыхаются режиссеры.

Коренные петербургские творцы уезжают в Ленинградскую область
или обживают спальные районы, в которых стремятся поскорее забыть
о том, в каком городе живут, или просто тихо эмигрируют куда подальше. При этом они всегда со злорадным вниманием наблюдают
за творческими корчами тех, кто надеялся, что город Петра подарит
ему вдохновение. 

Петербургские бродяги

Считается, что Петербург не требует от вас какой-либо финансовой состоятельности. Слезам не верит Москва, а северная столица, если что, и доширак найдет для тебя лишний, и рюмку водки на столе поставит. Отчасти это так, я видел тут существ (иначе их не назвать), которые умудрялись выживать и после того, как старушка мать, чья пенсия была единственным источником их дохода, отправлялась ждать сына в лучший из миров.
Но даже если ваша ситуация не настолько критична, поверьте — любой труд тут воспринимается как каторжный, а пресловутые рюмка водки с сухим бомжпакетом
никому не достаются просто так.

Да, студентом я выживал тут на 50 рублей в день, умудряясь всегда быть сытым и пьяным, но с позиции более-менее состоявшегося человека те времена кажутся мне каторгой.
За то, чтобы город накормил тебя и напоил, приходилось расплачиваться душой,
и по затратам сил и энергии такой труд сравним с потугами Сизифа.

Чтобы жить в Петербурге без денег, вам предстоит опуститься на моральное дно.
Такое погружение только с виду выглядит легко, но по эмоциональным потерям,
по грядущей рефлексии и тет-а-тету с собственными совестью и разумом – это все проституция чистой воды. Не забывайте, что от Достоевского в этом городе не убежать.

Чтобы приходить на тусовку к случайным знакомым без денег в кармане, чтобы стрелять
у соседей 25 рублей на проезд, чтобы курить только чужие сигареты и радостно шуметь
за чужой счет в ресторане, вам придется полностью сломать свою личность, стать одним
из петербургских бродяг, кажется, неминуемо шагающих по мрачным улочкам навстречу петле с веревкой. Иного не дано. Беззаботно халявить Петербург не дает: либо ты делаешь такой образ жизни своей органикой, либо отправляешься на работу. Которой, кстати,
в Петербурге почти нет.

За гроши тут приходится вкалывать, совмещая каким-то образом это
с тусовками и всеми прочими прелестями из первых трех пунктов.
При этом работающий петербуржец никогда не сможет позволить себе бродяжничество. Свой скудный оклад вы будете оставлять в кабаках
и раздавать знакомым бродягам, а сами экономить и ездить на троллейбусах
и трамваях вместо маршруток.

Работа в Петербурге не приносит ничего, кроме непрекращающейся депрессии, ваше и без того скудное свободное время пожирает ужасающе медленный темп этого города и, не успев оглянуться, вы вновь оказываетесь
в колее пятидневки.

Каждый работающий петербуржец внутренне готовится стать бродягой, бросить все к черту и жить за счет широкого круга знакомых. Морально опуститься, раздавить свою личность навсегда. Но подлый петербургский снобизм и остатки тускнеющей гордости не дают им решиться на столь радикальный шаг. Ибо назад пути нет. 

Приезжая в Питер, надо сразу спускаться в метро
и ехать в Девяткино: оттуда ходят электрички
и автобусы во многих направлениях. Возможно, среди заброшенных садоводств и дачных участков вы найдете гармонию и покой, которые искали.