Стихотворение дня от Федора Сваровского

И пусть эта рубрика называется «Стихотворение дня», никто не помешает нам опубликовать тут целый современный поэтический эпос. Роботы, дети, монголы и рисовая собака — мир не придумал ничего лучше.

Монголия

1.
японские боевые роботы
атакуют Пекин
все китайцы убиты
но из-за сбоя в программе
детей не трогают
они
остаются среди руин

2.
трава поднимается сквозь асфальт
на площади Тяньаньмэнь
до горизонта – цветы
по опустевшим улицам бродят электрические слоны
их всадники – роботы
все больны
энергии больше нет
для подзарядки нужна кислота
но нет кислоты
идет
пятый год
от начала войны

3.
дочь японского бизнесмена Аико
живет на верху холма
в обломках старого дома
за окнами – город
под окном – разрушенная тюрьма
она никого не ждет
ей 12 лет и она осталась одна
с ней только ее друзья –
рваный медведь и набитая рисом собака
обломки какого-то пластмассового зверья
в кладовой заканчиваются концентраты
там лишь десять ящиков
испорченного вина

4.
в поисках крысы на ужин
она заходит однажды в тюремный подвал
темно и страшно
вдруг, кажется, кто-то ее позвал
– кто здесь?
– девочка, девочка
скорее иди сюда
мне так одиноко
мне плохо
перед глазами – разрушенные города

5.
за бойлерной, в старом доме
спрятался репликант
робот похожий на человека
умирает
у него инфаркт
сердечная мышца из особого полимера
ослабла
внутри захлебывается мотор
– меня зовут Рюичи СИ 9
мне нужно достать кислоты
нужно солнце
дай мне кислоты, кислоты!
и выведи на вольный простор!

6.
Аико боится
это робот
который стрелял в людей
но он только лежит и смотрит
и не выглядит как какой-то враг
убийца
или злодей
в конце концов
– думает Аико –
я все равно одна
идет в кладовую
и приносит репликанту стакан вина
кислое вино укрепляет робота
он может встать
выйти на улицу
и нормально дышать

7.
но чтобы выжить нужно
закачать в пустоту
резервуаров
соляную, серную кислоту
– где-то на севере есть, говорят, государство – Монголия
там у людей – машины и электрический свет
там, может быть, для роботов есть кислота
а для детей – производство печенья или конфет
помнишь ли ты, что такое конфеты, Аико?
– конечно, нет

8.
зачем оставаться всю жизнь в разрушенном доме?
– рассуждает Аико –
время уходит
а жизни нет
лучше высушить несколько крыс
взять вина
игрушки
и отправиться
на поиски кислоты, конфет
пусть
робот
загладит вину
и будет человеку другом в пути
а если устану
он, кстати, сможет меня нести

9.
как хорошо – думает Аико – что была война
вся страна заросла
вся жизнь – это лес и деревни
и города
в них – тишина
вода
и порванные провода
только ветер
только
трава и ветер
в степи
ночью Рюичи разводит костер
говорит:
я буду дежурить
а ты поспи

10.
десять месяцев шли на запад
два месяца куда-то налево
потом еще на восток
Рюичи совсем устал
вино закончилось
и он окончательно изнемог
сбились с пути
Монголию не смогли найти
Аико устала
но Рюичи не может больше нести
ее
на руках

11.
однажды
проснувшись утром
Аико
успела лишь
крикнуть: ах
дикие всадники заметили их
в короткой
сухой траве
догнали, поймали
ударили робота в пах
(у него потемнело в глазах)
отправили в город
и заперли их в тюрьме

12.
это и были монголы
и у этих монголов нет
ни заводов
ни фабрик
ни кислоты
ни конфет
ни электрических станций
ходят практически голые
и каждый второй из них – людоед

13.
Аико и Рюичи
десять дней сидят
под землей
ожидают, что их съедят
– Рюичи, что с нами будет?
наверное, эти люди
не те монголы
которых мы ищем
знаешь, я не боюсь
но внутри – пустота
хочется взять, улететь отсюда
увидеть другие совсем места
репликант отвечает
– Аико, все это неспроста
зачем-то же
я упал
в подвал
остался без кислоты
и мне повстречалась ты
может, истинная Монголия
это не здесь
Монголия – ветер и те поля
где мы шли
и пустые дома
в зарослях
(их полы в пыли)
и сухие цветы
и их семена
это когда идешь
и видишь холмы вдали
на холмах высокие крыши
и флаги
и в каждом дворе – цветут персики, вишни
май
начинается лето
проходя через луг
молодая японка и ее электронный друг
смотрят, как из-под ног
разбегаются зайцы
а может быть, лисы
не зайцы
знаешь, мне нравится
говорить об этом
может быть, суть в том, что робот был одинок
и не думал что он один
и ты тоже была одна
а потом принесла
вина

14.
а монголы точат уже ножи
заключенным недолго осталось жи-
ть

15.
но
с нами ничего не случится –
говорит Рюичи –
да, повсюду тьма
где каждый может быть наказанным без вины
может просто пропасть
хоть и нет
уже никакой войны
но я слышал радиоволны
и дал ответный сигнал
просто раньше времени тебе ничего не сказал
сюда уже мчится
специальный тибетский суперотряд
их командир отправляет сводку, что очень рад
нам
помочь
вот только наступит ночь
они придут
и применят лазер
стена превратится в дым
и наступит день
ты проснешься
я окажусь молодым
человеком
ты будешь взрослой
поженимся
пойду работать
по воскресеньям я
как положено
на реке
с удочкой и блестящим ведром в руке
буду
возвращаться домой с уловом

16.
а пока
если скучно
можно рассматривать облака
или что-нибудь спеть
или просто сидеть
и ждать
когда все начнется
ждать
какого-то знака
– знака?
– ну, скажем, придет гроза
ты закроешь глаза
и
с первым громом
все неживое окажется вдруг живым
(пусть то, что ты любишь,
встретит тебя за гробом
– про себя произносит робот)
я
сломанный динозавр
медведь
и
рисовая
собака

Источник

Стихотворение дня от Тристана Корбьера

Мало того, что Тристан Корбьер был «проклятым поэтом», он еще и считал себя уродцем — тощим, высоким и чахоточным. Впрочем, на жабу, при всем уважении, внешне он точно не походил.

Жаба

Крик — точно полночь: гробовой...
На ветви с каменной листвой
Луна бросает блеск мертвящий.

Не крик, а эхо, что живьем
Погребено в лесу глухом:
— Сюда... Я здесь... Я в этой чаще...

Там жаба!..— Нас ли ей вспугнуть
Холодным страхом, темной силой?..
О, соловей болот бескрылый,
Поэт пропащий… — Ужас!.. Жуть!..

Какая жуть!.. Поет, маня.
Вон — глаз ее горит во мраке!
Но нет... Она уже в овраге...

.............................................

Прощай! Ведь эта жаба — я.

Пер. М. Яснова
Оригинал здесь

Стихотворение дня от Александра Вертинского

В эти дни больше всего на свете хочется забыться где-нибудь на мокрых бульварах Москвы или в вечернем дансинге и не думать о том, что происходит в мире. Поэтому вот порция эскапизма и винтажного крымского колорита от Александра Вертинского. Написано в Ялте в 1917 году.

Девочка с капризами

Мы читаем Шницлера. Бредим мы маркизами.
Осень мы проводим с мамой в Туапсе.
Девочка с привычками, девочка с капризами,
Девочка не «как-нибудь», а не так, как все.

Мы никем не поняты и разочарованы.
Нас считают маленькой и теснят во всем.
И хотя мы с мамою не очень избалованы,
Все же мы умеем поставить на своем.

Из-за нас страдают здесь очень-очень многие.
Летом в Евпатории был такой момент,
Что Володя Кустиков принял грамм цикория.
Правда, он в гимназии, но почти студент.

Платьица короткие вызывают страстные
Споры до истерики с бонной и мама.
Эти бонны кроткие – сволочи ужасные
Нет от них спасения. Хуже, чем чума!

Вечно неприятности. Не дают возможности,
Заставляют волосы распускать, как хвост.
Что это, от глупости иль от осторожности?
А кузен Сереженька все острит, прохвост!

Он и бонна рыжая целый день сопутствуют.
Ходишь, как по ниточке, – воробей в плену!..
Девочка с капризами, я Вам так сочувствую.
Вашу жизнь тяжелую я один пойму!

Стихотворение дня от Алексея Апухтина

Алексей Николаевич Апухтин (1840—1893) имел брата по имени Афиноген и был отличником. Считается тем самым негодяем, который отвратил 13-летнего Петра Ильича Чайковского от всего праведного и гетеросексуального. Композитор называл поэта Лёлей и написал на его стихи шесть романсов. Может, это стихотворение и не имеет отношения к хорошей поэзии, зато отражает настроение последних недель.

К славянофилам

О чем шумите вы, квасные патриоты?
К чему ваш бедный труд и жалкие заботы?
Ведь ваши возгласы России не смутят.
И так ей дорого достался этот клад
Славянских доблестей... И, варварства остаток,
Над нею тяготит татарский отпечаток:
Невежеством, как тьмой, кругом обложена,
Рассвета пышного напрасно ждет она,
И бедные рабы в надежде доли новой
По-прежнему влачат тяжелые оковы...
Вам мало этого, хотите больше вы:
Чтоб снова у ворот ликующей Москвы
Явился белый царь, и грозный, и правдивый,
Могучий властелин, отец чадолюбивый...
А безглагольные любимцы перед ним,
Опричники, неслись по улицам пустым...
Чтоб в Думе поп воссел писать свои решенья,
Чтоб чернокнижием звалося просвещенье,
И родины краса, боярин молодой,
Дрался́, бесчинствовал, кичился пред женой,
А в тереме царя, пред образом закона
Валяясь и кряхтя, лизал подножье трона.

Стихотворение дня от Хосе Сантоса Чокано

Хосе Сантос Чокано (1875—1934) — перуанский поэт. Поступил в университет в 14 лет, сидел в тюрьме за политический активизм, в начале XX века переехал в Мадрид, где его стихи наконец заметили. Считается одним из главных латиноамериканских модернистов.

Спящий кайман

Кайман — как кряж на берегу нагретом,
куда его забросил мощный шквал:
пасть — пропасть, хвост — зубчатый гребень скал,
он страх внушает и, облитый светом,

плетущим нимбы, кажется одетым
в шишак и латы, в блещущий металл —
железный исполин, от чьих зеркал
отскакивает солнце рикошетом.

Недвижен, как кумир в оковах сна,
в тяжелую кольчугу облаченный,
у темных вод, застывших от тоски,

как рыцарь, пленник злого колдуна,
томится он, навеки заточенный
в хрустальном замке вымершей реки.

Пер. Б. Дубина
Оригинал здесь 

Стихотворение дня от Саши Черного

При рождении Сашу Черного (1880—1932) звали Александр Гликберг, но у него был брат-блондин, тоже Саша, и чтобы различать мальчиков, родители называли их по цвету волос. Так и родился псевдоним. Родился поэт в семье одесских евреев, а умер во французском Провансе, после того как героически помог тушить пожар на соседней ферме. Прославился своей сатирической поэзией, хотя писал и прозу тоже.

Лаборант и медички

1

Он сидит среди реторт
И ругается, как черт:
«Грымзы! Кильки! Бабы! Совы!
Безголовы, бестолковы —
Йодом залили сюртук,
Не закрыли кран... Без рук!
Бьют стекло, жужжат, как осы...
А дурацкие вопросы?
А погибший матерьял?
О, как страшно я устал!»

Лаборант встает со стула.
В уголок идет сутуло
И, издав щемящий стон,
В рот сует пирамидон.

2

А на лестнице медички
Повторяли те же клички:
«Грымза! Килька! Баба! Франт!
Безголовый лаборант...
На невиннейший вопрос
Буркнет что-нибудь под нос;
Придирается, как дама, —
Ядовито и упрямо,
Не простит простои ошибки!
Ни привета, ни улыбки...»

Визг и писк. Блестят глазами,
Машут красными руками:
«О, несноснейший педант,
Лаборашка, лаборант!»

3

Час занятий. Шепот. Тишь.
Девы гнутся, как камыш,
Девы все ушли в работы.
Где же «грымзы»? Где же счеты?
Лаборант уже не лев
И глядит бочком на дев,
Как колибри на боа.
Девы тоже трусят льва:
Очень страшно, очень жутко —
Оскандалиться не шутка!

Свист горелок. Тишина.
Ноет муха у окна.
Где Юпитер? Где Минервы?
Нервы, нервы, нервы, нервы...