Готье, Бодлер, Фрейд и другие исследователи опасных веществ

Недавно мы уже вспоминали фильмы и книги об отношениях человека с запрещенными веществами, которые вполне могут скоро запретить благодаря депутату Яровой. Но отдельно стоит рассказать о наркотиках в литературе XIX века, когда гашиш был магическим снадобьем с мусульманского Востока, а курение опиума позволяло проникнуть в потусторонний мир. Вот семеро наркоромантиков и их проникновенные тексты.

Авторский блог Даши Борисенко, где она делится читательским опытом и размышляет об отношениях человека с изящной словесностью.

Томас де Квинси

«Исповедь англичанина, употреблявшего опиум» (1821)

Де Квинси был человеком нестабильным. Страдал от прокрастинации, не мог дописать ничего до конца, был подвержен депрессивным состояниям. Пятеро из его восьми детей умерли малышами, да и вообще жизнь в Англии начала XIX века была далеко не сахаром. Забыть о собственных страданиях и боли окружающих ему помогал опиум, которого с каждым днем чувствительному писателю требовалось все больше. В конце концов он написал о пристрастии, сломавшем ему жизнь и карьеру, проникновенную книгу и вошел в историю. Тонкие философские наблюдения, увлекательные бытовые описания, впечатляющие образы дурмана — де Квинси стал пионером в своем жанре и задал литературе о наркотиках настолько высокую планку, что, кажется, до сих пор ее так никому и не удалось перепрыгнуть.

Старшая из трех сестер носит имя Mater Lacrymarum — Богородица Слез. Это она день и ночь стенает и мечется, сокрушаясь об ушедших. Она пребывала в Раме, где голос был слышен, вопль и горькое рыдание — Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться. Это она обреталась в Вифлееме той ночью, когда свирепый меч Ирода прошелся по колыбелям младенцев, заставив навеки оледенеть крохотные ножонки, топот которых над головами домочадцев пробуждал в их сердцах волны любви, докатывавшиеся до небес. У нее нежные и проникновенные глаза — то кроткие, то дикие; нередко они воздеты горе, нередко бросают небу гневный вызов. На голове она носит диадему. И мне с детства помнится, как устремляется она в простор с порывами ветра, когда слышит плач литании или гром органа — или же созерцает стройные ряды летних облаков. Эта сестра, старшая из трех, носит на поясе ключи, каких нет у самого Папы Римского: они открывают доступ в любую хижину и в любой дворец.

Теофиль Готье

«Клуб гашишистов» (1846)

Новелла Готье посвящена «Клубу Ассасинов», реальному парижскому феномену 1840-х годов. Психиатр Моро де Тур, изучавший воздействие гашиша на человека, организовал литературно-художественный салон в центре Парижа, посетители которого переодевались в арабские костюмы, баловались кофе и закусывали алжирским давамеском — повидлом из сливочного масла, апельсинового сока, орехов, специй и изрядного количества гашиша. Клуб посещали многие видные писатели. Среди них был, например, Александр Дюма-отец: в итоге главный герой его «Графа Монте-Кристо» стал любителем египетского давамеска и самодельных снотворных пилюль из гашиша, смешанного с опиумом. Готье рассказывает о посещении клуба как о приобщении к изысканному и сложному ритуалу, который перетекает в кошмарный и причудливый бред. 

Созерцая какой-либо предмет, я через несколько минут чудесным образом растворялся в нем и сам превращался в него.

Так я превратился в нимфу, глядя на фреску, изображающую дочь Ладона, преследуемую Паном.

Я испытывал весь ее ужас и старался спрятаться в тростнике, чтобы избегнуть чудовища с козлиными ногами.

Шарль Бодлер

«Поэма гашиша» (1858)

Бодлер попал в «Клуб Ассасинов» совсем юным, 20-летним, и не на шутку увлекся расширением сознания. Он много писал о наркотиках: помимо эссе «Поэма гашиша» у него есть, например, «Вино и гашиш как средства для расширения человеческой личности» и развернутое размышление о Томасе де Квинси под названием «Опиоман». «Поэма гашиша» — передовой для своего времени труд. Тут Бодлер и рассказывает о технологии производства давамеска, и развенчивает миф о том, что гашиш — галлюциноген (см. предыдущий пункт), и рассуждает о нравственной стороне его употребления. Правда, о личном опыте старается говорить поменьше и потуманнее.

Не был ли я прав, утверждая, что для истинно философского ума гашиш является совершеннейшим орудием дьявола? Угрызения, составляющие своеобразную приправу к удовольствию, вскоре совершенно поглощаются блаженным созерцанием угрызений, своего рода сладострастным самоанализом; и этот самоанализ совершается с такой быстротой, что человек, это воплощение дьявола, как говорят последователи Сведенборга, не отдает себе отчета в том, насколько этот анализ непроизволен и как с каждой секундой он приближается к дьявольскому совершенству. Человек восхищается своими угрызениями и преклоняется перед самим собою в то самое время, когда он быстро теряет остатки своей свободы.

Фитц Хью Ладлоу

«Гашишеед» (1857)

В Новом Свете тоже нашлись поклонники де Квинси и тревожных грез. Фитц Хью Ладлоу, житель Нью-Йорка, дружил с одним добрым аптекарем и в 16 лет благодаря ему подсел на настойку гашиша, а через несколько лет написал об этом книгу. Разницы между настойкой и другими модификациями наркотика Ладлоу не видел и, на манер своего кумира де Квинси, описывал буйные галлюцинации, которых гашиш, в отличие от опиума, вызвать не может. Ученые спорят, мог ли хитрый состав настойки повлиять на то, что Ладлоу воспринимал ее как психоделик, но скорее всего, он не хотел оказаться скучнее своих европейских коллег, поэтому приукрасил собственный наркотический опыт. Впоследствии Ладлоу работал журналистом и, судя по всему, пересел на опиум, потому что писал в основном о нем и умер в 34.

В интенсивности моих наблюдений я начал замечать, что циркуляция была вовсе не такой стремительной, как мне казалось. Из лишенного пульсации потока она постепенно превратилась в стремительную последовательность интенсивных биений, затем снова замедлилась и потеряла интенсивность, пока наконец я не обнаружил, что к 90 минуте она достигла средней скорости. В значительной степени успокоенный, я отказался от эксперимента. Почти мгновенно галлюцинация вернулась. 

Арсений Голенищев-Кутузов

«Гашиш» (1875)

А вот и настоящая поэма гашиша. История нищего туркестанца, который каждый вечер тратит свой единственный динарий, чтобы покурить в кофейне и пожить альтернативной жизнью, почему-то удивительно напоминает «Мцыри». Но это только придает ей очарования.

Я сел угрюм и молчалив,

Чубук схватил рукою жадной,

Вдохнул гашиша дым отрадный

И дожидаться стал. Порой,

Объят неведомой мечтой,

Кофейни гость в восторге диком

Вставал и хохотом, и криком

Вертеп убогий оглашал;

Тогда хозяин прибегал,

Чтобы унять безумца бранью;

Но, предан чудному мечтанью,

Окрест не видя ничего,

Счастливец презирал его

Ничтожный гнев и в пляс пускался.

Алексей Мошин

«Гашиш» (до 1905)

Писателя, историка и путешественника из города Великие Луки сегодня мало кто помнит, а в свое время он пользовался немалым успехом. Его «Гашиш» — совершенно бездарный короткий рассказ, прекрасный тем, что соединяет в себе все элементы романтического представления XIX века о гашише: жестокий и прекрасный арабский Восток, крупица гашиша как высшая драгоценность, живописные образы, которые являются человеку в процессе «кейфа», неминуемая расплата за высшее наслаждение, не дозволенное обычному человеку.

Али ответил:

— Ты обещала, госпожа, исполнить мою просьбу. Дай же мне одну крупицу гашиша.

Дрожащими от гнева руками Айша открыла шкатулку, взяла флакон, украшенный изумрудами, крошечной ложечкой достала она крупицу гашиша и подала рабу.

Али проглотил гашиш и вдруг сел на пол, потеряв сознание действительности. Теперь уже он видел себя не рабом, а падишахом, и вокруг него были его жены, прекрасные как звезды, и между ними была гордая госпожа его Айша; теперь уже она была его рабой и как величайшего счастья ждала его призыва; и жены ласкали его, и райские звуки услаждали его слух, и дивный аромат был разлит в воздухе.

Зигмунд Фрейд

Статьи о кокаине (1884—1887)

Когда в 1884 году 28-летний Фрейд попробовал кокаин, он увидел в наркотике панацею. Планировал использовать его как местное обезболивающее, а также лечить им сифилис, депрессию, невроз, диарею, алкоголизм и, главное, — наркоманию. Через пару лет он отбросил эту смелую затею, хотя время от времени позволял себе понюшку-другую, уже не прикрываясь научными интересами. Но за время первого увлечения Фрейд успел написать несколько очень бодрых статей и сделать кокаин настоящим трендом. Начал он со своего друга-морфиниста Эрнста фон Флейшеля. Фрейд легко вылечил его от пристрастия к морфию — вскоре Флейшель совсем забыл о своей старой зависимости, которую ему надежно заменил грамм кокаина каждый день.

Спустя несколько минут после приема кокаина неожиданно появляется ощущение легкости и приятного возбуждения. В какой-то мере человек ощущает одеревенение губ и неба, после чего на этих участках возникает ощущение теплоты. Если теперь выпить холодной воды, то на губах возникает ощущение теплоты, а в горле ощущение холода. В других случаях доминирует ощущение приятной прохлады в горле и во рту.