Портал в Россию: Новосибирск против Средневековья

Артем Лоскутов об участии в оппозиционных праймериз

В Калуге, Костроме и Новосибирске сейчас проходят так называемые «праймериз демократической оппозиции»: жителям этих регионов предлагается самим выбрать людей, которые осенью попробуют стать депутатами местных парламентов под эгидой партии «РПР — Парнас». В Новосибирске в праймериз участвует художник и организатор «Монстрации» Артем Лоскутов. По этому поводу он дал большое интервью порталу Siburbia, в котором порассуждал о том, почему прогрессивный Новосибирск «рвется в авангард средневекового подъема». Мы публикуем фрагменты этого разговора.

— Есть ощущение, что почти никто в городе не понимает, что это вообще за праймериз Демократической коалиции. Ты сам понимаешь, в чем решил участвовать?

— Это предварительные выборы кандидатов, которые войдут в список на настоящих выборах в Законодательное собрание Новосибирской области. То есть если ты хочешь, чтобы в сентябре у тебя была возможность голосовать за какого-то конкретного человека, то этого человека можно отправить в бюллетень, поддержав его сейчас. Как вообще партия идет на выборы? Я, например, видел сегодня в городе рекламный щит «Голосуй за команду Локтя» (Анатолий Локоть, мэр Новосибирска, член КПРФ. — прим. ВОС). Но мы не знаем, кто там в этой команде. Локоть — мэр, значит он не пойдет ни в горсовет, ни в облсовет, но он за своим именем прячет каких-то неизвестных нам людей. То есть ты не знаешь, кто проходит на выборы по партийному списку. Одновременно с этим в стране происходит движуха в оппозиционной среде, которая все пытается что-то сделать со времен Болотной, но ничего пока толком не получается, кроме как в тюрьмы садиться и пытаться оттуда кого-нибудь вытащить. И тут они решили объединиться (потому что из всех партий только одна зарегистрирована) и каким-то образом поучаствовать в выборах по разным регионам. Сейчас таких региона три — это Новосиб и Калуга с Костромой. С последними все понятно: они рядом с Москвой — там есть люди из фонда по борьбе с коррупцией, которые могут работать. А в Новосибирске они пытаются на месте что-то расшевелить, но при этом у них нет людей, которые пошли бы на выборы. Есть люди, которые технически могут что-то организовать, потому что раньше проходили выборы в Координационный совет [оппозиции], если помнишь такое недоразумение, и они там обкатали технологию подсчета голосов и всего остального. Собственно, их позиция в том, что они технически хотят присутствовать в регионе: вот мы вам организуем праймериз. Но людей, которые могли бы стать кандидатами, у них нет, и нет тех, кто мог бы подтянуть ко всему этому хоть какой-то интерес.

— А избиратели есть, которым это нужно?

— Избиратели… Понимаешь, в Новосибирске есть протестное голосование. Например, есть Локоть, которого выбрали незнамо за что, понадеявшись: давайте попробуем, вдруг что-то получится. Получилась ерунда какая-то.

— И ты думаешь, что, несмотря на это, люди еще раз рискнут за какую-то оппозиционную коалицию проголосовать? Локоть же выдвигался, представляя объединенную оппозицию, но сейчас мы понимаем, что оппозиция на этом закончилась.

— Ну, была же, например, победа КПРФ на выборах в Госдуму, когда мы все решили голосовать за какую угодно партию, кроме «Единой России». Победила в городе КПРФ. Не потому, что у нас в городе коммунистов много, а потому что протестное голосование. То же самое произошло на выборах мэра. Когда Терешкова вошла в эту коалицию, еще ряд людей каких-то, кто-то снялся в его пользу… А по факту мы видим, что за год ничего после этих выборов не изменилось особо в лучшую сторону. В худшую что-то меняется. Понятно, что не столько благодаря Локтю, сколько благодаря реакции на его появление в городе, но в городе творится какая-то неприятная херня. Мне кажется, что сейчас здесь совсем нет воздуха и нет оптимизма, потому что последние процессы в культурной среде города, в медиасреде крутятся вокруг какого-то бешеного консерватизма, имитируемого спортсменами от «Единой России».

Все это создает ситуацию, при которой в Новосибирске делать ничего не хочется. Потому что все туманно, нет ощущения спокойствия — той самой стабильности, которой нас всех пытались задобрить.

— Я с тобой во всем согласна, но ты фактически не ответил на мой вопрос. Люди один раз уже проголосовали за некую оппозиционную коалицию и не получили от этого ничего доброго. Что сподвигнет их пойти на выборы и еще раз проголосовать за некую, хоть и другую, оппозиционную коалицию?

— В предыдущей «коалиции» в основном состояли системные политики, они сидят и дорожат своими постами. Дорожат своими договоренностями, которые у них есть, и боятся сделать лишний шаг в какой-то спорной ситуации. Почему Локоть так слил Монстрацию? Потому что ему сказали откуда-то сверху, и он боится пойти против, не знаю, губернатора или администрации президента, откуда ему там приходят эти маяки по поводу того, как поступать. Ему хочется выслужиться: чтобы его замечали, воспринимали его как человека, несмотря на то, что он типа коммунист. И он ничего не может отстоять. Он просто бегает еще хуже, чем единоросс — единоросс бы хоть чувствовал себя уверенно и знал, что у него есть за спиной, а у Локтя… Ну почему он так себя ведет? Терешкова тоже: рвалась защищать Монстрацию в ноябре, а сейчас тихо в отпуск ушла. Чего мы от нее ждем? На мой взгляд, необъяснимо поведение мэрии, которая вообще не шла на контакт первого мая. Мне показалось, что они не только не могут отстоять свою позицию — они ее даже объяснить не могут. Я, может быть, излишне концентрируюсь на каких-то своих персональных историях взаимоотношений, но для меня это все просто показательно. Где концерт Мэнсона? Что произошло с Монстрацией? Почему все это происходит — потому что у нас два процента населения считают себя православными?

— Меня поддержат те люди, которым, например, не нравится эта религиозная атака, которая происходит.

— А что ты можешь с ней сделать?

— А я вижу, что с ней никто вообще ничего не делает. Вообще никто не может ничего сказать по поводу этого безумного Тихона или как он там себя называет. И мэр, и губернатор, все ходят с ним лобызаются, свечки ставят, хотя совершенно очевидно, что он очень недалекий человек, который почему-то возглавил у нас церковь.

— О нем Кураев в связи с этим хорошо написал.

— Ну да, он, наверное, знает Тихона лучше, чем я. А я могу только читать интервью Тихона и видеть, что он человек совершенно комичный, это пародия. И при этом он почему-то вводит всех в ступор, типа неприемлемо по этому поводу что-то говорить.

— Но мы же понимаем, что, вероятно, не просто здесь боятся Тихона, а это какая-то государственная позиция.

— Мне кажется это неправильным, потому что есть очень разные люди. Есть прихожане церкви, которых на главную Пасхальную службу приходит 30 000 человек, а есть люди, которым не нравится то, что под этим поводом начинают какой-то совок устраивать и рассказывать, что джинсы носить нельзя. Это же просто что-то возмутительное.

— Мне кажется, можно как-то остановить то, что Новосибирск рвется в авангард средневекового подъема.

<...>

— Но мы же понимаем, что, вероятно, не просто здесь боятся Тихона, а это какая-то государственная позиция.

— Мне кажется это неправильным, потому что есть очень разные люди. Есть прихожане церкви, которых на главную Пасхальную службу приходит 30 000 человек, а есть люди, которым не нравится то, что под этим поводом начинают какой-то совок устраивать и рассказывать, что джинсы носить нельзя. Это же просто что-то возмутительное.

— Мне кажется, можно как-то остановить то, что Новосибирск рвется в авангард средневекового подъема.

<...>

— Так и что ты будешь делать в качестве депутата?

— Думаю, можно инициировать несколько законов, но их, скорее всего, не примут, потому что голосовать-то все равно будет «Единая Россия». Но можно дичайше требовать пояснений про бюджет, переписывать его из чего-нибудь некрутого во что-нибудь крутое. Не делать очередной «Форум снега», а делать «Форум пыли», например. С пылью что происходит в городе? Год назад Локоть что-то там выпендривался по поводу пыли, а пыль где лежала, там и лежит, и мы ей дышим. Снег тает хотя бы, а пыль не тает — носится в воздухе. Мне кажется, это более актуальная тема. Они делают скульптуры из снега, а надо делать панно из пыли — повесить их в мэрии, чтобы было более наглядно. Можно посылать всякие запросы, на которые тебе обязаны отвечать, если ты депутат. Устраивать встречи с депутатом можно в любом месте, с любым количеством человек, без согласования. При этом, если ты идешь по списку, твоим участком считается вся область, так что ты в любой точке области можешь устроить любое уличное мероприятие, которое автоматически становится легальным. Я думаю, там есть еще какие-то полномочия, которые можно использовать.

В какие-то вещи ты можешь пробраться, докопаться до очередного глупого закона и внести мнение, что он противоречит здравому смыслу. В Новосибирской области же вообще все законы принимаются единогласно.

Ты что хочешь сказать, что это все бессмысленно?

— Я не знаю, поэтому и задаю тебе вопросы. Я согласна с тобой по поводу ощущения, которое складывается от всего, что сейчас происходит в городе, и меня это допекло сильнее, чем я могла ожидать. Складывается впечатление, что многие из нас здесь упорно из вредности живут. Но, наверное, как раз поэтому я и не верю, что пара депутатов, прошедших по списку демкоалиции, сможет что-то изменить.

— Вот я тоже упорно и из вредности хотел здесь жить, а потом перехотел, потому что точка какая-то прошла, которой нужно было дождаться. А сейчас я вижу, что этот процесс стремительно продолжается, лучше не становится, и это какая-то совсем уже…

— Что ты можешь обещать людям, которые сейчас должны пройти дурацкую регистрацию на сайте праймериз в качестве избирателей? Мы ведь прекрасно знаем, что на городские и областные выборы люди вообще не ходят — они ходят только на президентские, на которых хотя бы знают имена кандидатов.

— Ну, вот мы никогда на них не ходим, и поэтому сейчас там сидит тот, кто сидит. Какой-нибудь депутат Кубанов, который форсит всех этих православных активистов. Это местный депутат, который может себе позволить вот такой вот кутеж. И мне кажется, что биться с ним нужно соответствующими фигурами, нужно вместе со своим областным депутатом с ним биться. Чтобы это было более-менее равносильно на их территории. Если он вторгается на нашу территорию современного искусства вместе со своими избирателями — окей, мы можем ответить. Мы тоже просто граждане.

— Но они — граждане, которые могут нос сломать, а мы — граждане, которые про права и свободы рассказывают, не в этом ли наша проблема? Мы же часто в пустоту задаем этот вопрос, типа почему мы к ним на митинги не ходим, а они к нам приходят, чтобы сказать, чего мы не должны делать. Почему либералы, демократы все время как будто бы выступают не за свои, а за чужие права? В итоге получается та самая власть большинства, которую вроде бы славит демократия, но сильнее при этом становятся опять не те, кто за нее борется.

— Но это же не значит, что других нет. Выступили две тысячи человек, в городе живет полтора миллиона. А ощущение, что в том же городском парламенте представлены только эти две тысячи: все депутаты — их, все — такие же мракобесы и не могут слова сказать против. Нормально, когда какие-то дебилы, которые добились в жизни только того, что родили двух детей, становятся образцом морали для всех остальных? Кто ты такой? Почему ты так возгордился и представил себя святее Иисуса? Он себе такого не позволял, а у тебя это право откуда-то есть?

— Я не растлеваю их детей: просто их дети не хотят быть такими, как они — они, видимо, по этому поводу переживают очень сильно и лезут общество менять. Они больные люди, их нужно пожалеть. Но пожалеть — до определенных пор. Пожалеть — это не значит пустить к себе домой жить. Да, он такой вот несчастный, у него есть право быть таким, но до определенных границ. Если эти границы не определять, то завтра они запретят аборты делать, а послезавтра — все что угодно, потому что они почувствовали вкус. Потом будет хиджаб, как в Иране. Этот же процесс происходит по всему миру, его не в Новосибирске придумали — он везде идет, ИГИЛ какой-нибудь. Вот они Пальмиру вроде не тронули, но, думаю, ей придет конец, как и всему.