Воскресная библиотека: Как отравить человека
Проклятые вопросы при поступлении в Оксфорд и Кембридж
Если вы готовитесь стать студентом элитного заведения, то проштудировать новую книгу от издательства «Манн, Иванов и Фербер» вам точно не помешает. «Вопрос на засыпку. Как заставить мозги шевелиться» — сборник ответов на вопросы, которые задают на собеседованиях при поступлении в Оксфорд и Кембридж. Вы наконец узнаете, например, насколько маленьким может быть компьютер, что случится, если вы уроните муравья, и зачем вообще людям два глаза. ВОС представляет две главы, освещающие не менее животрепещущие темы: как отравить человека и не попасться и всегда ли прав философ Витгенштейн, утверждающий, что не существует одной абсолютной истины?
**Об издательстве
«Манн, Иванов и Фербер» — издательство деловой литературы, созданное в 2005 году тремя маркетологами, которые и сами пишут книги.
*Об авторе
Джон Фарндон — писатель, драматург и композитор. Автор десятков научно-популярных книг, переведенных на многие языки. На русском языке выходили его книги «Как это устроено?», «Тело человека», «Энциклопедия вопросов и ответов», «Детская энциклопедия космоса», «Не открывай!», «Все о животных» и другие. Фарндон — лауреат книжных премий США и Великобритании, некоторые его книги используются как учебные пособия в университетах и профессиональных сообществах.
Джон Фарндон
Вопрос на засыпку. Как заставить мозги шевелиться
Перевод с английского Иделии Айзятуловой
«Манн, Иванов и Фербер», 2016.
Как отравить кого-то, чтобы об этом не узнала полиция?
(Медицина, Кембридж)
Ответ на этот вопрос не будет лишним ни для одного старшекурсника Кембриджа. В конце концов, никто не даст вам гарантии, что ваш сосед по комнате не станет совершенно невыносимым или что куратор курса не отправит в мусорную корзину ваше эссе, достойное занять место в списке лучших работ года. Впрочем, к чему ограничиваться отравлением, если существует еще масса способов, при помощи которых вы можете избавиться от этих неприятных преподавателей? В реке немало омутов, и во время лодочной прогулки довольно легко выпасть в воду, свежевымытые каменные ступени старинных лестниц чрезвычайно коварны, а в химической лаборатории хранятся разнообразные взрывоопасные вещества. Кроме того, только в нынешнем году на лекциях профессора Скулосводинга от скуки умерло не меньше сотни студентов, но это почему-то совершенно не заинтересовало полицию...
Возможно, я слишком быстро перешел к заключению. На самом деле поставленный вопрос не означает, что жертва отравления непременно должна умереть, небольшое расстройство желудка вполне удовлетворяет условиям задачи, поскольку вряд ли привлечет внимание властей. Например, я могу припомнить парочку вечеринок, где меня совершенно точно отравили отвратительной едой и избыточными порциями алкоголя, но в полицейском участке меня подняли бы на смех, вздумай я жаловаться. так что лучший способ отравить кого-то и ускользнуть от длинной руки закона — это внимание к уровню причиняемого вами вреда.
Итак, невкусная еда и контрафактный алкоголь легко помогут вам замаскировать отраву так, что даже у вашей жертвы не возникнет никаких подозрений. Однако помните, что многие вещества могут стать чрезвычайно ядовитыми при неверной дозировке. Как говорил известный средневековый медик Парацельс, «все есть яд, и ничто не лишено ядовитости». Дело только в дозировке. В небольших количествах витамины A и D просто необходимы для нормальной работы нашего организма. но слишком высокая их концентрация ведет к летальному исходу. Причинить вред способен даже кислород — газ, дающий нам жизнь. Разумеется, смертельными могут быть и употребленные в большом количестве обычные для нас лекарства — например, парацетамол, — не говоря уже об алкоголе.
Вы оказываетесь отравителем, просто сев в автомобиль и заведя мотор: закись азота и твердые частицы в выхлопных газах часто становятся причиной легочных болезней. Виды ядов можно выбирать практически бесконечно.
Однако вопрос в том, полагаю, как осознанно отравить кого-то, чтобы он умер. привлекательность яда как орудия убийства заключается в его незаметности, а также в том, что для его применения не требуется физическая сила или полный контроль над ситуацией. Убийце даже не нужно находиться на месте преступления в момент смерти жертвы, а потому избежать наказания становится проще. Вот почему во все времена отравители считались более подлыми и зловещими, чем честные убийцы, орудовавшие мечом, меткие стрелки и даже нелепые ассасины, пользовавшиеся топором. Впрочем, если ты мертв, тебе, честно говоря, все равно, как именно тебя лишили жизни.
История знает немало правителей и их соперников, которые попеременно травили друг друга. Считается, что иван грозный посредством ртути сжил со свету своих жену и мать, а в итоге сам пал жертвой коварного серебристого металла. Борджиа вообще сделали яды стилем жизни (точнее сказать, стилем смерти) и подсовывали друг другу мышьяк столь часто, что удивительно, как семья вообще продержалась так долго. кстати, подмешивая небольшое количество мышьяка в еду кормилицы, нередко избавлялись от нежеланного младенца, потому что он употреблял яд через грудное молоко. Кто в таком случае оказывался убийцей?*
В прошлом отравление имело куда более широкое распространение, чем сейчас, особенно в высшем свете. Отчасти, наверное, потому, что тогда можно было без труда отправить слугу в заштатную аптеку за пузырьком мышьяка, и никто бы не задал вопросов. имелись сложности и с тем, чтобы определить, действительно ли жертва умерла от яда. к примеру, Гамлету пришлось встретиться с призраком, чтобы убедиться, что его отца отравили. Сейчас же по-настоящему ядовитых веществ в аптеках продается не так много, и для покупки большинства из них необходим рецепт — во многих странах существуют законы, контролирующие распространение таких лекарств. если вы вобьете «купить смертельный яд» в поисковую систему, информация об этом останется в вашей истории поиска и выдаст вас.
Вскрытие также способно обнаружить большинство ядов в трупе. Поэтому сейчас намного, намного сложнее отравить кого-то и избежать наказания, и не стоит забывать, что полиция стала работать лучше. Судебная диагностика слишком эффективна, чтобы вам удалось незаметно кого-нибудь отравить, особенно если смерть окажется неожиданной и хоть немного подозрительной. Конечно, существуют яды, которые обнаружить практически невозможно, но и для их приобретения вам придется немало потрудиться. Впрочем, думаю, что у меня были бы шансы кого-то отравить и остаться непойманным.
* Одной из наиболее известных отравительниц была Джулия Тофана, жившая в XVII веке в Риме. Она смешивала яды для молодых женщин, которые не могли развестись с мужьями, однако тяготились браком. Клиентки считали ее настоящим героем, поэтому после поимки Тофаны властям пришлось некоторое время скрывать, где она находится, чтобы поклонницы не смогли ее спасти.
Во-первых, многое зависит от выбора жертвы. Чем ближе вы знакомы, тем сложнее будет исключить себя из круга подозреваемых. принимая во внимание то, что вопрошающему все равно, кого я убью (как бессердечно!), я имею право назначить жертвой совершенно незнакомого мне человека, а не соседа или члена семьи. к примеру, я бы смог убить нескольких человек, добавив крупицу рицина в сахарницу в кафе, находящемся в противоположной от моего дома части города. Вряд ли я попаду под подозрение, особенно если поеду туда на велосипеде и не оставлю следов своего посещения.
Очевидным решением может также стать добавление яда в систему водоснабжения. Ртуть достать несложно, и я слышал, что Аль-каида собиралась совершить ряд таких терактов в Ираке. Есть большое количество других веществ, которые, попав в питьевую воду, приведут к тому, что состояние здоровья у людей резко ухудшится, даже если непосредственно до смерти и не дойдет**. Немало народу пострадало и от просто загрязненной воды — не всегда отравление было умышленным.
Понимаю, что я пока так и не предложил ни одного способа отравить кого-то знакомого, да и детали отравления незнакомцев не уточнил. Ну и ничего. Планировать убийство неприятно, даже если это всего лишь мысленный эксперимент. Доктор должен знать об эффектах различных ядов и о том, как распознавать их действие, чтобы суметь помочь пациенту. Патологоанатому такие знания пригодятся, чтобы полиция смогла найти и наказать убийцу. Во всех остальных случаях, как мне кажется, мысль об «идеальном убийстве» должна посещать лишь авторов детективных романов.
Но, возможно, мне удалось бы заманить своих жертв в Японию и перед самым вылетом домой пригласить их на церемонию поедания местного деликатеса, рыбы фугу — в качестве прощального подарка за приятно проведенное время. Потом я бы постарался добавить в напиток шеф-повара алкоголь или другое вещество, замедляющее реакцию, прямо перед тем, как он начал бы готовить сашими. В печени фугу содержится смертельно опасный тетродотоксин, который вырабатывается морскими бактериями, и, если рыба разделана неправильно, этот яд может попасть в пищу. Жертвы умрут через восемь часов и в течение долгого времени будут испытывать лишь легкое покалывание в мышцах. К тому моменту, как полиция арестует повара за халатность или даже убийство, я давно буду в другом месте, вероятно, в другой стране. Если же яда в еде окажется недостаточно, я всегда смогу отправить праздничный пудинг в качестве подарка на день рождения от давнего знакомого.
** Крупнейшее массовое отравление в Великобритании случилось в 1988 году в городе Камельфорд, графство Корнуолл, когда тысячи людей пострадали от употребления воды, в которой концентрация сульфата алюминия была выше допустимого уровня в 3000 раз. У многих возникли проблемы со здоровьем, которые в итоге привели к смерти, пусть и по прошествии продолжительного времени.
Всегда ли прав Витгенштейн?
(Французский язык и философия, Оксфорд)
Если вы говорите что-то и я говорю то же самое, то мы согласны друг с другом, и не нужно больше никаких споров. Витгенштейн утверждал, что не существует истины в точном смысле этого слова и что западные философы тщетно пытаются ее отыскать, подобно физикам Церна, охотящимся за «частицей бога», бозоном Хиггса, при помощи адронного коллайдера. Все дело в языковых играх и двойных значениях. Ну или не все, а только часть, как станет ясно далее.
Должен признать, что я был весьма удивлен, когда узнал немного больше об идеях Витгенштейна. Его мысли казались настолько запутанными и растворенными в рассуждениях о высших материях, что я даже засомневался — действительно ли он жил в XX веке. я представлял, как он, одетый в рясу, скитается по средневековой Германии, бормоча под нос нечто странное и непостижимое и выставляя окружающих дураками, подобно алхимику.
И хотя я сильно ошибся относительно времени его жизни (1889–1951), сложившийся у меня образ нельзя назвать совсем уж неточным. В том блеске, который Витгенштейн придал философии, было что-то от стиля Греты Гарбо, так же как и в том, что он оставил академическую среду после написания первой книги — я так и вижу, как он шепчет: «я хочу быть один!» В присутствии Витгенштейна даже самым лучшим ораторам казалось, что сказанное ими избыточно, и они втайне жалели, что наговорили слишком много.
Витгенштейн высказал мнение об истине в своем первом и единственном вышедшем при его жизни труде — «Логико-философском трактате» 1921 года. Это очень короткая и чрезвычайно непростая книга. Но она произвела эффект разорвавшейся бомбы в глазах всех западных философов, и, возможно, именно поэтому Витгенштейн оставил академическую науку и вернулся к преподаванию, чувствуя, что ему нечего больше сказать.
Философы, говорил Витгенштейн, ошибались, считая себя учеными, исследующими смысл, который стоит за такими понятиями, как истина, разум, время, справедливость, реальность. на самом деле смысл этих категорий не имеет значения или же вообще непознаваем. Философ может тратить время на то, чтобы понять, как он узнаёт о том, что плачущий ребенок с разбитой коленкой действительно испытывает боль, тогда как мать сразу прибежит со словами утешения и с бинтами. В этом случае именно философу следует извлечь для себя урок.
Ошибка, утверждал Витгенштейн, заключается в том, что мы считаем, будто философское знание может ответить на эти вопросы. она происходит из нашего неверного взгляда на язык, подразумевающего, что каждое слово должно что-то означать. Философ спрашивает: «Что есть реальность?», «Что есть справедливость?», «Что есть сознание?» — затем начинает исследовать подобные вопросы при помощи логики — и, конечно, не может найти ответ, потому что это просто слова. именно потому такие исследования были бесплодными на протяжении веков. но если вы вспомните, что язык изменяется и слова означают то, что люди вкладывают в них в определенной ситуации, то проблема исчезнет. именно потому что, если вы скажете, что Витгенштейн прав, и я пойму, что означает «прав» в данном контексте, больше не надо будет ничего говорить. На самом деле Витгенштейн оспорил роль логики в качестве главного критерия истины.
Он считал, что 2 + 2 = 4 не является окончательной истиной, это просто утверждение, имеющее арифметический смысл. Если бы вы заявили, что 2 + 2 = 97, сказанное было бы не ложью, а просто бессмыслицей. Задача философа состоит в том, чтобы разоблачать бессмыслицу.
Определение того, является ли предположение логически истинным или ложным, полностью лишено смысла, продолжал Витгенштейн, так как у языка есть много и других применений. такое наблюдение может показаться тривиальным, но оно содержит главный смысл. Философия «не создает новых фактов, этим занимается только наука, — писал он. — но правильное изложение этих тривиальностей чрезвычайно сложно и имеет огромное значение. Философия на самом деле является обзором тривиальностей».
В более поздних неопубликованных при его жизни работах Витгенштейн говорил о «языковых играх». люди играют с языком и по-разному используют его в различных контекстах. они выбирают нужный смысл при помощи ассоциаций. Так, слово «эфир» имеет разные значения для химика и радиоведущего. ни одно из них нельзя назвать единственно истинным, все зависит от употребления.
Витгенштейн писал о знаменитой иллюзии с кроликом и уткой, впервые опубликованной в немецком журнале Fliegende Blätter в 1892 году. Вам кажется, что рисунок изображает кролика, до тех пор пока вы внезапно не понимаете, что это утка, — и наоборот. ни одно, ни другое, увиденное вами, не является истиной; и то и другое — просто разные способы восприятия.
Витгенштейн предполагал, что некоторым образом поэзия, музыка и искусство могут рассказать нам о смысле жизни больше, чем наука и философия, и что значение первых недооценивается. на самом деле он воспринимал философию скорее как поэзию, нежели как науку. и точно так же, как не может существовать «правильное» стихотворение, не может быть и «правильной» философии — но это не значит, что поэзия и философия не способны влиять на умы и иметь смысл.
Мнения о работе Витгенштейна были неоднозначными и после его смерти в 1951 году. Сначала научное сообщество отвергло идеи — возможно, потому что они выбрасывали за борт мысли величайших философов западного мира и при этом были выражены настолько запутанно, что многие не могли их полностью понять или даже не пытались. позднее, однако, интерес к этим идеям возрос.
«Быть или не быть, вот в чем вопрос», — говорил Гамлет. Наверное, Витгенштейн мог бы сказать, что ответ зависит от того, как люди понимают эти слова. Любопытно, что Том Стоппард написал комедию «Гамлет догга, Макбет Кахута», основываясь на идеях Витгенштейна. В ней группа детей репетирует «Гамлета», но так мало понимает в нем, будто он написан на иностранном языке. На самом деле дети говорят на языке догг, состоящем из английских слов, значение которых изменено. В пьесе есть эпизод, основанный на опубликованной после смерти Витгенштейна работе «Философские исследования». В ней строитель просит своего помощника подать ему «плиту», «колонну», «балку», и тот приносит их, будто бы знает, какие предметы обозначают эти слова — но, вероятно, он просто уже запомнил, чтó нужно приносить и в каком порядке. тогда вместо этих слов можно было бы просто использовать «один», «два», «три». Так что, если вы спросите, всегда ли Витгенштейн прав, я отвечу: «нет, но иногда не остается ничего другого».
Подпишитесь на нас в социальных сетях