Топ-5 фильмов: Фрейд vs Юнг

Кто из великих режиссеров попал под влияние Фрейда, а кто — под влияние Юнга?

В прокат вышел «Опасный метод» Дэвида Кроненберга, в котором Зигмунд Фрейд и Карл Густав Юнг проявляют интерес к одной женщине, эмпирическим методом разрабатывают свои теории, долго спорят о преимуществе научного подхода над мистическим откровением — все это для того, чтобы в итоге разойтись в разные стороны. Идеи Фрейда и Юнга оказали заметное влияние на кинематограф, который зарождался и развивался параллельно с их теориями. Леонид Марантиди выбрал пять из бесчисленного числа «фрейдианских» и «юнгианских» фильмов.

Фрейд

1. «Завороженный» (1945): Хичкок разъясняет Фрейда.

Пролежав n-ное количество часов на кушетке, легендарный продюсер Дэвид О. Селзник решил популярным языком объяснить зрителю, что такое психоанализ. Альфред Хичкок получил написанный с привлечением специалистов сценарий и нашел его слишком скучным. Он просто разложил всё по полочкам-аттракционам.

Цитаты из Фрейда, комплекс вины, подавление желания под душераздирающую музыку, толкование снов за завтраком…

По Хичкоку проникнуть в чужую душу можно не столько разумом, сколько сердцем. Так что самый умный из психоаналитиков (Михаил Чехов, племянник Антона Павловича), убежденный фрейдист, предстает здесь противоречивым персонажем.

2. «Синий бархат» (1986): Жижек интерпретирует Линча

В «Киногиде извращенца» эксцентричный словенский мыслитель путешествует по интерьерам любимых фильмов, попутно разъясняя свои теории, основанные на трудах Фрейда и Жака Лакана. Останавливается он и в квартире Дороти (Изабелла Росселини), в одном из так называемых «местах злого удовольствия», возникающих во всех линчевских фильмах. Знаменитая сцена, где на глазах юного Кайла МакЛахлана героиню унижает демонический персонаж по имени Фрэнк, трактуется Жижеком как столкновение трех фантазий. 1) Это невинный ребенок, подглядывая за родителями, формирует понятие сексуальности. 2) Это Отец, чтобы убедить ребенка в своей силе, ставит такой нелепо жестокий спектакль. 3) Фрэнк – фантазия Дороти, которая таким образом пытается вернуться к жизни. Первая сцена фильма, в которой идиллическая лужайка оборачивается кишащим насекомыми адом, также трактуется через падение власти Отца, но вообще является идеальной метафорой любого глубинного проникновения в человеческую психику.

Юнг

3. «8 ½» (1964): Феллини знакомится со старшим братом

Картина Феллини посвящена поискам анимы, источника творческой силы, по Юнгу – это женская сторона бессознательного мужчины. Анима устойчиво ассоциируется с весной – временем действия фильма, а сам термин зашифровывается здесь как детское заклинание «аза-низи-маза», с помощью которого маленький Гвидо рассчитывает отыскать клад. Что с его помощью обрел Гвидо-взрослый (Марчелло Мастроянни) вряд ли стоит напоминать. «Юнг разделял со мною преклонение перед воображением. Мне с трудом верилось, что кто-то сумел так великолепно оформить в слова мои чувства по поводу творческих снов», — пишет Феллини в своей автобиографии, в главе «Юнг как старший брат». С теориями Юнга режиссера познакомил его друг, аналитик Эрнст Бернард как раз во время съемок «8 ½».

С этих пор реальность в его фильмах заметно уступает место творческим сновидениям.

 4. «Цельнометаллическая оболочка»: Кубрик и двойственность личности

Рядовой Джокер (Мэттью Модайн) одновременно носит каску с надписью «Born to Kill» и значок с символом мира, объясняя это теорией Юнга о двойственности человеческой натуры. Пока он просто демонстрирует интеллектуальное превосходство перед командиром, но вскоре ему действительно придется стать «машиной для убийства ради восстановления мира». Влияние Юнга часто ощущается у Кубрика (особенно в «Космической одиссее»), но одна идея повторяется из фильма в фильм – это коллективное бессознательное, проявляющееся в исконном стремлении человека уничтожить ближнего.

Фрейд и Юнг

5. «Чапаев» (1934): Добротворский разбирает братьев Васильевых

На основе теорий Юнга и фрейдовской «Психологии масс» критик Сергей Добротворский исследовал, как кинематограф превращает реальную личность в мифологическую. Чапаев (Борис Бабочкин), олицетворяющий и мужскую (организующую) и женскую (стихийную) сторону революции, предстает в фильме эдаким мифическим андрогином – то есть по Юнгу символом культуры.

Женскую, медитативную функцию он выполняет, например, в сцене каппелевской атаки.

А яркий пример «Чапаева-мужского» мы видит в первом же эпизоде, где герой вдохновляет запаниковавший отряд (женское). «По Фрейду их отношения изначально эротичны», так как в войске «культивируется обманное представление о верховном властителе, который любит каждого отдельного члена равной любовью».