Школа как ад: учение — тьма

Учителя-монстры, дебильная домашка и прыжки через козла

Главный повод для ностальгии — школьные времена —
для большинства из нас были самыми тяжелыми в жизни. W→O→S выделил зоны боли — их описание с легкостью перенесет вас в прошлое. Добро пожаловать в ад!

Учителя

Самый распространенный вид учителей. Профессиональная деформация настолько сильна,
что даже если изначально женщина была психически стабильной и окруженной разными людьми,
то к моменту вашего с ней знакомства она уже думает, что это было не с ней. Настроение меняется из-за любого дуновения ветерка, голос срывается — все плохие и все сделали не так. Всем ее жалко
и как-то неловко из-за ее поведения. Время
от времени выдает что-то по-настоящему незабываемое — выдергивает сережки из ушей
с кровью или выбрасывает рюкзак провинившегося
из окна. Бывает, такими женщинами оказываются мужчины.

Одинокая нестабильная женщина

— Математичка очень любила орать на нас: «Стадо баранов!» У нее была редкая патология:
от перенапряжения вываливался глаз. Болтался на ниточке из нервов, а она его держала
на ладони и продолжала вопить. Как она возвращает глаз на место, никто не видел.

— Во втором классе я забыл принести книжку с заданиями по математике (Петерсон), и учительница начала орать
на меня, потом взяла меня за ухо и стала водить по разным кабинетам, спрашивая: «Вам не пригодится мальчик, а то нам такой ученик не нужен?» Пройдя по всем кабинетам, меня так никто и не взял, все только удивленно говорили, что не нужен. После этого она повела меня в раздевалку
и сказала, чтоб я одевался. Хотела отвести меня в детский сад, и тут я сдался и пустил слезу. На этом мои испытания закончились.

—Наша классная руководительница, она же учитель математики, в исступлении била указкой по доске, так что с нее осыпался мел, и кричала: «Герасичев, ребенок-урод, к доске!»

— В астраханской гимназии историю нашему классу преподавал Таракан — получил кличку за мерзкие тонкие усики. Он был астеничен, раздражителен, немного покачивался даже в состоянии покоя, иногда замолкал
и смотрел оловянными глазами, поджав тонкие губы.
И еще он был не в себе. Класс ему дали самый вонючий
и темный, выкрашенный горчичной краской с партами препротивного желтого цвета (во всех остальных классах были голубые стены и парты). И конечно, он ревностно относился к своему предмету. Система опроса у нас была такая: он что-то бурчал на протяжении всего урока,
а потом неожиданно срывался на вопрос: «Петров, назови год такой-то битвы и сценарий развития событий!»
(Как правило, это была забытая всеми битва из бог знает какой давно пройденной главы.) Сначала он расставлял двойки, а потом, как бы успокаиваясь, спрашивал отличников и дальше продолжал что-то бурчать.
В тот четверг он выпалил вопрос, который, к нашему ужасу, не понял никто. Это был материал из программы другого класса. Наставив двоек, он с нарастающей яростью перешел на отличников, которые так же молча моргали.
Я сидела на первой парте. Все произошло очень быстро: Таракан выхватил стул из-под соседней пустующей парты, в одну секунду поднял над головой и запульнул
им в самый конец класса, прямо в стеклянный шкаф
с журналами и каким-то древним хламом.
Разбил стекло. Кто-то на последней парте
ловко увернулся.

Вымирающий вид. В каждой уважающей себя школе есть один или два представителя мужского рода, и, если это не вечная парочка трудовик —
физрук, эти особи высоко ценятся как трудовым коллективом, так и низшими существами — учениками. Школу, возглавляемую директором,
а не директрисой, считают поцелованной богом.

Настоящий мужчина

— Учитель информатики Павел Петрович очень ценил мою способность сделать все лабораторные раньше мальчиков
и разрешал играть на уроках в Diablo
(по вечерам в этом кабинете работал компьютерный клуб). Иногда я оставалась после школы: мы слушали вместе «Аквариум». Потом он подарил мне свою
старую гитару со значком анархии
и портретом Ленина. Ничего эротического, просто Паша был классным.

Иногда нашу учительницу по географии заменял ее папа — тоже географ. Но в отличии от невротичной, разжиревшей дочки, он был улыбчивым и великодушным. Виктор (не помню отчество) заходил в класс точь-в-точь, как голливудский актер всходил бы на сцену в заштатном городке: каждый из нас чувствовал себя благословленным его присутствием. На уроках — вместо нудного перечисления географических особенностей лесостепей — он рассказывал истории о своих невероятных похождениях в экзотических странах, где ему приходилось служить. У него в руках всегда была палка с крючком (та, которой закрывают верхние окна в классе). Если ты болтал или переписывался, географ мог подойти и запросто просунуть палку через оба рукава твой футболки и приподнять твое бренное тело одной рукой над стулом. Метод немного эксцентричный, но действенный. Когда географ был не в настроении, он сидел за столом и устраивал устные опросы, которые были больше похожи на монологи Майора Пейна перед ротой зеленых солдатиков.

Падший мужчина

Жалкий представитель своего вида — все понимают, что он, в общем-то, хороший, но всем за него немножко стыдно. Может прийти подвыпимши. Ведет какой-то предмет два раза в неделю, который никогда не пригодится в жизни нормальным людям, — что-то типа ботаники или французского. Каждый педсовет учителя поднимают вопрос о его поведении. Иногда он куда-то пропадает на три месяца, на его место берут прыщавых стажеров, но он всегда возвращается.

— Единственным крутым учителем в моей школе был университетский преподаватель биологии. Когда у него умерла жена, он страшно пил два года. Как-то на контрольной его хватил инсульт, и он упал лицом на обогреватель. Одни ученики стояли
в оцепенении, другие побежали звать
на помощь. Пришли другие учителя
и как курицы стояли над телом биолога минут тридцать, размахивали руками, говорили:
«Что же делать» и «Развел тут п*****, старый алкаш». В итоге скорую вызвали ученики.
на похоронах были тоже только ученики, собственно.

— Географ Константин Константинович Приступчик всегда ходил на работу
со старомодным дипломатом. Как выяснилось, там он носил неизменный шкалик водки
и пил каждую перемену.

На первом уроке физики Сергей Петрович Петренко заявил нам, что мы ничего в жизни не понимаем и нам надо бы «в Чечню и пулю в живот». Мы долго не могли понять, что крылось за его неуемной яростью, равной силе тысячи солнц. Пока в один прекрасный день физик не пропал на пару месяцев. Во время его отсутствия одна из школьных активисток (их надо бы сжигать) растрезвонила всей параллели, что физик ушел в запой. Поэтому, когда он вышел, никого уже не пугали его яростные атаки — все пялились на физика в упор и глупо хихикали. Он смягчился, и в какой-то момент между нами установился дружба. На одном из уроков он решил порадовать нас и показать, как волны двигаются в пространстве: привязал один конец веревки к двери своей подсобки, а другой держал в руке, радостно пуская волны. Его глаза светились, на лице была улыбка, и мы все в тот момент любили физика, но он так увлекся, что в какой-то миг веревка отвязалась от двери и физик с грохотом улетел в угол, туда, где стояли этажерки с цветами. Кашпо упало ему прямо на голову, покрыв Сергея Петровича ровным слоем земли. В классе повисла гробовая тишина. После физик опять пропал — в этот раз уже надолго. Появился он только в конце года, чтобы поставить нам автоматы: если он помнил твое имя, ставил пятерку, а если нет, то четверку. Мне досталась четверка, но почему-то мне не обидно.

Старая больная женщина

Женщина одного возраста — ей всегда примерно 65. Все повидавшая и потерявшая интерес ко всему, кроме, например, садоводства, магазинов «все по одной цене»
или своих котиков. Всегда найдет время, чтобы порассуждать на эти любимые темы. Носит два платья. Одно бордовое на каждый день и зеленое на выпускные.
Надо отдать ей должное, всего Пушкина читает по памяти, но делает это уже без драйва — так, занятие вроде помыть посуду или прополоть грядку с укропом.
Довольно аморфна, но иногда может разволноваться и взвизгнуть.

Домашнее сочинение на тему «Весна приходит» я решила списать из какого-то рассказа Некрасова или Тургенева. Взяла отрывок про капель и про то, как деревенские мужики собирались на посев. Списала тихонечко, даже ничего не адаптировала. Как ни странно, Некрасов или Тургенев учительнице русского языка и литературы не понравился. Она безапелляционно поставила диагноз, сказав, что это мог написать только дебил.

В девятом классе я был типа модным парнем — ходил с косичкой, и из-за нее постоянно бесилась наша жирная классуха, от которой разило потом за километр и у которой был седой начес, как у Дракулы. Как-то на уроке она спрашивала всех подряд про логарифмы и котангенсы, и очередь дошла до меня: «Иди-ка сюда, Кирилл, ответь возле меня». Я подхожу, а она меня заламывает за шею, прижимает к столу, достает из стола огромные ножницы и говорит: «Ну что, Кирилл, я тебе говорила, чтобы ты не ходил с косичкой этой своей». Класс ликует, а она берет и отрезает мою косичку. Я разгибаюсь, весь красный, а она начинает у меня перед носом трясти косичкой, читать какой-то дурацкий стишок и периодически махать фигой перед моим лицом. Я знаю, что до сих пор эта косичка лежит в пакете у некой дамы из нашего класса, которой я настолько нравился, что она выпросила после урока ее у Аллы Павловны, чтобы приворожить меня.

Учительница по русскому, необъятная женщина неопределенного возраста и обладательница огромного бюста, на котором всегда лежали бусы, ставила Гоше только двойки. Объясняла она это тем, что детям с таким поведением не место в хорошей школе. Когда спустя пару лет после окончания он встретил ее на улице, она елейным голосом сказала: «Я всегда знала, Гошенька, что ты талантливый. Вот и мама у тебя на телевидении работает. И у тебя большое будущее…»

Бывшая отличница из хорошей семьи — от былого величия остались хорошие манеры и привычка держать конспекты в порядке. Всегда аккуратно, если не сказать стильно, одета. Умеет выдерживать долгие паузы и от этого кажется умнее, чем есть на самом деле. Перманентный участник конкурса «Учитель года». Служит украшением школы — как с эстетической,
так и с нравственной стороны. Обычно присутствует в педколлективе в единственном числе — конкурирующие особи не могут долго находиться в одном ареале обитания.

Интеллигентная светская львица

— Была у нас завуч по учебной части — красивая девушка, чей возраст вот-вот подберется к 30. У нее были длинные густые каштановые волосы, и она всегда одевалась так, как никому из учителей не удавалось, — черное платье казалось
на ней лучшим черным платьем на свете, а атласная блузка цвета фисташки почему-то не выглядела пошло. Она никогда не улыбалась, была молчалива,
с нашим классом не пересекалась и только иногда смотрела на нас своим строгим взглядом. Весь ее образ был прекрасным и немного трагичным. Несколько лет мы любовались ей издалека, пока в восьмом классе она не стала нашим учителем, кажется, по обществознанию. Оказалось, все, что она может, — это читать типовые фразы из учебника про ячейки общества. Если она и пыталась что-то сказать от себя, то это было настолько глупым, что ей тут же приходилось оправдывать сказанное неловкой улыбкой. Ко всему прочему у нее был дурной голос и зубы расческой.

Пойдя в первый класс, я попала в «В». Нашей классной руководительницей была Ирина Аркадьевна Чупыра — чуть полная, очень добрая молодая женщина, которая вызывала исключительно теплые и домашние чувства. Другое дело классная руководительница «ашек» — Алина Николаевна. Ее рыжие короткие волосы были лихо уложены в модную прическу, она носила обтягивающие костюмы кричащих цветов, на ее белоснежной коже покоились дорогие украшения, подаренные волочащимися за ней поклонниками. Я страстно мечтала перейти в «А», лишь бы видеть эту шикарную женщину не только на переменах, но и на уроках

Занесенные ветром

Выглядит как инородный элемент: то ли ищет себя, то ли папа устроил. От своих соплеменников отличается как внешним, так и внутренним миром. Чаще всего не засиживается на одном месте и часто меняет работу. На следующем месте, например в туристическом агентстве, любит подолгу и с удовольствием рассуждать о проблемах российской системы образования.

В девятом классе настали темные времена:
у нас появилась новая учительница по русскому
и литературе. Она работала еще и школьным психологом, и в ее кабинете почему-то висело огромное количество календарей с видами церквей
и икон. Помню, проходим «Отцов и детей» Тургенева, я тяну руку, чтобы блеснуть своими знаниями,
и рассказываю, какая это потрясающая личность — Базаров. Учительница меня оборвала и сказала,
что я не права и не должна так рассуждать. Я пытаюсь парировать, но она предупреждает меня: «Еще одно слово — и я ставлю двойку в журнал!» Я спрашиваю: «Почему?!» И тут же получаю двойку ручкой в журнал. Говорю: «Но ведь так нельзя!» Еще одну получаю. Тут уже я совсем не сдерживаюсь (все-таки 14 лет, гормоны, «Отцы и дети») и получаю третью двойку в журнал (подчеркну — ручкой). Потом я узнала,
что у нее даже не было филологического образования, только суперкнижка, в которой было написано,
как и что нужно делать. И любое отклонение
от этой книжки — двойка!

Место учителя биологии в нашей школе было сродни месту преподавателя защиты от темных сил в Хогвартсе: каждый год его занимал новый, еще более странный персонаж. Классе в шестом биолог явился нам в лице Сан Саныча, молодого парня с огромным пушистым одуванчиком из белых волос на голове. Сан Саныч был похож на большую худую обезьяну: он любил поболтать с нами на отвлеченные темы, а мы за это любили его. Пробыл с нами он ровно год и также радостно исчез. Кто-то говорил мне, что теперь он в паре с другом занимается ремонтом квартир, а некоторые шепотом прибавляли, что они с другом не только вместо работают, но еще и кое-чем другим занимаются. Спустя годы я несколько раз встречала Сан Саныча на лесных тропках своего района. Вид у него был потрепанный, глаза смотрели в даль, и он не обращал на меня никакого внимания.

Будущая мать

Ее видно издалека — она молода, красива, здорова. Несколько лет назад окончила университет, и педагогическая практика еще не успела ей приесться. Борется за права детей, учителей и верит, что все можно изменить.
Ее обожают дети и ненавидят родители. Ведь проблема очевидна: она уже вышла замуж или только собирается, конец уже виден — она бросит деток с разбитым сердцем, чтобы выращивать свое потомство. Вернувшись через три года,
только разбередит раны, которые детки тщательно зализывали все это время. Через пару лет уйдет насовсем.

Классе в девятом к нам пришла выпускница филологического. Эта грудастая шатенка с толстой косой собиралась преподавать нам литературу и русский язык. Все лекции она читала по какой-то толстой книге, размер ее мозга был равен грецкому ореху и вдобавок ко всему в нее повлюблялась половина наших мальчиков. Так что довольно скоро я начала ее неистово ненавидеть. Моей ненависти был уготован счастливый конец: через год русичка забеременела и ушла в декрет. Тайно я подозревала, что отцом мог быть мой однноклассник, чемпион по фехтованию Миша Пушкарев. Часто он оставался после уроков, «чтобы подтянуть литературу». Сейчас, с горечью понимаю, что скорей всего это был не Миша, а какой-нибудь посредственный продавец бытовой техники.

До девятого класса я очень любила физику и даже выезжала на какую-то городскую олимпиаду. Но потом случилась беда. Чем больше становился живот физички, тем медленнее и нежнее она натирала шерстью эбонитовую палочку. Она стала говорить тихо и полубессвязно, так что к ее пятому месяцу я окончательно потерялась в формулах и так и не смогла наверстать упущенное. Зато теперь мои религиозные чувства не оскорбляют никакие лишние знания о происхождении Вселенной.

Всегда в курсе последних событий — знает, где купить подешевле колготки цвета бургундского вина, как обнести дачу забором и с кем последний
раз загулял отец вашего одноклассника. Мать ее мужа обычно работает поваром в столовке, с несколькими учителями также установлены родственные связи: уверена, что связи — это все. Знает, кому и как нужно подмазать.
В нормальной для своего вида среде дослуживается до завуча и становится страшно занятой. Может делать несколько дел одновременно,
знает ответы на все вопросы, моментально ставит диагнозы окружающим.

Женщина
с деловой хваткой

— Наша преподаватель по французскому, пожилая холеная женщина, автор нескольких учебников, на каждом уроке мазала руки кремом, смотрела на нас как на приговоренных и приговаривала: «С таким произношением прямая дорога в ПТУ», «Садись, не отнимай время у группы» и «Ну, кто опять не готов?»

— Химичка Лариса Григорьевна Каграманян в свои 60+ красила волосы пергидролем, носила вечерние платья типа «разверзлись хляби небесные» и кружевные чулки. Она была почтенным педагогом, и некоторые ее ученики стали хорошими химиками, но я из ее курса помню только одно: «Эсли праздник настал, там вино, пэй вино, вино харашо. Но мэтиловый спирт нэ пэй, дэвачка, мэтанол ты нэ пэй!»

Географичка и по совместительству моя классуха неистово меня ненавидела. Она внушала всему классу, что мое влияние растлевает и от меня надо держаться подальше, потому что после школы я курю сигареты и гуляю с рэперами. В какой-то момент географичка, фамилия ее была Кулинич, образовала воинственный тандем с директором школы, крашеной карьеристкой Дельфонцевой (она впоследствии дослужилась чуть ли не до советника губернатора по каким-то там вопросам). Всеми мыслимыми и немыслимыми способами они пытались исключить меня из школы, например, внимательно обнюхивая меня на предмет алкогольного опьянения перед каждой дискотекой. Порой мне казалось, что географичка больше времени тратит на плетение интриг против меня и других неугодных, чем на собственную жизнь. Еще она любила выбирать себе в союзницы мамаш, которые после школы носили ей коробки конфет, чтобы выхлопотать хорошие оценки для своих тупых детей. С такими союзницами они устраивали показательные разносы родителям неблагоприятных детей на родительских собраниях.

Хороший учитель

Любит свой предмет больше, чем детей и сплетни. Выглядеть может как угодно, но чаще всего, как ни посмотри, взгляду уютно. Одно плохо — времени у такого учителя крайне мало, ведет он обычно по одному уроку в неделю и даже не успевает запомнить своих учеников. Слов не выбирает, отчета о своем влиянии на хрупкую детскую психику себе не отдает. Дети очень хотят понравиться такому учителю, но у них, скорее всего, нет шансов.
Даже те немногие, кто подает надежды, пока еще не готовы
к серьезным занятиям наукой.

Учительница фортепиано Ирина Ивановна считалась лучшей
в школе и презирала меня за маленькие ладошки, которым даже октава давалась с трудом, и неабсолютный слух. Окончательно наши отношения испортились, когда
я надела на губу искусственный пирсинг. «Сам Скрябин умер от фурункула на губе! Какая нелепая смерть! Какая потеря!
И у тебя такой вскочит! А чего это я, куда тебе до Скрябина, играешь ведь задом на стуле». Завершались эти пассажи
всегда тумаком по моей спине.

Запись учителя по немецкой литературе в моей тетради для контрольных работ: «При достаточно тщательном анализе не складывается впечатления, что автор сочинения любит поэзию». И оценка — 5/2.

Записки

1. Дальнее расстояние. Метод поруки
Уровень опасности: 4 из 5.

Передавать записки на дальнее расстояние вообще опасно,
а схема со многими вовлеченными элементами опасна сама по себе: процесс протяжен во времени, и кто-нибудь все равно облажается. Но может подойти, если у класса высокие показатели сплоченности. Включает в себя детали всех остальных способов.

2. Дальнее расстояние. Метод навеса
Уровень опасности: 5 из 5.

Неестественное перемещение инородных элементов по пространству класса бросается в глаза, но происходит настолько быстро, что его можно провернуть, пока учитель отвернулся. К тому же бросок навесом смягчит удар и сделает приземление записки мягким.

3. Близкое расстояние. Метод перевертыша
Степень опасности: 3 из 5.

Передать записку человеку, сидящему сзади, сложнее, чем кажется на первый взгляд. Учитель хорошо натренирован
на подглядывания у впереди и сзади сидящих, потому что по этой линии пишут один вариант контрольной. Но, если заручиться поддержкой, можно выработать неплохую стратегию, научившись выгибать руку особенным образом,
не разворачивая корпуса.

4. Близкое расстояние. Метод «Рука в руку»
Степень опасности: 2 из 5.

Просто протянуть руку чуть ниже поверхности парты
и передать записку сидящему через проход. Метод особенно подходит обладателям небольших классов и сидящим
на рядах, удаленных от учителя.

5. Близкое расстояние. Метод «Брось каку»
Степень опасности: 3 из 5.

Легким движением руки записка сбрасывается на пол.
Ваш потенциальный собеседник делает вид, что уронил ручку, и, наклоняясь, убивает двух зайцев. Не подходит для интенсивного общения — одноразовый вариант.

Физра

Семь причин возненавидеть физру раз и навсегда

1.
Раздевалки. Всегда маленькие и душные. Чтобы переодеться в этой давке — нужен определенный запас жизненных сил. Мудрое решение: подождать, пока все переоденутся, но тогда неминуемо опоздание — всыплют. А может, еще заставят и зарядку провести. И никакой гарантии, что по вашей сумке не будут шариться, пока вы бежите кросс.

2.
Форма. Неоновые «Найки» все покупают себе под 30, когда решают сделать вид, что занимаются бегом. А на школьной физре только хардкор — Abibas или то, что выберет мама.

3.
Учитель-маньяк. Может, по-настоящему он никогда никого не домогался, но от этих пошлых шуточек несет педофилией.

4.
Командные игры. Делать вид, что вы с этими баранами заодно, — одно унижение. И игры-то всегда дурацкие (ох, лапта!), и вы выглядите как идиот. Но все время приносить справки тоже опасно — сочтут слабаком.

5.
Сидение на скамейке. Даже если у вас сломана нога и вы по объективным причинам не можете заниматься, вряд ли вас отпустят посидеть в столовке — а вдруг вы будете курить?
Нет, лучше посидеть на скамейке прямо в зале, с другими больными и убогими, смотреть, как эти остолопы прыгают через козла, и раз в десять минут получать мячом по голове или больной ноге.

6.
Занятия перед контрольной по математике. Физру редко ставят в конце дня — не может же вся школа заниматься ей одновременно. Нет, лучше поставить ее в середине, чтобы потом вы полдня ходили потный, и желательно перед ответственной контрольной, на которую вы еще и опоздаете из-за потасовки в раздевалке.

7.
Подозрения во лжи. Для пропуска занятия все средства хороши. Но что бы вы ни сказали в свое оправдание, это будет использовано против вас. «Почему у тебя голова так часто болит? Может, тебе к врачу сходить? И месячные не могут быть каждую неделю, душечка». И не поспоришь же.

Одним из самых мрачных кругов школьного ада была
и остается домашка. Каждому из нас приходилось кряхтеть до позднего вечера, выполняя бессмысленные учебные задания. Но за последние 20 лет бессмысленность домашек вышла на качественно новый уровень: сегодня некоторые опусы из задачников могут соревноваться с фантазиями шизофреника или объевшегося кислоты наркомана. Остается только пожалеть правительство, которое
не успевает уследить за всеми учебниками и книгами, попадающими на стол школьника. Ведь в стране растет новое поколение детей с весьма нестандартным восприятием реальности: нам их задачи уже не под силу.

Домашка