Об отношении к бомжам

Андрей Владимирович Пентюхов,
начальник отдела социальной помощи департамента соцзащиты населения мэрии Москвы

Москва с 1992 года занимается проблемами бездомных, тогда и появилась первая московская ночлежка. Она была рассчитана всего на 12 спальных мест. Сейчас общее количество мест — 1477, всем хватает. Мы работаем с людьми без документов, с иногородними, в холодное время года даже с пьяными. Никому в помощи не отказываем. В 2002 году за зиму в Москве насмерть замерзли 1223 человека. Огромная цифра! Это где-то по десять человек каждую ночь. Сейчас все изменилось. Теперь мы принимаем всех без исключения, как минимум на одну ночь. А уже на следующий день начинаются выяснения — кто вы, откуда, зачем приехали в Москву и т. д.

Одна из главных проблем в том, что подавляющая масса не хочет никуда возвращаться — люди настолько сильно развили в себе иждивенческие наклонности, что не хотят прилагать никаких усилий для того, чтобы зарабатывать на жизнь.

Начиная с 2007 года мы проводим опросы: бомжи с каждым годом замечают, что к ним перестают относиться с брезгливостью, чаще хотят помочь. В Москве появляется множество волонтеров. С одной стороны, это просто замечательно, я искренне этому рад. Но с другой стороны, бродяги перестали стремиться изменить свою жизнь. Наоборот! Они стремятся попасть в Москву, потому что знают, что здесь им помогут. Да еще и можно будет навыпрашивать на бутылочку.
Но, конечно, есть и порядочные люди. Разные обстоятельства бывают у человека: кто-то стал жертвой пожара, кто-то — родственников или конфликтов. Говорить, что все хотят только жить на содержании у правительства, конечно, нельзя. Это не так.

Что делать, если вы стали бомжом

Записаться в реабилитационный центр можно или по телефону (495) 720-15-08, или непосредственно в самом центре социальной защиты населения. Существует патруль, который курсирует между самыми популярными среди бездомных точками — оказывает медицинскую помощь, записывает в реабилитационный центр. Существует единая диспетчерская, куда поступают все звонки. В течение года в поле зрения бригад попадают около 12 000 человек, но 2/3 из них — не бездомные люди, у них есть жилье, просто оно в других регионах. Кто-то стесняется вернуться домой, потому что уехал в Москву и все пропил вместо того, чтобы работать.

Если вы человек иногородний и приехали сюда на заработки, но ничего не вышло, вас обманули, документы вы потеряли, то мы вас принимаем, проверяем информацию, помогаем приобрести билеты на поезд и отправляем домой. Чтобы не было ситуаций, когда купленные билеты сдают и пропивают, провожаем прямо до поезда.

А вот если вы москвич, то предстоит длительная процедура. С вами заключают соглашения о ресоциализации, там перечислено все то, через что вам предстоит пройти: восстановление документов, медицинская экспертиза, трудоустройство. С вами занимаются психологи для выработки мотивации, вы живете в реабилитационном центре до первой зарплаты, вам оказывают помощь в поиске жилой площади, ну а дальше отпускают в свободное плавание. К сожалению, мы сейчас не проверяем всех, кто закончил программу ресоциализации, но с некоторыми контакт есть, и я знаю, что все складывается хорошо.
Люди трудоспособные, которые сами надумали к нам обратиться, чаще всего успешно восстанавливаются в обществе. Но основная масса бродяг дееспособных к нам не идет — они остаются на улице пить и приходят, только когда их физическое состояние разрушается до основания. 

Как можно помочь

Марина Харламова,
работник центра социальной защиты

Если вы хотите делать что-то конкретное, а не просто собираетесь стать милосердным и сострадающим, то лучше всего позвонить нам — (495) 482-46-13 и мы расскажем, чего у нас не хватает. Часто возникает дефицит в таких вещах, как очки для чтения, зубные щетки, деньги на восстановление документов, а главное — в общении дефицит. Если вы просто придете к нам на занятия по ресоциализации, в группу общения, как мы ее называем, и пообщаетесь с пациентами, расскажете им о своей жизни — это будет неоценимая поддержка. Вот недавно мы с ними хокку писали. Летом на улице поставили теннисные столы, пациенты играли в пинг-понг, так что просто приехать и поиграть с ними — уже большое дело.

Пациенты центра
социальной адаптации

Ибрагим Абди Хуссейн, 
40 лет, приехал в Россию из Сомали, по-русски говорит бегло, но абсолютно непонятно

Я давно сюда приехал, до 90-х. Тут был мой брат двоюродный, я к нему приехал. А потом женился. Сейчас я холостой! Одинок! Напиши обязательно. Домой не хочу. Я был там пять лет назад, но здесь безопасней. Я гражданин России и здесь останусь. Сейчас ищу работу, любую работу. Я много времени потерял — жизнь сложная у меня. Сюда меня привела одна женщина, посоветовала обратиться, когда я без дома стал. Здесь страна богатый, очень хороший страна. В Сомали я уже чужой человек, люди, которые там, — они все другие, дома другие, они все другие, там хаос. А здесь у меня есть права.


Емелин Евгений Владимирович,
60 лет, приехал в Москву из Зеленограда

О существовании этого центра я узнал в отделении ЛДПР. Пока восстанавливаюсь, все нормально идет. В следующие 20 лет планирую плести лапти. Всего себя посветить плетению лаптей. Это мое ремесло. Лапти — это высший пилотаж в плетении. Корзины, мебель легко делать. А вот лапти — другое. Я плету их из лыка липы, леса все обхожу, запасаюсь им. Лучше всего заготавливать его на крещенские морозы, когда он совсем замерзает. Я делаю выставки, я же художник вообще, окончил университет искусств и живописи. Вы так не удивляйтесь! Здесь вообще интеллектуальная элита Москвы. Но интриги, неурядицы… Вот, например, мою живопись всю сожгли завистники вместе с квартирой. Меня вообще называли зеленоградским  Синьяком. Знаете такого? Художник-пуантилист он был. Мои последние работы были в такой манере. А мои друзья-художники, видя, что уступают, предприняли кое-какие шаги, одно на другое навернулось. Продаю ли лапти? Конечно. Женский размер до 38-го стоит 1300, а мужские размеры — от 1500 до 2000. Только в них лучше всего летом, зимой снега много налипает.

Группа бомжей около храма Христа Спасителя, которые не пользуются программами адаптации
(Андрей, 37 лет; Женя, 35 лет; Леха, 40 лет; двое остались неназванными)

Зачем нам помогать? Нормально мы живем, здесь народу много ходит, денег много дают. Ну как на что тратим? На пиво, поесть чего-нибудь! А в ночлежку не ходим, у нас там (показывает в сторону музея Глазунова) есть где поспать. В ночлежках одного из наших просто в ментовку забрали, мы его так и не видели. Вывозят ли на праздники из города? Что-то было такое, но нас никогда не забирали. Нет, а зачем нам куда-то ехать, лечиться? Мы не больные вообще! Это не больница? Ну а ты объясни тогда, в чем смысл? В чем смысл нас куда-то забирать, если мы и так нормально живем? Эти иностранцы дают столько денег, мы могли бы в ресторан этот ходить (показывают на «Академию» и смеются). Вот зачем ты спрашиваешь об этом? Ты из ментовки, что ли? Покоя нам не дают эти сраные мусора. Ну а кому мы мешаем? Вот у Лехи там собака вообще, ему кормить ее нужно, кто нам денег даст в этих больницах твоих, а?