Единственная нормальная машина времени

Уроки школы «Анналов», или Жак Ле Гофф — суперзвезда

«Затрудняюсь сказать, каким образом пленный французский офицер в концлагере, не слишком довольный тем, что он обязан в качестве старосты лагеря поддерживать бодрость в каждом, — как совершил он сей неслыханный подвиг: написал по памяти одну за другою все главы трактата в одиннадцать сотен страниц. Я получал эти главы одну за другою в течение четырех гибельных лет. Такими, какими они выходили из-под пера Фернана Броделя. И если мы помним великий пример Анри Пиренна, увезенного в глубь Германии и писавшего там в школьных тетрадках “Историю Европы”, не имея ни книг, ни своих заметок и материалов, то справедливо будет запомнить и другой, не менее прекрасный пример Фернана Броделя, который, будучи пленником в Германии, тоже писал свое «Средиземное море» в ученических тетрадках, имея еще меньше книг и заметок, среди шума и гвалта (их легко себе представить) барака для пленных, под постоянной угрозой, под постоянным гнетом…»

Люсьен Февр о
Фернане Броделе
во время войны:

«Бои за историю», 1953 год

Книги были не менее крутыми, чем биографии. Марк Блок писал про «королей-чудотворцев», пытаясь осмыслить традиционное верование, согласно которому короли Англии и Франции могли лечить расстройство желудка прикосновением, Жак Ле Гофф написал историю рождения понятия Чистилища, которого изначально не было в западном христианстве. Бродель вообще сделал героями своих книг не людей, а экономические структуры, города-государства и даже географические объекты, которые переживали приключения поинтереснее, чем авантюристы, дипломаты или полководцы.

Главное достижение Школы «Анналов» — это совершенно новое представление о времени и событиях, которыми должен заниматься историк. Ни интеллектуальную, ни экономическую историю людей не понять через табличку с зазубренными датами: история эта обычно вершиться тогда, когда не происходит никаких «исторических событий» или вопреки им. «Время большой длительности» (La longue durée) — время экономических циклов, геологических и климатических изменений — стало предметом исторических книг. Вместо военных походов и династических интриг «Анналы» занимались проблемой распространения бобов в рационе крестьян около 1000 года, изменением береговой линии, которое влекло за собой возвышение или упадок торгового города, или медленным изменением в представлениях о роли женщины и ребенка в семье и обществе.

При всем этом обезличивании именно книги Ле Гоффа, Февра, Блока и Броделя открывают перед читателем удивительный и совершенно не похожий на современность мир, дают почувствовать его вкус, цвет и запах. Выполняют функцию единственной возможной машины времени.

Ле Гофф достигал этого эффекта особенно жульническими способами, откровенно развлекая читателя. Рассуждая о негативном образе крестьян в средневековой литературе и эксплуатации женщин из низших сословий Ле Гофф описывает, как попытка одного знатного вельможи закрутить идиллическую любовь с пастушкой закончилась его позорным бегством от разозленных крестьян. Или взять описания битв, которые у Ле Гоффа представали набором курьезов и ошибок, а побеждал обычно тот, кто вырыл ров поглубже. Этот неспешный, повторяющийся нарратив давал ощущение попадания в прошлое гораздо большее, чем вся современная боевая фантастика о путешественниках во времени.

К сожалению, любое путешествие во времени — это бегство. Французские историки со своими «Анналами» поэтому и влюбились в Средневековье, что его войны и восстания уж точно не имеют никакого отношения к нашему времени, зато отвлекают от реальности концентрационных лагерей. Потому они и были очарованы историей большой длительности, что их собственное время, XX век, менялось уж слишком быстро.

И, конечно, в этот мир хотелось убежать тем, кто живет в России, — недаром «Цивилизация Средневекового Запада», вышедшая здесь в 1992 году, до сих пор остается хитом и эталоном. Но оказалось, что сколько ты историю ни учи, а российскую Школу «Анналов» тебе не создать. И не только потому, что она наверняка не пройдет ВАКовскую и еще какую-нибудь комиссию.

«Анналы» исходили из того, что прошлое живет рядом с нами и внутри нас, что, конечно, верно для Франции, но совсем не так в России. Там земельные участки, разделенные по какой-нибудь тяжбе VI века, так и остаются неизменными. Наши же поля перекраивались слишком много раз, а сейчас от них вообще ничего не осталось.

Фермеры, что продают молоко в «Лавке-лавке», никак не связаны с великорусскими пахарями, креативный класс — с народовольцами, и даже наши цари, как бы им того ни хотелось, не являются идейными наследниками Екатерины Великой. Люсьен Февр писал, что увлечение историей пришло к нему не только через популярные исторические книги, но и через наблюдения за сельской жизнью, которая не так уж изменилась со времен Средневековья. Ну, а Россия — передовая страна: мы научились разрушать старое и строить новое настолько хорошо, что теперь новое не знает, откуда оно, и тратится за одно мгновение. 

Отсутствие реальной, материальной связи с историей в России компенсируется дивной метафизикой. Изобретение нашей отечественной машины времени принадлежит Льву Гумилеву, который смог придумать мир, полный преемственности и приключений из истории степных народов, рассуждений о силовых линиях и загадочной пассионарности. Но у машины времени Гумилева есть весомый дефект: она превращает обычных людей в хазар, а интеллектуалов — в Мединских. Она учит, что не нужны ни факты, ни экономика, ни реальность, чтобы сконструировать нечто общее; что можно спокойно нести любую чушь про «ветвь арийского племени, спустившуюся с Карпатских гор» и выдавать новострой за наследие славной древности.

И можно сколько угодно писать диссертацию «под Ле Гоффа», но нужно понимать одно: у нас он был бы не суперзвездой, а тихим неудачником.

Что почитать:

Февр Л.
Бои за историю

Сборник статей, воспоминаний и эссе основателя журнала «Анналы». Помогает проникнуться общим пафосом героической борьбы с обстоятельствами, консервативными коллегами и немецкими оккупантами. Большая часть нововведений в исторической науке, о которых мечтал Февр, давно стала реальностью, но только не в России.

Гофф Ле Ж.
Цивилизация средневекового Запада

Абсолютный хит о рождении современной Европы через синтез античности и культуры варварских народов. Темные века оказываются временем самых прогрессивных человеческих достижений, которые не отменяют того факта, что с современной точки зрения все средневековые люди были немного сумасшедшими.

Бродель Ф.
Материальная цивилизация,
экономика и капитализм, XV—XVIII вв.

Краткая история всего. Три огромных тома с красочными описаниями, сравнительными таблицами, статистикой и так далее. Можно читать с любого места урывками и понемногу понимать, как мир стал таким, каким мы его знаем сейчас, с богатой Европой и Америкой и бедным всем остальным.

Ле Руа Ладюри Э. Монтайю.
Окситанская деревня (1294—1324)

Анти-Бродель. Если тот писал обо всем и сразу, то здесь рассматриваются только несколько десятков лет из жизни глухой деревушки, в которой свирепствовала Святая инквизиция. Протоколы допросов дают возможность узнать, как жили те самые простые люди, о которых обычно никто не пишет.

Гуревич А. Я.
Категории средневековой культуры

Крупнейший российский историк и фанат «Анналов» Арон Гуревич тоже бежал от марксистских установок в европейское средневековье — преимущественно германское и скандинавское. Книга о том, как была устроена голова средневекового человека.