Ходячие стереотипы:

Почему русские так выглядят?

Ходячие стереотипы:

Почему русские так выглядят?

Откуда взялись тетка-трибуна
и диванный алкаш?

Тихий алкоголик, усатый водила в кепке, тучная продавщица с красными волосами — вы найдете этих людей в любом уголке России и встретите как родных, потому что их точные копии живут и в вашем дворе. Откуда они взялись? Что заставляет сотни тысяч людей мимикрировать друг под друга? И где гарантия, что через какие-то 15 лет вы не станете одним из них? Мы попросили антропологов, врачей и философов на примере трех распространенных образов рассказать, как формируются эти типажи, составляющие часть глобального русского визуального кода, и из-за чего добрая половина россиян вдруг решает выглядеть одинаково плохо.

Евгения Ердакова, социолог

Типажи — не живые люди, а собирательные образы. По сути это набор стереотипов, с помощью которых по нескольким внешним характеристикам мы достраиваем в своем сознании относительно целостный образ. А стереотипы — это устойчивые представления индивидов, основанные не на личном опыте, а на обобщенном опыте других членов общества. Они облегчают среднестатистическому участнику сообщества восприятие мира вокруг: если ты узнаешь штамп, то зачем тебе лезть в подробности? Почти любые типажи формируются и становятся достоянием общественности через средства массовой информации (пресса, телевидение, и все чаще интернет) и через массовую культуру.

Сергей Алексеевич Поварницын, философ

Почему средний русский человек так херово одевается? Это же не случайность, это не потому, что ему лень выбирать. Если бы средний человек мог прийти в специальный магазин для средних людей и по талончику получить дефолтный набор херовой одежды — все было бы о’кей. Но ведь каждый человек в черных джинсах, бежевом свитере и ботинках из кожзама с квадратными носками — он эти вещи выбрал!

Причем это глубоко духовная, метафизическая проблема. Я уверен, что ее корни в том, что русские люди себя ненавидят. Они не просто не стараются одеваться хорошо, они стараются одеваться плохо. Они хотят быть отталкивающими.

Особенно это понятно на примере пенсионеров, которые, вероятно, разрабатывают сложнейшие методики для получения наиболее омерзительных ароматов для тела и одежды. Европейские пенсионеры, они тоже старые, у них тоже, как правило, сморщенные тела с отвисшими сиськами, но они не пахнут! Они просто моются и стирают одежду.

Причем никакой бедностью объяснить это невозможно. У всех городских пенсионеров есть деньги на то, чтобы мыться и стирать свою одежду. Но пенсионеры ненавидят сами себя. В России после выхода на пенсию начинается период, который официально называется «возраст дожития». Дожития, Карл! Ну так вот, пенсионеры под давлением общественного мнения чувствуют себя кем? Ходячими мертвецами! Они уверены, что они какая-то омерзительная субстанция, состоящая из старых вещей, разлагающейся плоти и лекарств. И они начинают вести себя соответственно и стараются всех остальных в этом убедить.

Как сказано выше, корни этого — в повальной ненависти русского народа к самому себе. А ненависть не существует сама по себе, нет такой первичной эмоции. Ненависть берется там и только там, где люди не могут любить. И раз в русских людях этой ненависти так много, то их не нужно пытаться критиковать за это, не нужно пытаться переучивать, не нужно орать на них, чтобы не были херовыми. Нужно помочь им, разрешить им любить самих себя.

Тип третий. 

Диванный алкоголик

Собирательный образ — Сергей Беляков из телешоу «Наша Раша»: телевизор как единственный досуг и спутница жизни, не вылезающая из халата, насквозь пропахшего запахом жареной картошки. Вместе с друзьями — мелкотравчатыми дебоширами контролирует двор под вашими окнами.

Тип второй.

Потертый водила

Дядечка чуть-чуть за 50 с пышными усами в поношенной куртке и кепке. От него веет 90-ми и грустью, у него сумка на ремне и ботинки, похожие на два старых фольксвагена. Пренебрегает гигиеной и не чистит одежду.

Тип первый.

Женщина-трибуна

Очень тучная женщина неопределенного возраста с волосами, окрашенными в оттенки красного. С пакетом, громкая, хамоватая. Настоящая машина для убийства в любой очереди.

Женщина-трибуна

Евгения Ердакова, социолог

Это такой собирательный антиобраз женщины старше 35. В ней плохо абсолютно все — некрасивая (в массовом сознании женщина не должна терять сексуальную привлекательность), громкая и хамоватая (женщина должна излучать доброжелательность), но, к счастью, в реальной жизни встречается очень редко, как и ее коллега женщина-принцесса. Вероятнее всего, типаж уходит корнями в советскую мифологию, где неровно прокрашенные хной волосы ассоциировались с младшим обслуживающим персоналом столовых и магазинов. Слоганом этих женщин можно считать крылатое «вас много, а я одна». Ее типичное описание: работает на скучной должности, приходит и уходит ровно по звонку и ни минутой раньше. Приходит домой, готовит ужин, распекает пришедшего с работы мужа, потом идет ворчит на великовозрастного ребенка, если тот еще живет с ними, что в наше время вполне вероятно. Но такие женщины могут иметь любой семейный и профессиональный статус, их образ определяется сочетанием потребительских привычек: одежда, косметика, рацион — и определенным стилем поведения в публичных местах, где они с трудом признают право окружающих на существование. 

Максим Тихонов, социолог и антрополог

Образ сформировался из самой жизни. Неухоженность, плохое питание, дурной вкус, отсутствие вменяемых примеров для подражания — все это породило таких женщин еще в глубоком совке. Событий, к тому приведших, множество, в частности молниеносная урбанизация 20-х годов. Такие женщины работают, что называется, с людьми: рынок, магазин, парикмахерская, гостиница. Растут в должности: их можно видеть замами, товароведами. Личная жизнь — либо одна, но с ребенком, либо наличествует мужик — выпивающий и в целом слабый. Заболевания — гинекология, проблемы с ЖКТ. Второе вызвано питанием, а гинекология — психосоматического характера.

Артем Костюжев, врач-психотерапевт

Это образ женщины, работающей в магазинах и в госучреждениях на низких должностях, секретаршей на мизерной зарплате. Образ неопрятной, немолодой, с плохо дифференцируемым возрастом женщины — нередкий.

Они ведут обывательский образ жизни с большими финансовыми ограничениями. К тому же неправильно питаются, переедают, имеют проблемы со здоровьем. Могут встретиться везде, но, скорее всего, имеют небольшой доход. Но есть у нас коллега, имевшая подобную внешность и вес около 120 кг, работает заведующей отделением, так что ожидания могут быть ошибочными.

Чаще всего такие женщины бывают одинокими. В моих наблюдениях за коллегами все такие женщины были разведены по инициативе мужа, который уходил к другой. Но это только в моих наблюдениях.

Потертый водила 

Максим Тихонов, социолог и антрополог

Это так называемый «дельный мужик», рукастый, малопьющий. Часто из отставных военных. Образование среднее специальное. Сформировался благодаря ходу реформ: раньше мог бы рассчитывать на службу и пенсион, а теперь только на себя. Машина есть своя, следит, чинит сам. Досуг — телевизор, немного водки. Если семейный, то дача. На даче все делает сам. Двойная мораль: в правительстве все жулики, но украдет сам и не задумается. Водители так выглядят потому, что их работа предполагает ответственность — не забухаешь особо или же потеряешь в деньгах. Заболевания — ЖКТ, поскольку питается как попало, и онкология — много курит.

Артем Костюжев, врач-психотерапевт

Этот образ отдает старомодностью, чем-то советским. У меня так выглядит тесть. И мой инструктор по вождению так выглядел. Так часто выглядят люди, рожденные в 50-60-е годы.

Все, кого видел, тяготеют к простому досугу: домашние дела, гараж, забота о внуках. Мне кажется, так чаще выглядят работяги или люди (даже состоявшиеся), у которых был период работы руками.

Евгения Ердакова, социолог

Этот добродушный типаж, вероятно, появился после повальной моды на кепки в 80-е. Мода ушла, а кепки нет. Кепку, в отличие от меховой шапки, можно не снимать в салоне машины, что очень удобно. Можно пофантазировать об этом типаже, но на самом деле это может быть кто угодно — от учителя труда до мелкого чиновника, это может почти любой благонадежный мужчина за 40, решивший отрастить усы.

Диванный алкоголик

Максим Тихонов, социолог и антрополог

Образ сформирован дворовой эстетикой. Это выросшие троечники с окраин. Образования нет, талантов тоже. Социальные связи — друзья детства и армейские дружки. Обычный продукт совковых школ. Работают чаще всего руками, труд умеренно квалифицированный. Образ жизни: работа — дом — семья. Дача. Заготовки. Женаты, жену не любят. Вовсю ходят налево, часто для этих целей используя личный автомобиль или гараж. Детей воспитывают криком и подзатыльниками, любят учить жизни, особенно выпивши. Заболевания — ЖКТ (жрут что попало и выпивают), одышка, сосуды.

Артем Костюжев, врач-психотерапевт

Это образ разгильдяя, которому все пофиг, образ жизни люмпенизирующийся. Таких ребят много в рабочих городках в условиях социально-экономических кризисов и других общественных проблем.

Употребление алкоголя и регулярные дебоши мало совместимы с высокооплачиваемой работой с высокой занятостью. Поэтому стоит предполагать сменную работу вахтовым методом — скорее всего, с невысоким доходом. Маловероятно, что такой человек занимается бизнесом.

Евгения Ердакова, социолог

Образ более или менее агрессивного алкоголика существует в российской массовой культуре примерно с момента ее возникновения, поэтому проследить происхождение этого образа довольно трудно. Это даже не стереотип, а архетип — образ, устойчиво транслируемый на протяжении нескольких поколений, закрепившийся во многих продуктах творчества, в том числе в народном фольклоре. Вспомните персонажей фильмов «Афоня» и «Любовь и голуби». Аналогично первому образу этот типаж имеет воспитательные функции антиобраза: если мужчина увлекается алкоголем (плохо учился в школе, не смог найти престижную работу), то он рано или поздно останется в компании водки и телевизора. Дома бухают, с друзьями бухают, везде, где не работают, — бухают, потому что «а че еще делать-то» — самое типичное объяснение их пьянства, хотя часто это связано с негативными социальными трендами, например ростом безработицы, когда асоциальность вызвана вынужденным бездельем.