Бархатный сезон: шесть книг о лете

W→O→S отправляет читателей в тепло и праздность

В глазах людей на улице сейчас читается один вопрос: «Будет ли бабье лето или мы обречены?» W→O→S предлагает не полагаться на судьбу и устроить себе локальный праздник, погрузившись в тепло и праздность хотя бы на какое-то время.

«Вино из одуванчиков», Рэй Брэдбери

Фантаст Рэй Бредбери, кроме очевидного, писал еще стихотворения и милые, почти автобиографические книги. «Вино из одуванчиков» — первая часть трилогии о лете. Остальные две, «Лето, прощай» и «Летнее утро, летняя ночь», вышли спустя почти 50 лет — по словам писателя, они дожидались того момента, когда их будет не стыдно показать. «Вино из одуванчиков» — повесть о летних приключениях двух братьев, Тома и Дугласа. Действие начинается c первого дня каникул, когда один из мальчиков представляет себя богом Шивой со множеством рук — столько возможностей впереди. И заканчивается там же, на даче, когда летние обряды выполнены, и все, что осталось от каникул, — последняя ночь под шум пожелтевших листьев. Следующие девять месяцев лето можно будет только попробовать на вкус, откупорив бутылку вина из одуванчиков.

Вино из одуванчиков. Самые эти слова — точно лето на языке. Вино из одуванчиков — пойманное и закупоренное в бутылки лето. И теперь, когда Дуглас знал,
по-настоящему знал, что он живой, что он затем и ходит по земле, чтобы видеть
и ощущать мир, он понял еще одно: надо частицу всего, что он узнал, частицу этого особенного дня — дня сбора одуванчиков — тоже закупорить и сохранить;
а потом настанет такой зимний январский день, когда валит густой снег,
и солнца уже давным-давно никто не видел, и, может быть, это чудо позабылось,
и хорошо бы его снова вспомнить, — вот тогда он его откупорит! Ведь это лето непременно будет летом нежданных чудес, и надо все их сберечь и где-то отложить для себя, чтобы после, в любой час, когда вздумаешь, пробраться на цыпочках во влажный сумрак и протянуть руку… <…> Возьми лето в руку, налей лето в бокал —
в самый крохотный, конечно, из какого только и сделаешь единственный терпкий глоток; поднеси его к губам — и по жилам твоим вместо лютой зимы
побежит жаркое лето…

«Антоновские яблоки»,
Иван Бунин

Необратимость времени, нищета и упадок, близость революции, август, запах яблок, звездное небо — перед вами один из самых прустовских текстов русской литературы. Если в школе вам показалось, что рассказ Бунина напоминает затянутый диктант, пришло время изменить свое мнение.

На ранней заре, когда еще кричат петухи и по-черному дымятся избы, распахнешь, бывало, окно в прохладный сад, наполненный лиловатым туманом, сквозь который ярко блестит кое-где утреннее солнце, и не утерпишь — велишь поскорее заседлывать лошадь, а сам побежишь умываться на пруд. Мелкая листва почти вся облетела с прибрежных лозин, и сучья сквозят на бирюзовом небе. Вода под лозинами стала прозрачная, ледяная и как будто тяжелая. Она мгновенно прогоняет ночную лень, и, умывшись и позавтракав в людской с работниками горячими картошками и черным хлебом с крупной сырой солью, с наслаждением чувствуешь под собой скользкую кожу седла, проезжая по Выселкам на охоту.

«Ночь нежна», Фрэнсис Скотт Фитцджеральд

История молодого красивого врача, женившегося на своей не менее красивой и чертовски богатой пациентке. Иллюзию гармонии и счастья семья Дайверов создает посредством вечной погони за летом. Свой дом они построили на берегу моря, на Французской Ривьере, где, кажется, всегда тепло. Пара сокрушается, что после того, как они открыли это место, оно стало слишком популярным и, видимо, не за горами время, когда им нужно будет искать новое пристанище. Самые главные события происходят здесь именно летом, когда обгоревшие плечи нужно прятать под халат и переходить на другую сторону улицы в поисках тени. Книга о бархатном лете человеческой жизни — непредсказуемом и негарантированном.

Розмэри опустила лицо в воду и быстрым кролем поплыла к плоту. Вода подхватила ее, любовно спрятала от жары, просачиваясь в волосы, забираясь во все складочки тела. Розмэри нежилась в ней, барахталась, кружилась на месте. Наконец, запыхавшаяся от этой возни, она добралась до плота, но какая-то дочерна загорелая женщина с очень белыми зубами встретила ее любопытным взглядом, и Розмэри, внезапно осознав собственную белесую наготу, перевернулась на спину, и волны понесли ее к берегу. Как только она вышла из воды, с ней сейчас же заговорил волосатый мужчина с фляжкой.

— Имейте в виду, дальше плота заплывать нельзя — там могут быть акулы.

Повесть выпускника журфака МГУ Константина Сергиенко,
где главными персонажами стали собаки, живущие на окраине. Лето — самое счастливое время для бездомных собак, это их каникулы. Они ценят тепло больше, чем школьники, и со страхом отсчитывают дни до конца лета. Летом все ждут приключений, и свора бродячих собак, живущих в овраге, — не исключение. Они любят валяться на травке, искать сокровища и дружить. Если бы не приближение осени, они стали бы самыми счастливыми созданиями на Земле.

«До свидания, овраг», Константин Сергиенко

К осени ближе наливаются грустью собачьи глаза. Особенно это заметно по Бывшей Таксе.
— Ах, я все вспоминаю нашу дачу, — вздыхает она, — какая это была жизнь! Мне отвели целую комнату. Только подумайте, целую комнату для собаки!
— Ха-ха-ха! — начинает свою песню Крошка. <...>

К осени ближе чешется бок у собаки. Почешешь слева, почешешь справа, и под кожей начинается озноб. Это морозец грозит издалека. Напоминает, что нужно привести в порядок мех, иначе плохо придется бездомным. Головастый уже начал собирать старые газеты. В холод он делает из них подстилку. Головастый любит спать на газетах. Проснется, прочитает словечко и снова заснет. Утром вместо завтрака все бормочет себе под нос: «Рек-лам-ная смесь... Ку-да пой-ти учить-ся...»

«Мы — на острове Сальткрока», Астрид Линдгрен

Книга Астрид Линдгрен, которая не должна была стать книгой, — изначально это сценарий, написанный для одноименного сериала. В начале лета четверо детей и их инфантильный папаша снимают дачу на острове неподалеку от Стокгольма. И к концу сезона понимают, что этот остров с покосившимся красным домом стал для них чем-то большим, чем просто съемной дачей. Никто не заламывает рук и не сокрушается об уходящей романтике лета, но мы-то понимаем, что такие истории могут произойти только в определенное время года.

Четверо тайных заговорщиков, мрачные как тучи, сидели в своем углу, и всю таинственность с них как рукой сняло. Столько планов строили они на это лето!
Они снова собирались соорудить хижину на Ворчальном острове. Они собирались построить новый большущий плот. Они собирались на целую неделю махнуть на дальние острова с палатками. Они собирались взять у кого-нибудь моторку и добраться до самой Кошачьей шхеры, чтобы посмотреть тамошний большой грот.
А еще Бьерн обещал взять их с собой на рыбалку. И они задумали устроить главный штаб для своего тайного клуба на чердаке столяровой усадьбы. Было еще не поздно, Юхан с Никласом жили в усадьбе, так что они могли осуществить все задуманное. Но охота пропала. Все потеряло свою прелесть.

«Школа для дураков», Саша Соколов

Постмодернистский роман, написанный на одном дыхании, был опубликован сначала в США и только потом в России. Это книга о мальчике, учащемся в школе для слабоумных. Он страдает раздвоением личности, ведет вечный диалог со своим вторым «я» и обожает ездить с родителями на дачу. По мнению врачей, дача приводит его в волнение и лучше бы ему там не бывать. Рассказчик трепетно относится к временам года и меряет всё тем или иным сезоном: так, один из его героев его историй воспринимает службу в армии как долгую снежную зиму.

Я сейчас расскажу о самом учителе и еще о том, как и чем мы с ним занимались тем душным летом, и какой запах был в том переулке. В этом переулке постоянно и сильно пахло рыбой, потому что где-то рядом был магазин «Рыба». Сквозняк гнал запах по переулку, и запах проникал через открытое окно к нам в комнату, где мы рассматривали неприличные открытки. У репетитора была большая коллекция этих открыток — шесть или семь альбомов. Он специально бывал на разных вокзалах города и покупал у каких-то людей целые комплекты таких фотографий. Учитель был толстый, но красивый, и лет ему было не слишком много. В жару он потел и включал настольный вентилятор, но это не особенно помогало и он все равно потел. Я всегда смеялась над этим. Когда нам надоедало смотреть открытки, он рассказывал мне анекдоты и нам было спокойно и весело вдвоем в комнате с вентилятором. И еще он рассказывал мне про своих женщин. Он говорил, что у него в разное время было много разных женщин: большие, маленькие и разного возраста, но он до сих пор не решил, какие все-таки лучше — маленькие или большие. Когда как, говорил он, когда как, все зависит от настроения.