Культурное преступление Мультимедиа Арт Музея

Как Дэмиен Херст нас объедками накормил

Ругать выставки в Мультимедиа Арт Музее, вероятно, так же пошло, как ругать Президента. Это откровенно развлекательное заведение, которое даже названием ориентировано не на искусство, а на «арт», — что с такого музея взять? Тем более, что гламурные фотографии, игрушки ЕлиКука и хиты Марка Куинна экспонируют здесь вполне сносно, «широкой публике» нравится. Но выставка коллекции Дэмиена Херста «Свобода не гениальность», расхваленная даже «Первым каналом», — настоящее культурное преступление.

Сам Херст все свои интересные художественные идеи исчерпал еще в начале 90-х, а сейчас превратился в британского Церетели.

Напихали

В коллекции Херста нет серьезной логики. Он покупает все, что сойдет за гламур с налетом интеллекта: небольшие (то есть недорогие) работы знаменитостей (Энди Уорхола, Фрэнсиса Бэкона), произведения своих предшественников по нео-поп-арту (Джеффа Кунса, Хаима Стейнбаха) и коллег из числа Young British Artists (Сары Лукас, Ангуса Фэйерхерста), а также поделки второстепенных художников младшего поколения. Хорошей выставки из этого сделать нельзя, но куратору Елене Джеуне надо было сделать хоть какую-нибудь.

Джеуна выделила две основные темы: Memento mori (черепа и изображения черепов) и «Царство животных» (чучела, скелеты и изображения животных) — и отвела каждой по половине третьего этажа. Куратора совершенно не смутило, что большая (и самая ценная) часть коллекции в эти категории не влезает. Четвертый этаж разделен на три маленьких секции: классика поп-арта, Альберто Джакометти с Фрэнсисом Бэконом, другая негламурная живопись. Джакометти и Бэкона в глазах Херста объединяет то, что оба изображают людей, в глазах Джеуны — что они виделись в Париже в 60-е. Все остальное («Разное») оказалось на втором этаже. Здесь оставили больше свободного места: чтобы фотографироваться было удобнее.

Размещение объектов зачастую продиктовано не логикой экспозиции, а желанием впихнуть все, что привезли, в пространство музея. Так, сценка с погоней двух скелетов не подходит для комнаты черепов, потому что все прочие останки здесь человеческие. Вероятно, в «Царстве животных» этой скульптуре не хватило места, а остальные скелеты животных не попали в Memento mori потому, что у них череп не похож на человеческий или вовсе отсутствует и напоминать о смерти они никак не могут. А вот стальные игрушки Кунса и его картину с полуголой женщиной на надувном дельфине можно связать с животными только в шутку — им место на втором этаже.

При таком экспонировании теряется смысл значительной части работ. Что значат эти абстрактные картины? Зачем Кунс опустил в воду баскетбольные мячи, а Стейнбах выставил на отполированную полку чайники и мусорные контейнеры? Почему на колонну прилеплена маленькая картинка с разрисованным черепом (фотография работы Габриэля Ороско Black Kites)? А выставить вырванные из серий шелкографии Уорхола — все равно, что вместо фильма показать скриншоты случайных моментов. Уж лучше никакого Уорхола, чем такой.

Причудливая экспозиция сопровождается фотографиями еще одной выставки тех же (и некоторых других) работ. Видимо, в подтверждение того, что эта коллекция кому-то нужна.

Наврали

«Свобода не гениальность» — популярная выставка разных течений современного искусства, поэтому можно ожидать от нее образовательной ценности. Но сопроводительные тексты оказались чудовищнее самой подборки работ.

В названии выставки отражена замечательная демократичная мысль о том, что свобода важнее мастерства. Это общее место в западном современном искусстве, но для России — идея почти революционная. Впрочем, в экспозиции она никак не проиллюстрирована. Тщательно огороженные Пикассо и Уорхолы намекают, что гениальность сегодня еще в цене, а работы наших современников явно предназначены для украшения богатых галерей, офисов и домов. Свобода делать что угодно, коль скоро у тебя есть на это деньги.

В своих высказываниях о работах Херст затрагивает и другие серьезные проблемы искусства XX века: соотношение между абстракцией и реальностью, живописью и скульптурой, традиционными материалами и их доступными аналогами. Упомянуты также гравитация, которая заставляет краску стекать по холсту (или — в нашем случае — по стене), и феминизм, который побуждает Херста покупать работы Трэйси Эмин.

Херст поражается тем, как Джим Лэмби, повесив облитый краской матрас на стену, создал нечто среднее между объектом и живописью. Разумеется, этот прием отработан американским минимализмом 60-х годов, но обычные посетители Мультимедиа Арт Музея этого не знают.

Сару Лукас, раз она не использует бриллиантов, Херст относит к «бедному искусству», арте повера. На самом деле арте повера, итальянское неоавангардное течение конца 60-х годов, отличалось не дешевизной материалов, а скромностью выразительных средств, однако своей челяди капиталист может объяснять искусство только в понятиях цены.

Херст, конечно, прекрасно знает историю искусства, но как художник он волен говорить, что хочет. А публика будет потреблять, что скажут, ведь она херстовской свободой не обладает.

Черепа

И посетителей, и рецензентов поражает «странное» увлечение Херста — коллекционирование черепов. Вряд ли человеку, который сделал инсталляцию с личинками мух, копошащимися в гниющей коровьей голове, действительно интересны безобидные кости. Он и не для себя их собирает — для публики.

Когда Херст выставляет проткнутое кинжалом бычье сердце с голубиными крыльями, пластмассовая романтика многих его зрителей, которые могли бы сделать себе подобную татуировку (или хотя бы аватарку), разбивается о грубую, прямолинейную материальность. Такое может оскорбить. Черепа — компромиссный вариант: они не вызывают неприятных телесных ассоциаций, зато сходят за символ тленности существования. Символ, впрочем, замыленный и беспомощный. Возможно, несколько веков назад второстепенные голландские живописцы были искренне потрясены идеей разбавить стыдную буржуазность натюрморта зловещим черепом. Сегодня гораздо более эпатажно было бы коллекционировать марки.

Редактор Даша Борисенко тоже может похвастаться краниографическими интересами.

По философской глубине череп эквивалентен травинке, пробившейся сквозь асфальт

Объедки

Да, в России не хватает выставок Уорхола и Бэкона. Но «Свобода не гениальность» не решает эту проблему. «Свобода не гениальность» — это набор подачек. Работы известных художников, вырванные из контекста и перемешанные с плохим глянцевым искусством и экспонатами провинциального музея, размещены в полуслучайном порядке в сопровождении безобразных комментариев. Так при переезде рядом с мусорными контейнерами выставляют не поместившиеся в машину вещи, чтобы их расхватали небрезгливые прохожие.

Существенная часть бюджета муниципального музея была потрачена на то, чтобы накормить неискушенных посетителей объедками. Это и есть культурное преступление. Дэмиен Херст, Елена Джеуна и Мультимедиа Арт Музей не просто держат зрителей за дураков — они дураков культивируют.