Почему одежда не сделает вас добрее и чем хорош писающий Рик Оуэнс

Москино копируют Мондриана у Сен-Лорана, история искусства в коллекциях Симонса, сознательный эксклюзив и добро как фетиш — о том, как выживает мода, раз она совершенно бесполезна.

В мире так много информации, что она может быть ценна лишь постольку, поскольку она полезна. Бывают ценны прогноз погоды или курсы валют. Обсуждение этих тем не очень увлекательно, но приемлемо. А сериал «Санта-Барбара» считается недостойным предметом: бесполезно, невесело, бессмысленно. Именно иллюзию полезности, развлекательности или интеллектуальности пытаются создать телевизионные программы, чтобы привлечь зрителя.

Обсуждать стоит смыслы, а не информацию. Но мода не производит смыслов — мода производит информацию.

Мода сродни «Санта-Барбаре». Модой нельзя вылечить простуду или помыть полы, она несмешная, под нее не потанцуешь. Чтобы не исчезнуть в водовороте информационного шума, мода пытается сделать вид, что она рождает смыслы. Коллекции, меняющиеся каждые полгода, стремятся ухватиться за нечто фундаментальное, вневременное, обладающее ценностью и способное наделять ценностью другие вещи. Один вариант — переосмысление одежды прошлого, громкое заявление о своей связи с именами, уже вписанными в историю. Другой — заигрывание с современным искусством, претензия на прекрасное, эстетический идеал. Третий — симуляция добрых поступков, нравственный активизм.

Многие производители проявляют внимание к деталям. В лучшем случае это будет сохраненный край ткани на джинсах, в худшем — свиной пятачок, уродующий рюкзак. Одно точно — придется переплатить.

Когда-то эти детали имели практическое значение, которое большинство покупателей не способны оценить. Объекты, утратившие функциональность и смысл, наделяются симуляцией смысла, фетишизируются.

Куртка, в которой кто-то забрался на Эверест, не становится от этого классной. Этот человек решал с ее помощью явно не эстетические проблемы. Нужно отличать другой случай: купить кожаную куртку, похожую на ту, что носил любимый рокер, — нормально. Просто у вас с ним схожие вкусы.

Другой вид фетишей предлагает искусство — причем более желанных и убедительных, ведь радикальные художественные практики шли много дальше простой функциональности, открывали удивительные стороны визуальности. И в силу этой своей радикальности достижения авангарда не могут быть представлены в дизайне буквально: картина абстрактного экспрессиониста в качестве украшения выглядит неприятно, сидеть на минималистском кубе неудобно. В стремлении доступно аранжировать произведения современного искусства, чтобы одновременно понравиться широкой публике и примазаться к гордому званию художника, можно уподобиться Хору Турецкого:

Даже если дизайнер хочет избежать вульгарно прямых фетишистских отсылок, ему приходится в разных коллекциях повторять эксперименты, уже поставленные искусством.

Raf Simons FW2008

Марк Ротко.
Светло-красный на черном, 1957

Raf Simons SS2009

Кристофер Вул. Без названия
The show is over the audience get up to leave their seats time to collect their coats and go home they turn around
no more coats and no more home,
1990–1991

Raf Simons FW2010

Эд Рейнхардт. Абстрактная картина, 1958

Raf Simons SS2011

Пьер Буше. Падение тел, 1936

Барбара Крюгер. Без названия
Your body is a battleground,
1989

В актуальной коллекции SS2013 Симонс использовал настоящие картины. Плохого художника, поэтому их даже не пришлось адаптировать.

Слияние моды и того, что ошибочно считают искусством, происходит и в обратном направлении: художники начинают заниматься дизайном одежды. Талантливый человек талантлив во всем.

Добро тоже фетишизировано. Оппозиция выбирает в качестве единственного достойного повода выйти на митинг самый нелепый из законов — антисиротский. Коллективная прогулка офисных работников с требованием отменить абсурд сама абсурдна и может быть воспринята всерьез только ее участниками. Но людям важно просто померзнуть за абстрактное добро.

Неудивительно, что производители одежды (особенно масс-маркет, ориентированный именно на скучающих менеджеров и креативщиков) пытаются подсунуть им в качестве приманки разнообразные экологические и гуманистические начинания. H&M доходят до откровенного хамства, называя свою экоколлекцию Conscious. Примитивная апелляция к стыду: сознательные одеваются экологично, хочешь быть несознательным? Разумеется, не все сознательные сознательны одинаково: голливудские звезды носят вещи из лимитированной коллекции Conscious Exclusive. H&M делают вид, что делают добро. Лучше бы они делали хорошую одежду.

Мода не производит смыслов, поэтому о моде написано очень мало серьезных текстов. Однако о ней нужно говорить, ведь все мы носим одежду и обладаем эстетическими потребностями. Отдельная коллекция чаще всего не имеет достаточной ценности даже для краткой новостной заметки, но целый бренд может быть достоин серьезной статьи (не книги, конечно). Хорошие дизайнеры задают эстетические векторы, помогают ориентироваться в море одежды. Поэтому о них есть что сказать, в отличие от манекенщиков. Рик Оуэнс, мочащийся себе в рот, — это достойно, потому что Рик Оуэнс — великий человек.

И все же бренды формируют только собственный имидж, но не смыслы. Какая музыка играла на показе, кто его открывал и закрывал, чем вдохновлялся дизайнер и прочий мудборд не имеют никакого значения. Модные бренды — пусть кто-то лучше, а кто-то хуже — всего лишь производят одежду.