Король, помолчи

В воскресенье в 84-й раз вручат «Оскар». А зачем?

Год назад после победы фильма «Король говорит» Тома Хупера мне позвонил корреспондент «Радио Свобода» и, задыхаясь от восторга, попросил: «Расскажите, как эта картина повлияет на развитие кинематографа».

Тогда я офигела, но сейчас знаю ответ.

Спустя полгода в Венеции вне конкурса показали снятый режиссером Мадонной фильм, русское название которого подходит ему даже больше, чем английское: «МЫ. Верим
в любовь».

Оба фильма посвящены истории британской королевской семьи, причем Хупера интересует Георг VI, а Мадонну — его брат и женщина, ради которой он отрекся от престола, Уоллес Симпсон. Победитель «Оскара» по киноязыку больше всего напоминает радиоспектакль, венецианское открытие — диплом отличника ВГИКа (а это еще хуже, чем троечник), но публика все равно в ажитации, и вот уже из Красноярска передают, что картина «МЫ» демонстрируется в местном Доме кино на радость синефилу (звучит как новость об осквернении храма).

Так вот, о кинематографе: и «Король», и «МЫ» — это экранизация архивных полос журнала Hello! (даже не «Каравана историй»). Лихорадочный интерес демоса к аристократии понятен, особенно на фоне свадьбы принца Уильяма на ком-он-там-женился. Фильм про заикающегося прадедушку новобрачного идеально вписался в инфоповод; еще, говорят, его с интересом смотрели логопеды.

К кино все это имеет мало отношения, как и весь «Оскар» в целом.

Еще лет двадцать назад эта премия поощряла высшие достижения массового кинематографа, то есть форму искусства, доступную миллионам, но не перестающую при этом быть искусством. С тех пор кое-что изменилось: в погоне за сверхприбылями Голливуд двинулся в сторону рейтинга PG-13, то есть начал выпускать беспроигрышные фильмы для семейной аудитории. Чтобы деньги за каждое наименование в кассу сдавали все, от внучки до Жучки. Универсальное взрослое кино (когда-то на «Оскаре» побеждали «Энни Холл», «Охотник на оленей», «Амадей» и «Взвод») постепенно вымылось из индустрии бульоном с трехмерными фрикадельками. И вот премия «Оскар» осталась с тем, с чем она осталась — с теми, кто отчаянно продолжает имитировать большой стиль в мире, где все стало локальными и маленьким. С конями Спилберга и бейсболом Брэда Питта.

Кинематографическая отсталость «Оскара» особенно заметна в номинации «За лучший иностранный фильм» — на фоне мирового бума кинофестивалей и интереснейших кураторских открытий она напоминает пыльный чулан выжившего из ума закупщика дециметрового телеканала. В прошлом году премию получала беспомощная, но претендующая на глобальное обобщение «Месть» Сюзанны Бир (соотечественницы Триера и Николаса Виндинга Рефна), в этом году, пожалуй, наградят иранскую семейную драму «Развод Надера и Симин», осененный еще одной несуществующей премией — «Золотым медведем» Берлинского кинофестиваля.

В этом году на «Оскар» выдвигался «Аттенберг» Афины Цангари (Греция), «Однажды в Анатолии» Нури Бильге Джейлана (Турция), «Гавр» Аки Каурисмяки (Финляндия), «Туринская лошадь» Белы Тарра (Венгрия). В шорт-лист они не попали

Наверное, эта премия что-то значит внутри голливудской тусовки и как-то помогает функционированию индустрии, но для человека, интересующегося любым кино — от массового до авторского (на самом деле такого разделения не существует, Финчер и Джексон продолжают снимать авторское кино с миллионными бюджетами), значок «Оскара» на упаковке должен означать примерно то же самое, что наклейка «Тина Канделаки рекомендует».

Фильмы с главным оскаровским триумфатором нулевых Расселом Кроу (помните такого?) лежат в коробках с уцененными дисками, в 2011-м году трансляцию «Оскара» смотрело на 10% меньше зрителей, чем в 2010-м.