Два взгляда на клипы «Ленинграда»

Почему эти видео смотрят миллионы

В 2000-х, когда YouTube победил музыкальное телевидение, Сергей Шнуров и команда поняли, что клипы нужно снимать по-новому. Их видео постепенно сложились в сериал о русской жизни, и группа все более утверждается в статусе культовой — теперь уже не из-за залихватских матерных текстов, а благодаря персонажам клипов и их историям. Одни узнают в этих людях себя и знакомых, другие смотрят на происходящее свысока, приговаривая, что ТАКОЕ возможно только в «этой стране». Почему музеи устраивают акции для девушек «на лабутенах», а в Петербурге водят экскурсии по маршруту клипа «В Питере — пить»? Как эти видео привлекают десятки миллионов просмотров? Чтобы разобраться в феномене, мы представили два радикально разных взгляда на клипы «Ленинграда». Посмотрите на них глазами наших персонажей — чей взгляд разделяете вы?

Менеджер среднего звена

Сосуд консервативных ценностей и внутреннего мачизма. Прослеживаются симптомы патриотизма и понимания национальной идеи.

Человек из Ленинграда

Отягощен фундаментальным гуманитарным образованием. Готов видеть во всем смыслы и смыслы смыслов.

В Питере — пить (2016)

Менеджер среднего звена:

Что еще делать в Питере? Довели парня, да? Да мало ли что я там на работе у себя делаю! Потом смешают тебя с говном при всех, что еще останется? Компания у него только странная — продавщица, мент, бомбила. Хотя тоже люди, жизнь всех достала, даже тетку в музее.

Человек из Ленинграда:

Сам Шнуров здесь становится кнопкой, запускающей механизм отчаянного обывательского протеста. Именно он в роли обезумевшего начальника приводит своего подчиненного к решению освободиться от капиталистического фарса офисной работы и ощутить себя неуязвимым для закона и цивилизации. Локус и инструмент освобождения предопределены русской культурной традицией — это Санкт-Петербург и бутылка водки. Здесь вспоминаются строки Довлатова… А впрочем, ладно, всех певцов северного пьянства и не счесть.

Восхитительно (2015)

Менеджер среднего звена:

Мэн просто нереальный. У Шнура часто снимается. Отстой, конечно, что бабу почти не видно, ну она вроде норм. О, я такой же видос смотрел, только там порно было, а тут че-то парню не светит. А у меня жена так танцует, надо ей показать чисто поржать.

Человек из Ленинграда:

Такой простой и эффектный прием — рокировка в home video: голый толстяк танцует и поет перед постелью с девушкой под одеялом. Место действия неочевидно, но вроде бы это дом: тогда герои — молодая жена и пьяный муж за 40. В пользу этой версии говорит тот факт, что в конце клипа в кадр вваливается молодой парень — как скелет любовника в шкафу. В любом случае перед нами пародия на порнофильм. Очевидно, авторы песни и видео знакомы с сорокинской «Поездкой за город». Помните, как там было: «Виктор застегнул брюки, глянул на звезды и прошептал: "О***тельно, восхитительно"».

Экспонат (2016)

Менеджер среднего звена:

Почему все бабы думают, что мужикам нравятся лабутены? Не, ну хочется девушку повыше, но не выше мужика же. И что за выставка еще, нормально бы посидеть куда сходили. Вообще, зря парится — кому нужна баба, которая весь день перед зеркалом вертится. Лучше бы борщ варить научилась. 

Человек из Ленинграда:

Все построено вокруг абстрактной идеи «мужика» как некой высшей и труднодостижимой цели в жизни молодой русской женщины: перед нами неоконченная история золушки, сначала налгавшей своему принцу по «Скайпу», а затем попытавшейся во что бы то ни стало расширить созданный ей симулякр за пределы пространства виртуального. Интересно, что тем самым принцем, подглядывающим за тайнами будуара, становится зритель. И образ-лейтмотив, часы на стене, призванные якобы отсчитывать оставшееся героине время, на самом деле символизируют оставшееся время игры, отведенное наблюдателю. 

Фиаско (2014)

Менеджер среднего звена:

Вот хорошо Шнуру: захотел — клип во дворе снял, и народ хлопает, менты у него на иномарке ездят, и Ургант — друган. Нормально живет. Главное что? Может ведь не материться, а я вот, бл**ь, ни*** не могу.

Человек из Ленинграда:

Перед нами локальная антиутопия. Мужика, а вместе с ним и весь русский народ лишили права на мат: «Слов других уже не осталося, все по пенису и по фаллосу». Шоу должно закончиться как шоу: Шнурова вместе с Ургантом увозят в милицейской иномарке под звуки оваций. Речь здесь не только и не столько о российской цензуре и консервативном возрождении, сколько о национальном герое, решившемся на спектакль и готовом за него поплатиться.

Мы за всё хорошее (2012)

Менеджер среднего звена:

Картинки в клипе мелькают как по телевизору, когда на пульт сел. Но если смотреть нечего, то пусть хоть фоном будет включен телек, че, в тишине, что ли, жить?

Человек из Ленинграда:

Здесь отличный пример критики клипового мышления: вот так мы и смотрим на все, будто щелкаем пультом, ничего не запоминаем, но само «смотрение» для нас исключительно важно. Вот так и выглядит русский патриот перед экраном в майке, после работы готовый слушать лозунги, стилизованные под народные песни, — самодержавие, православие, народность пришли. «Мы за все хорошее» исполнено в стилистике «народных ансамблей», как бы глубинных голосов нации: «Мы за все хорошее, а вы за говно, мы за все хорошее — нас не на**ешь». Здесь сразу и образ «нас», и образ врага в придачу — бери и живи в федеральных новостях.

Самая любимая (2015)

Менеджер среднего звена:

Кто-то же должен сказать им, что хватить уже снимать «Голубые огоньки» и «Кривое зеркало» — блевать тянет. Вот Шнур сдерживается, не блюет, и все правильно по словам-то. Вот что слушает и смотрит моя теща, а? Ну а что я — враг сам себе ей об этом говорить? 

Человек из Ленинграда:

Очередное нападение Шнура на российскую эстраду. Почему мы с воплем не выключаем клип сразу? Секрет в том, что он выступает здесь мужиком, который может «как звезда», но при этом он все же человек «из народа» и у него, этого простого парня, есть понимание устройства эстрады, где зрителя привлекают простые, запоминающиеся формулы. На эстраде принято повторяться, тянуть любимые строчки, главное — они должны быть про каждого и быть понятны всем. И все же это шоу остается шоу Шнура: мы всегда смотрим его клипы как несколько продуктов сразу — такой тюбик для космонавтов, в котором смешаны первое, второе и третье блюда.

ЗОЖ (2015)

Менеджер среднего звена:

Мужики с моего двора, я их там уже лет 15 вижу: то в карты режутся, то глушат, на что денег хватит. Вообще ЗОЖ достал, у меня друг с детства был нормальным парнем, а сейчас мяса не ест, пить бросил. Я понимаю, моя бабка читает журнал «ЗОЖ», но ей-то под 80, уже можно в любую х**ню верить. 

Человек из Ленинграда:

Перед нами демифологизация «панацеи», гибель бренда «ЗОЖ». Главное, что это снято как поучительная история, один мужик говорит другим: «Раньше был он пьющий парень, а теперь он стал качком, но меня он не запарил, он остался дурачком». В каком-то смысле этот клип обращает наше внимание на любую тотальную пропаганду — уже не в виртуальном мире, а на улицах города можно встретить «ЗОЖ» с националистскими лозунгами на майках «Русский — значит трезвый».

37-й (2014)

Менеджер среднего звена:

Не, ну вообще я их понимаю, по жизни придешь в магаз, а там на крокодилов или на дюймовочек все осталось. Так и берешь всякое дерьмо. А девчонка ничего так — ругается, заводит.

Человек из Ленинграда:

Если присмотреться, женщина здесь словно механическая шкатулка — включается и выключается, в очередной раз напоминая нам, что все это лишь спектакль, разыгрывающий жизнь. И на сцену здесь выплеснут знакомый каждому внутренний монолог: всякий узнает себя в этом искреннем возмущении несуразным устройством общества потребления. Кому из нас не знаком этот возглас отчаяния, обращенный в пустоту: «Какого х**а нет моего размера?» Пустота не дает ответа.