«"Гамер" Олега Сенцова. Рецензия с петлей на шее», «Сеанс»
Три года назад в заметке с фестиваля «Дух огня», где «Гамер» Олега Сенцова получил приз критики, Василий Степанов сравнил этот фильм с картинами Алексея Балабанова. В нулевые эквивалентом Данилы Багрова становится подросток, не зацепивший никакой войны (ни прошлой, ни будущей), и призванный после школы не в армию, а в геймерский клуб (одним из таких какое-то время владел и сам Сенцов); однако окружает его все та же неустроенная реальность с вечной приставкой «пост». Мама совмещает службу в институте с работой в магазине, набитом сухариками, чипсами и пивом, и все никак не поймет, что за карьеру обещает сыну владелец клуба, отправляющий его сначала на местный, а потом и на международный турнир. Как и Данила, Леша из «Гамера» сосредоточен, отделен, отстранен от человечества, немного скован, когда возвращается в реальный мир, и логика его поступков не всегда понятна. Герой картины, балансирующей на грани спортивной драмы, лишен азарта, игра для него не самоцель. Он бесстрастен — и перед клавиатурой, и при встрече с явно неравнодушной к нему одноклассницей. (Жизнь подражает искусству, или ФСБ подражает Балабанову: читая материалы крымского дела, натыкаешься будто бы на удаленный фрагмент из раннего сценария «Брата»: побитая трамвайщица Света там была не жертвой семейного насилия, а любительницей садо-мазо; мотив этот в фильм не вошел, перекочевал в картину «Про уродов и людей», а потом и в постановление об отказе в возбуждении уголовного дела о пытках, когда синяки на теле арестованного Сенцова были официально объяснены его сексуальными практиками).
Недавно наша редакция брала интервью у Александа Сокурова — одного из тех, кто сейчас защищает Сенцова наиболее открыто и последовательно, — и совсем по другому поводу он заметил, что компьютерные игры и вообще малоподвижный образ жизни перед мерцающим экраном, уравнивают современных молодых мужчин и женщин в их вялости и статичности, но женщине позволительно быть статуарной, а мужчине необходима энергия движения.
Так Сокуров своими словами описывает тип нового героя, о появлении которого — в гораздо более комплиментарном ключе — говорил Дмитрий Мамулия во время прошлогоднего обсуждения работ Московской школы нового кино. Это абсолютно узнаваемый, существующий повсеместно и легко описываемый средствами киноязыка молодой человек, которого удобнее всего называть хипстером; хотя Леша из «Гамера» далеко не хипстер. Человек этот — этот герой и его прототип в реальном мире — находится будто бы в постоянной прострации (одна из лучших сцен в фильме Сенцова: герой едет на поезде и смотрит, будто впервые и вчуже, на свои руки, парящие над пустотой, оторванные от привычной клавиатуры). Он меланхоличен, вял, он похож на желе, но впечатление это обманчиво: если ему не захочется сдвинуться, его не сдвинешь. Статичность оказывается силой.
Возможно, появление этого типа, проникающего из реальности в постсоветское кино и замеченного Сенцовым еще в 2011 году, — следствие конкретного социально-политического слома, на который наложился еще и общемировой, связанный с приходом цифровых технологий; обязательный для любой эпохи разрыв между поколениями сегодня велик как никогда. Эти молодые герои живут в мире, придуманном до них и не для них; в мире, где работа в магазине кажется понятной и желанной, а карьера в киберспорте вызывает недоумение старших. Меланхолия вообще — симптом перезагрузки, необходимой гибернации, нежелания тратить энергию и двигаться в декорациях, которые вот-вот рухнут (и да, наверное, похожим образом вел себя герой картины «Курьер», предчувствующий крушение старого мира).
«Гамер» невозможно приобщить к делу Сенцова, ни со стороны защиты, ни со стороны обвинения. В нем нет улик, игра в Quake не похожа на Майдан; он был снят в другой реальности, задолго до того, как остановив работу над своей второй картиной «Носорог», режиссер отправился из Крыма на Киев, а потом обратно в Крым, где весной 2014 года был арестован. Протест против присоединения Крыма к России, свершившийся поджог штаба партии, ставшей «Единой Россией», с ущербом в 30 тыс. рублей и очевидное нежелание прибегать к насилию квалифицируются сегодня как терроризм и оборачиваются тюремным сроком в двадцать лет — просто потому что «партии символов» потребовалось на показательном процессе криминализировать и унизить несогласных.
Посмотрите фильм «Гамер» — пока это меньшее из того, что можно сделать.
Подпишитесь на нас в социальных сетях