Субботняя классика: Настоящее предназначение церкви
Фицджеральд о том, что Господь любит всех нас, невзирая на личные качества
Этот рассказ Фицджеральд написал в 1936 году, чтобы подлатать дыру в бюджете, и предложил его журналу The New Yorker, который, правда, отказал в публикации. Рассказ «Спасибо за огонек!» был обнаружен в 2012 году вместе с еще несколькими рассказами, и в этот раз журнал не отказался.
дата:
20 сентября
Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Спасибо за огонек!
Миссис Хэнсон была привлекательной, хотя и несколько поблекшей женщиной лет сорока. Она работала коммивояжером вокруг Чикаго, продавая корсеты и пояса. Много лет подряд ее территорией были Толидо, Лайма, Спрингфилд, Коламбус, Индианаполис и Форт-Уэйн, и ее перевод в район Айова — Канзас — Миссури был продвижением по службе, потому что фирма имела более сильные позиции на западе от Огайо.
На востоке она была на дружеской ноге со своими клиентами, и ей часто предлагали выпить или выкурить сигарету в конторе покупателя после завершения сделки. Но в новом районе, как она вскоре обнаружила, все было иначе. Ей не только никогда не предлагали закурить, но несколько раз, полуизвиняясь, отвечали отказом на вопрос, не будет ли кто-нибудь возражать, если она это сделает: «Не то чтобы я против, но это дурной пример для работников».
«Конечно, я понимаю».
Курение много значило для нее иногда. Она тяжело работала, и сигарета давала ей возможность отдохнуть и расслабиться. Она была вдовой, у нее не было близких родственников, чтобы писать им письма по вечерам, а глаза уставали, если она смотрела больше одной кинокартины в неделю, поэтому курение стало важным знаком препинания в длинной фразе — долгом дне в дороге.
В последнюю неделю своей первой поездки по новому маршруту миссис Хэнсон оказалась в Канзас-Сити. Была середина августа, и она чувствовала себя одиноко среди новых клиентов, поэтому рада была увидеть за столом приемной в одной из фирм женщину, которую знала в Чикаго. Она присела подождать, пока объявят о ее приходе, и за разговором немного разузнать о человеке, с которым ей предстояло встретиться.
«Он не будет возражать, если я закурю?»
«Что? О боже, еще как будет! — сказала ее подруга. — Он жертвует деньги на поддержку закона против курения».
«О! Ну что ж, я благодарна за совет — чрезвычайно благодарна!»
«Ты уж поосторожнее с этим в наших краях, — сказала ее подруга. — Особенно с мужчинами за пятьдесят. С теми, кто не был на войне. Один человек сказал мне, что тот, кто был на войне, никогда не будет мешать другому курить».
Но во время следующей остановки миссис Хэнсон встретила исключение из этого правила. Он казался приятным молодым человеком, но его глаза так напряженно следили за сигаретой, которую она постукивала ногтем, что сигарету пришлось спрятать. Миссис Хэнсон была вознаграждена, когда он пригласил ее на ланч, и в течение часа она получила значительный заказ.
После этого он настоял на том, чтобы подвезти ее к месту следующей встречи, хотя она намеревалась найти где-нибудь поблизости гостиницу и сделать несколько затяжек сигаретой в дамской комнате.
Это был один из тех дней, когда приходится подолгу ждать — все клиенты были заняты или опаздывали, а когда они все же появлялись, то казались похожими друг на друга: мужчины с вытянутыми лицами из тех, что не одобряют людей, потакающих своим слабостям, или женщины, вольно или невольно преданные идеям таких мужчин.
Она не курила с завтрака и внезапно осознала, что именно поэтому чувствовала смутное недовольство в конце каждого визита, как бы успешно он ни прошел.
Она произносила: «Наша фирма работает не так, как другие. Это, конечно, все те же резинки и полотно, но мы соединяем их вместе по-другому. Тридцатипроцентный рост национальной рекламы за один год говорит сам за себя».
А про себя она думала: «Если бы только я могла сделать три затяжки, я продала бы даже старинный корсет из китового уса!»
Будущий писатель родился в обеспеченной ирландской семье. В молодости он не знал нужды и получил хорошее образование, хотя, говорят, именно в Принстоне развилась его неприязнь к бездельникам — сыновьям богатых родителей. После учебы недолго служил в армии и даже сделал там карьеру. Вернулся, решил попробовать себя в литературе и нашел любовь всей своей жизни — свою жену Зельду, которая считается прототипом многих его героинь. Сначала все шло неплохо: писатель прославился, загребал деньги лопатой, они с женой веселились, ругались и всласть эпатировали публику. Затем их жизнь потихоньку приняла клинический характер: Зельда сошла с ума, а Фицджеральд стал спиваться — похожая история описана в одном из самых известных его романов «Ночь нежна». Но писатель не сдавался: он продолжал писать и незадолго до смерти встретил еще одну любовь.
Ей нужно было посетить еще один магазин, до встречи оставалось полчаса. Было как раз достаточно времени, чтобы вернуться в гостиницу, но так как в поле зрения не было ни одного такси, она побрела по улице, размышляя: «Наверно, мне надо отказаться от сигарет. Я становлюсь наркоманкой!»
Прямо перед собой она увидела католический собор. Он казался очень высоким, и внезапно ей пришло в голову: если так много дыма от благовоний поднимается ввысь к Богу, то небольшой дымок в притворе никому не помешает! Бог ведь не обидится, если усталая женщина немного покурит в притворе?
Все же, хотя она и не была католичкой, эта мысль ее покоробила. Так ли важно, что она сможет выкурить сигарету, если это может оскорбить множество других людей?
Ну а все-таки… Он бы не возражал, — продолжала она думать. В Его время еще даже не открыли существование табака!…
Она вошла в церковь; притвор был погружен в темноту, и она пошарила в сумке, чтобы найти спичку, но в сумке спичек не было.
«Я пойду и зажгу огонь от одной из их свечей», — подумала она.
В темноте нефа только в одном углу пробивался всплеск света. Она пошла по проходу по направлению к пятну света и обнаружила, что шел он не от свечей и в любом случае должен был вот-вот погаснуть — старик как раз собирался затушить последнюю лампаду.
«Это приношения по обету, — сказал он. — Мы гасим их на ночь. Мы думаем, что для людей, которые их пожертвовали, будет больше значить, если мы сбережем их до завтра, а не будем поддерживать в них огонь всю ночь».
«Понятно».
Он загасил последнюю лампаду. Теперь в соборе не осталось света, кроме электрической люстры высоко над головой и постоянно горящей лампы перед нишей для святых даров.
«Доброй ночи!» — сказал церковный сторож.
«Доброй ночи!»
«Вы, должно быть, пришли сюда помолиться».
«Да».
Он ушел в ризницу. Миссис Хэнсон преклонила колени и стала молиться.
С тех пор как она молилась последний раз, прошло много времени. Она не совсем знала, о чем молиться, поэтому она молилась за своего работодателя и за всех клиентов в Де-Мойне и Канзас-Сити. Когда она закончила молиться, она приподнялась с колен. Изображение Мадонны смотрело на нее из ниши в шести футах над головой.
Миссис Хэнсон не могла ясно рассмотреть его. Тогда она встала с колен и устало присела на краешек скамьи. Ей показалось, что Мадонна сошла вниз, совсем как в пьесе «Чудо», и заняла ее место, и продавала корсеты и пояса за нее, и устала так же, как устала она. Потом несколько минут миссис Хэнсон, должно быть, спала.
Она проснулась оттого, что-то изменилось, и мало-помалу осознала, что в воздухе появился знакомый запах, но это не запах ладана, и ощутила боль в пальцах. Тогда она поняла, что сигарета, которую она держала в руке, была зажжена — и горела.
Все еще слишком сонная для того, чтобы думать, она затянулась сигаретой, чтобы пламя не погасло. Затем она взглянула вверх на нишу Мадонны, смутно видневшуюся в полутьме.
«Спасибо за огонек!» — сказала она.
Этого показалось ей недостаточно, поэтому она опустилась на колени, а дым закручивался, поднимаясь вверх от сигареты в ее пальцах.
«Большое спасибо за огонек!» — сказала она.
Подпишитесь на нас в социальных сетях