Автор: Анастасия Искра

Рубрика: как жить

Как оптимизировать систему здравоохранения столицы, сократив больничные койки

«Я знаю не так уж много. Читала про забастовки медицинских работников, кусками информация прилетает от преподавателей». Екатерина, студентка лечебного факультета Первого МГМУ имени Сеченова

Пытаясь разобраться в том, что происходит с московскими больницами и врачами, как будто пробираешься сквозь густой туман. Очертания предметов едва различимы, и конкретные факты (особенно цифры) выяснить не удается, как ни старайся. Проводя преобразования в сфере, которая касается каждого без исключения москвича, чиновничество шифруется, путается в формулировках. Главврачи, в свою очередь, утаивают информацию от сотрудников или делятся ей неохотно. В результате у общественности складываются диаметрально противоположные представления о последних событиях — если и складываются хоть какие-то. 

Анастасия Искра поговорила с медиками, пациентами и чиновниками, чтобы разобраться в том, какого черта вообще происходит и чем это для нас обернется.

«Вызывается народ, беседуется о чем-то. И не всегда все это с трибуны звучит, не всегда мы все знаем. Не то чтобы это засекречено, но объявления на профсоюзной доске никто не вывешивает».
Доктор Тушинской детской больницы

Путаница начинается с малого. Каким термином назвать то, что происходит со здравоохранением в столице? Реформа, реорганизация, реструктуризация? Властям, например, по душе слово «оптимизация»: произносишь его — и чем-то обнадеживающим веет. Однако «преждевременная оптимизация — корень всех зол», если верить ученому-программисту Дональду Кнуту: для начала необходим как минимум алгоритм. Медики почуяли неладное еще несколько лет назад, с началом реформы здравоохранения по всей России, укрупнением и закрытием некоторых поликлиник, с превращением одних в филиалы других. Сегодняшняя скандальная реорганизация медучреждений, по словам чиновников, — логичное следствие давно запущенного механизма. Да только барахлит он, констатируют многие. Даже президент признал, что столичные власти «не все продумали и не все доработали», и мягко пожурил их: «Можно было бы по-другому все это выстроить». 

Ссылаясь на то, что множество коек пустует, целые больницы или отделения закрывают, параллельно укрупняя многопрофильные центры медпомощи — заммэра предполагал, что таких центров будет 35. Некоторые собеседники уверяли меня, что профицит коек создавался искусственно.

«Изначально уменьшили для скорой помощи количество диагнозов, с которыми можно привозить людей в больницу. Недели две назад беседовал с врачом скорой помощи: чтобы женщину с инсультом положили в больницу, ему пришлось сказать, что она умрет, если ее не положить. Только при таких раскладах ее приняли.

За счет сокращения перечня болезней, которые служат основанием для госпитализации — а там же и хроническая сердечная недостаточность, и обострение бронхиальной астмы, — в больницах стали пустовать койки. Таким образом создали предпосылку для реформы, которая так вроде как выглядит обоснованной. Если у нас свободные койки, значит, они не нужны — что больницы-то пустуют у нас?»

Никита, медбрат Филатовской детской больницы

X

По идее, с сокращением больничных коек нагрузку перебросят на поликлиники, на обычных участковых врачей: власти уверены, что терапевт может самостоятельно лечить множество болячек и реже перенаправлять пациентов к узким специалистам (которых, кстати, в основном и сокращают). Последние, по мнению реформаторов, больше не востребованы, отчасти потому, что медицина стала технологичнее и проведение многих процедур упростилось.

«Поликлиники наши не выполняют своего предназначения. По сути дела, они пустое место на сегодня. Представьте: одному больному терапевт должен уделить от 8 до 12 минут. Ну это же бред, сами понимаете! Пока человек снимет с себя кофточку и блузку — уже пройдет пять минут. Все это чистейшей воды формализм.

Приходит молодая женщина к врачу-гинекологу в той же Великобритании или Германии, и врач говорит ей: фрау или мисс… вы беременны. Вердикт вынесен, и врач обязательно найдет время пояснить будущей матери в красках, что "вам нужно носить обязательно ортопедические стельки, чтобы шаговый удар не превышал нормальных показателей, потому что к началу второго триместра беременности у вас наступит так называемое физиологическое плоскостопие беременных".

Российский гинеколог никогда такого не скажет. Он видит только то, что лежит от промежности до матки, в этом его проблема. Смотрит совершенно безразличным взглядом и говорит ей: "Да, тест показал, что вы беременны. Давайте, вставайте на учет". На этом все заканчивается. Если ситуацию не изменить, будет только хуже, хуже, хуже». 

Владимир Хорошев, хирург, ортопед, кардиолог,
ведущий радиопередачи «Планета здоровья»

X

«Я считаю, что идея, в принципе, хорошая — перевести всю основную работу на амбулаторную профилактику, предупредить, чтобы потом не лечить. При этом сделано это все достаточно плохо: ни с того ни с сего закрывать стационары, сокращать коечный фонд, не проводя среди населения работу по образованию. Женщины должны маммографию проходить, но не делают этого. Пожилой мужчина в возрасте 65 лет не знает, что такое ПСА, впервые слышит, а это очень простой анализ на заболевания простаты, риск которых увеличивается после определенного возраста. Просто жуть! И врачи за этим не следят, хотя все это должно, по идее, лежать на плечах амбулаторного звена». 

Александр, студент лечебного факультета Первого МГМУ имени Сеченова

Молодой — значит, живой

На наших бабушках и дедушках тем временем акцентируют особое внимание: одни рьяно защищают их права, а другие практикуются в цинизме. Доктор Лиза недоумевает, почему пожилые пациенты должны пострадать в результате реформы, она даже хотела спросить об этом министра здравоохранения. А немногим раньше на одном из заседаний Мосгордумы прозвучала идея создать на базе закрывающихся больниц центры геронтологии. Давайте же оказывать старикам психологическую помощь, а в интенсивном лечении отказывать. Какой в нем смысл? Ведь будущее все равно за молодыми! 

«Пострадают пенсионеры: раньше их после госпитализации держали спокойно две-три недели, занимались реабилитацией, диагностикой. Сейчас все это ускорили: бабушку положили на недельку, что-то там с ней сделали, и опять же хоп! — в поликлинику. Дойдет она на эту реабилитацию, не дойдет, подобрана ли терапия, не подобрана — никого не волнует. И к ней придет тот же затурканный терапевт, у которого 151 вызов и которому не до этой бабушки. Убирают уход за пациентом, его восстановление».w

Доктор Тушинской детской больницы (ДГКБ имени З.А. Башляевой)

«Я абсолютно согласен с теми, кто выступает по радио и говорит, что койки не нужны. Бабушка в возрасте 80 лет, страдающая ишемической болезнью, стенокардией, при правильном подходе грамотного участкового врача-терапевта может отлично лечиться дома, амбулаторно. Даже при тех возможностях, которые есть у поликлиники в Москве. 

Я понимаю, что процентов 70 моей работы сводится к пожилому возрасту. К сожалению, они ходят в поликлинику как на работу: так построена их психология. В голову не вложили, что надо и собой заниматься — гулять, отдыхать. У тебя хронические заболевания, но они позволяют тебе жить! Не надо всю ночь в клубе танцевать, условно говоря, это чересчур, но ты можешь найти путевку в Сергиев Посад, поездить по святым местам».

Участковый терапевт ГКБ №64

«Система ОМС работает кривовато. Мы с вами платим, а хронический алкоголик или наркоман, который ни дня не работает, ни копейки никогда не платил, получает ту же самую страховку и тот же объем медицинской помощи, потому что это гарантировано государством. Нигде такого нет, только у нас»

Участковый терапевт ГКБ №64

Хотят полностью перевести медучреждения на финансирование из фонда Обязательного медицинского страхования — все, кроме инфекционных, туберкулезных и психиатрических, на них по-прежнему будут тратить бюджетные деньги. ОМС ругают многие. Кучу проблем в нем видят правозащитники, которые предлагают вообще отказаться от полного доверия своих жизней страховым компаниям. От такого поворота, по их мнению, выиграют и пациенты, и врачи.

X

«Больницы переводят на самоокупаемость. Как я понимаю, дотации из госбюджета сокращаются до минимальных размеров. Врачи, чтобы хоть как-то жить, вынуждены прокручивать на своих койках как можно больше пациентов. То есть они должны оказывать пациенту самый минимум медицинских услуг и выписывать его, чтобы положить нового. Чем больше людей пройдет через отделение, тем больше денег они получат от страховых компаний.

К тому же разные заболевания оплачиваются страховыми компаниями по-разному. Врачи стараются подгонять симптомы и ставить диагноз, который оплачивается дороже. Соответственно, лечение может отличаться».

Никита, медбрат Филатовской детской больницы

Головоломка под названием «развал медицины Москвы» этой осенью стала более увлекательной и массовой: в интернет внезапно утек график закрытия 28 медучреждений, в том числе роддомов. Согласно ему на улице могут оказаться около 7000 медиков. 

Заммэра Леонид Печатников попытался приглушить поднявшийся ропот заверениями в том, что это лишь экспертная оценка, а не конкретный план действий: мол, существуют и другие варианты. 

«Сокращение штата медицинских работников на 40%. Доказательства этого — гуляющий по Сети план сокращения. Причем он преподносится как единственный вариант. Обращаю внимание — без подписей, без какого-либо номера и прочее. Да я вам таких сто штук нарисую, вы мне поверите? 

Слова заместителя мэра Москвы Леонида Печатникова о том, что официального документа на этот счет пока нет и что рабочих вариантов несколько, естественно, остались незамеченными. А почему? Да потому что здравоохранение — это очень и очень болезненная тема. Как для врачей, так и для пациентов, и "уроды", как и жертвы, есть с обеих сторон. Поэтому любые плохие новости будут вызывать бурю эмоций». 

Александра, выпускница стоматологического
факультета Первого МГМУ имени Сеченова

X

В одном из последних интервью Печатников вообще заговорил загадками: итогового «плана, как все делать» до сих пор не существует, а то, что сокращение (он назвал «освобождение») врачей не успели обсудить в публичном пространстве — якобы не вина чиновников. Следует ли понимать это так, что больницы взбунтовались и закрываются сами собой, а врачей сокращают наугад? 

Многие врачи продолжают считать бумагу из интернета единственно подлинным источником информации о том, что их ждет.

«У них в департаменте четкий и продуманный план, который в нашу жизнь-то не вписывается. Посмотрите план-график сокращения взрослых больниц. Все это началось и функционирует! Они все это дело запустили, а теперь успокаивают народ».  

Доктор Тушинской детской больницы

X

Сравнивая документ из Сети с реальностью (под которой врачи понимают как собственный опыт, так и слухи), они обреченно твердят: «Совпадает!» При этом люди очень эмоционально и реалистично описывают сокращения не только во взрослых, но и в детских больницах, в Сети появляются копии уведомлений.

«Я не верила, но медицинскому психологу в нашей больнице действительно предложили место санитарки. Доктор со слезами на глазах говорила: "Сначала я минут 15 вообще не могла понять, что за бумага у меня в руках…" Сейчас она работает, но будет уходить, ее сокращают с 1 января. У кого нервы не выдержали, те сами ушли, если подвернулось более достойное место работы. Намекали-намекали-намекали, народ не выдержал, написал заявление, облегчил им жизнь.

Тотальные сокращения начались осенью. По сравнению с общим московским здравоохранением коечный фонд в Тушинской больнице сокращается не намного — всего на 10%. Нас сильно не колотит, так скажем. Убирают отдельные направления, например физиотерапию. У меня знакомый работает в госпитале для ветеранов войн — там треть коек сокращается, то есть треть персонала оказывается на улице».  

Доктор Тушинской детской больницы

X

«Механизм запущен: летом закрыли один корпус ГКБ №72, из пяти гинекологических отделений осталось два. А сейчас, в конце октября, докторам гинекологий выдали уведомления о сокращении. Акушеры были уверены, что роддом не тронут, но нет: через пару недель всем тоже выдали такие уведомления.

Ирония в том, что мои родители работали в 72-й больнице (папа гинеколог, заведующий, проработал 31 год в этой больнице, сокращена и мама-физиотерапевт). Я шел целенаправленно в РМАПО, чтобы научиться у отличной команды врачей, и, как раз когда я подавал документы, их сократили. По телевизору говорят: "Мы никого не увольняем", по факту тысячи докторов на улице».

Максим, клинический ординатор кафедры акушерства и гинекологии РМАПО

X

«Закрывают КВД на Мосфильмовской, где мы проходили все время диспансеризацию. Там и так были большие очереди — часа по три сидели, — а теперь будем сидеть на Кутузовском проспекте в КВД еще дольше. Разговаривала с дерматологом, она говорит: "У меня тоже уведомление на руках"».

Лариса, пациент

X

Порой кажется, что оптимизаторы здравоохранения живут в одной реальности, а врачи с пациентами — в какой-то другой. Глава департамента здравоохранения Алексей Хрипун недавно подтвердил, что власти рассматривают возможность сократить 7000 медиков, однако оговорился, что речь лишь о врачах пенсионного и предпенсионного возраста. Однако общественные активисты, участники профсоюзов рассказывают об обратном.

«В "семерке" закрыли терапевтическое отделение, там выдавали квитки. В психиатрической 14-й больнице сокращали, к нам заходили недавно в профсоюз. Причем во многих сразу по 200–300 человек получают такие уведомления. Люди, с которыми мы общаемся, заявляют, что у них "сокращают очень много людей", причем частенько не пенсионеров и иногородних, а и молодых специалистов».

Александр, студент лечебного факультета
Первого МГМУ имени Сеченова

X

Некоторым представителям молодого поколения медиков тем временем всего лишь «немного обидно» за сокращаемых коллег.

«Возьмем автопарк предприятия, например, в 50 машин, когда на предприятии требуется 80. Соответственно, эти машины эксплуатируют по полной. Наступает момент, когда некоторые машины починить уже невозможно. Предприятие пускает на запчасти эти вышедшие из строя автомобили, заказывает новые, параллельно ремонтируя и обновляя старые. Так и с больницами. Врачи же в XXI веке должны уметь работать чем-то большим, чем молотком и скальпелем, средний возраст тоже не мал. Что плохого, когда в один момент уволили часть пенсионеров, переаттестовали молодых и уволили бездарей?

Конечно, под ту же гребенку пошли и мастера своего дела. Профессионалы нужны всем, за их потерю рабочих мест обидно немного, но это в силу нехватки специалистов им под силу решить самим».

Дмитрий, студент стоматологического факультета Первого МГМУ имени Сеченова

X

Власти обещают, что переквалифицироваться в терапевтов (более востребованная специализация) за счет бюджета не будет проблемой, упоминают даже стажировки за границей. Идею о переобучении врачей узкой специализации кто-то воспринял в штыки, кто-то счел правильным ориентиром.

«Врачам не делают никаких интересных предложений. Совершенно не принимается во внимание то, что некоторые врачи не хотят переучиваться на терапевтов, нейрофизиологов, неврологов. Им интересно заниматься тем делом, на которое они изначально учились. Чиновников этот вопрос не интересует».

Александр Аверюшкин, участник движения «Вместе — за достойную медицину!», один из заявителей всероссийской акции протеста медиков 

Что делать, если вы заболели
в Новой Москве?

Уже в 2012 году появились жалобы испуганных граждан на удаленность больниц от места жительства, увеличение дистанций для машин скорой. Особенно несладко пришлось жителям Новой Москвы. С момента присоединения к старой они попали в условия, когда с сердечным приступом везут не в ближайшую подмосковную клинику, а в медучреждение столичного подчинения, даже если до него ехать час или два,
— а теперь еще московских больниц становится меньше. 

«Есть такая проблема: если я из Новой Москвы, меня не возьмут в Московскую область. Только за деньги, без денег не возьмут. Скажут: "Езжайте в Москву". Отправят в самую даль куда-нибудь, чуть ли не на Проспект Вернадского. Существует административное деление, у Москвы и Подмосковья разные бюджеты. К сожалению, так и будет.

Человек может жить в пяти минутах от Подольска, но, если он заболеет, его повезут в Москву, а не в Подольск. До Подольска ехать пять минут, до Москвы с пробками можно ехать четыре часа. И человека, скорее всего, не довезут».

Наталья Белова, муниципальный депутат поселения Первомайское, Новая Москва

«О том, что людей из Новой Москвы стали госпитализировать в столичные больницы, слышала уже давно — с тех пор как Новая Москва стала Новой Москвой. Я думаю, это не всегда происходит, потому что в нашу детскую Тушинскую больницу скорые везут из Химок и Красногорска только так, хотя, в принципе, этого быть не должно: у нас подчинение другое. Но в помощи никто никогда не отказывает».

Доктор Тушинской детской больницы

«Что делать врачам узкой направленности, попадающим под сокращение? Менять специальность! Если среднестатистический американец каждые семь лет меняет свою специальность, то почему у нас сидят и ждут, пока государство предоставит работу? Тот же американец или европеец (норвежец, швед…) — он переедет, он сменит профессию, но в любом случае найдет точку приложения своим силам и уму своему. Ну а почему мы такие ленивые духом-то?»

Владимир Хорошев, хирург, ортопед, кардиолог, ведущий радиопередачи «Планета здоровья»

X

Часто появляются сведения о том, что медиков именно узкой специализации не хватает в Подмосковье, в соседних областях. В четверг министр российского здравоохранения Вероника Скворцова в очередной раз заметила, что врачам Москвы надо помогать с трудоустройством и, возможно, в других регионах. Однако четкого и понятного механизма, по которому должен действовать сокращенный специалист, до сих пор не появилось.

«Смешно то, что врачам предлагаются вакансии в других областях: Рязанской, Владимирской. На столичной скорой помощи в основном работают люди из провинциальных городов. Они приезжают сюда, снимают квартиру на сутки-двое, работают, потом уезжают обратно. Им так выгоднее, потому что платят в Москве существенно больше, а повышения зарплат в провинции не предвидится».

Александр Аверюшкин, участник движения «Вместе — за достойную медицину!», один из заявителей всероссийской акции протеста медиков 

Конкретную программу реорганизации, по обещанию того же заммэра, москвичи увидят к Новому году — очевидно, в качестве подарка. Если итогового плана еще нет, почему закрытия и сокращения уже начались? Если план есть, почему его скрывают от врачей и пациентов, только подогревая раздражение толпы? 

Те, кто уже успел пострадать от реальных действий, а также им сочувствующие, активно протестуют. Митинг медиков на Суворовской площади, акция-перформанс художницы, страдающей рассеянным склерозом, пикеты у департамента здравоохранения, петиции — по большому счету, именно активное сопротивление не позволяет «оптимизаторам» ощутить вседозволенность. Однако видение ситуации и здесь сильно варьируется.

«Касаемо акции не знаю никого, кто туда пошел бы.
И из пациентов, и из врачей, и из студентов».

Дмитрий, студент стоматологического
факультета Первого МГМУ имени Сеченова

X

«Поскольку ситуация в стране в целом достаточно тяжелая, на этом могут спекулировать люди, которые хотят во власть прорваться. Сейчас такие глобальные пертурбации были бы совсем не к месту. Нужно делать митинги, но именно митинги врачей. Чтобы не было новой Болотной».

Никита, медбрат Филатовской больницы

X

«Сейчас выходят на митинги люди — врачи, медсестры. Ну что ж, у нас ведь на митинги выходят даже с требованием, чтобы рядом с ними не строили дом. Люди защищают, выходя на митинги, свои собственные интересы, не государственные. Ну выйдут они, прокричат пару лозунгов — и что дальше, что от этого изменится? 

Конечно, реформа эта болезненная, безусловно, она затронет интересы многих людей. Но это надо делать. В свое время ведь Петр I брал и стриг бороды вопреки воле боярской. И Петербурга бы не было, если бы не было костей, на которых он построен. Любая реформа — это боль, она всегда практически через боль, иначе это и не реформа вовсе».

Владимир Хорошев, хирург, ортопед, кардиолог, ведущий радиопередачи «Планета здоровья»

X

«Ознакомившись с планами закрытия больниц, сотрудники начали яростно сопротивляться. Пациенты выходили на митинг вместе с нами. Мы не заставляли их это делать, мы, наоборот, всегда стараемся их оградить. Наши протестные действия привели к тому, что вице-мэр Печатников, и Алексей Иванович Хрипун заявили с достаточно высоких трибун, что 11-я городская больница закрыта не будет и клиника паллиативной медицины будет в нашей больнице. Странно то, что, несмотря на устные заверения, бумаг, которые подтверждали бы это, нет по сей день, а мебель из нашей поликлиники продолжают вывозить».

Ольга Демичева, врач-эндокринолог ГКБ №11