Ответ модному приговору Дмитрия Скопинцева

Отчего знать, что такое Helmut Lang, — сегодня бессмысленно, и почему зимбабвийский хлопок действительно имеет значение

Последний блог о моде вызывает замешательство. Вот только что Дмитрий Скопинцев рассказал нам о разных видах волокон, развеял пару расистских иллюзий о превосходстве натуральных материалов над искусственными. Довел до ума картину материального мира, наконец. А в финале вдруг расистское «не-все-джинсы-одинаково-равны». А также: «Покупать нужно только брендовую одежду, поскольку она профессиональная и сделана на хорошем оборудовании! А природные материалы и скрупулезные японские мануфактуры — ущербны!»
Еще не успев опомниться от этого удара, я с разгону прочел, что шамбре ничем не отличается от батиста, а главное достоинство предмета одежды — способность выдерживать стирку и химическую чистку. И, расплакавшись, как над арией Энн Хэтэуэй в «Отверженных», сел писать нижеследующее.

Синекдоха, Helmut Lang

 

Выбирая одежду, можно сколько угодно глядеть на ярлычок и прикидывать в уме, как часто эту конкретную куртку можно будет стирать в машинке и примет ли ее химчистка. И это очень важные характеристики куртки. Но гораздо важнее тот факт, что одежда сегодня — это система коммуникации с обществом, своеобразный язык, на котором мы друг с другом разговариваем. И у него, как у любого нормального языка, есть синтаксис, а местами даже фразеология.

Одна из самых захватывающих его возможностей — осознанное использование. Беда в том, что мы сегодня живем в стремительно меняющемся мире, обществе крушения иерархий, где корпорации вроде Inditex совершенно осознанно сгребают в кучу множество совершенно разных диалектов, стилей и способов высказывания. В результате получаются кадавры вроде детских военных курток с леопардовой подкладкой и принтом навахо на сгибе рукавов. Это практически «Aloha, madame, мое кофе is almost kaput!».
И конечно, ничего страшного в этом нет. Просто для многих истончается эта самая возможность осознанного использования языка. Попав в такую ситуацию в ходе устного общения, люди обыкновенно опираются на контекст. Так вот, в языке одежды материал, из которого произведена вещь, и есть контекст.

Натурально, ткани

 

Возможно, это вина некоторого общего перекоса во взгляде на одежду. Ведь это правда довольно странная картина, когда о куртке из вощеного хлопка что-то достойное может сказать только тот, кто это куртку продает. Он много лет торгует куртками. И вот конкретно этой моделью. У него у самого такая же, и он ее лично вощит каждый год. Проблема в том, что на вопрос, отчего, мол, этот ваш вощеный хлопок лучше моего нейлонового куртеца, он обыкновенно может сказать только, что вощеный хлопок — это богатая традиция британской охоты. Очень хороший материал. Уважаемый.

Показательна ситуация с джинсами. Ну ведь логично, что когда «без лишних понтов делают профессионалы» — это хорошо. А зимбабвийский хлопок — вообще не пойми что такое. Где Хельмут Ланг и где это ваше Зимбабве? Знающего человека, много лет продающего джинсы, сразу тянет объяснить, что нет, мол: «Зимбабве — это хорошо. Спросите у вашей мамы про хлопок из Узбекистана и как он ценился в СССР. Так вот, это лучше в сто раз, потому что в 1950-х…»

В 1950-х к этому моменту никто бы уже не слушал, потому что только специалистов тогда волновал процесс окрашивания нитей и тот факт, что именно так их в давние времена красили американцы, которых этому научили какие-нибудь индейцы с Висячей скалы. Сегодня все изменилось.

Мераб Мамардашвили как-то писал, что вежливость — это аффект. Живая человеческая эмоция, которую люди забыли и теперь механически воспроизводят, потому что без нее «вынужденное общение превратилось бы в ад». Похожим образом в ад понемногу превращается и вынужденное общение на языке моды — невозможность до конца понять, что тебе говорят, при невозможности полноценно высказаться. Многих просто тянет вернуться к контексту, чтобы прояснить какие-то моменты. Не то чтобы знание слова «шамбре» и понимание того, что это одна из разновидностей батиста и именно потому имеет свое, отдельное название, наверняка отличает человека, внимательно относящегося к своей одежде и, следовательно, к себе. Но чаще всего это действительно так. Когда понимание себя достигает такого уровня уважения к одежде, что уважение это перекидывается на материал рубашки, — это всегда совершенно недвусмысленный коммуникативный посыл. И его легко считать — неважно, знаю я, что написано на ярлычке рубашки, или нет.

Оптом волокно
 

И бог с ним с шамбре, переложить такой посыл можно на любой другой язык. К примеру, одному фотографу случайно достался объектив 60-х годов. Больше 40 лет пролежал он нетронутым на каком-то питерском чердаке. И вот этот фотограф углядел его, каким-то комическим образом заполучил, долго потом радовался и использовал эту оптику для специального проекта. «Дело в том, — говорил он, — что эти линзы очень искажают цвет». И как-то не очень было понятно, отчего он так радуется, если искажается цвет, пока снятые и напечатанные фотографии не повесили на выставочную стену. Тогда стало видно, как у некоторых из тех, кто пришел на выставку, загорается в глазах огонек узнавания. Линзы? Какие линзы, к чертям, посмотрите, какое небо!

Само собой, эти снимки в текущих обстоятельствах не опубликует журнал, скажем, Glamour. Так же как из полотна, спряденного на мануфактурах Loopwheeler, будут кроить совершенно определенные вещи. И покупатели этих вещей, ориентируясь не на бренд, а на производителя материала, знают об этом.

К вопросу же о том, почему бессмысленно дорогие японские мануфактуры так бессмысленно дороги, есть литературная иллюстрация. Одна поэтесса как-то рассказывала такую историю: зайдя в небольшую антикварную лавку в Антверпене, она увидела на стойке с винтажными открытками фотографию мальчика в школьной форме. Мальчик стоял точно посередине начерченной на земле окружности. И эта фотография, в отличие от остальных пятидесятицентовых, стоила €10.

На вопрос «почему так дорого?» продавец магазина ответил поэтессе, что раз она выбрала именно эту фотографию, то знает почему. Эта ситуация, когда знание контекста увеличивает ценность вещи, — вообще нередкое явление для культуры. Но для того, чтобы осознать ценность предмета, нужно быть действительно погруженным в контекст. Мало кто способен просто купить в магазине футболку из хлопка giza, не задумываясь о том, из чего она сделана.

Слишком уж она дорога.