Воскресная библиотека: Черная дыра альтруизма

Зачем люди жертвуют собой на самом деле?

В издательстве «Альпина Паблишер» вышла книга философа и культуролога Питера Шварца «В защиту эгоизма», развенчивающая прописные истины о том, что эгоизм — зло, а альтруизм — добро. Шварц утверждает, что культ жертвенности наносит куда больший вред, чем реализация права на использование результатов собственного труда. ВОС публикует фрагмент, объясняющий, в чем состоит демоническая природа матери Терезы и почему призывающие к самопожертвованию думают не о тех, кто получает, а о тех, кто теряет.

Об авторе

Питер Шварц — бывший председатель совета директоров, а в настоящее время почетный член Института Айн Рэнд в Ирвине, Калифорния. Шварц публикует статьи и читает лекции по темам, так или иначе связанным с объективизмом — начиная от этики и политической философии и заканчивая защитой окружающей среды и мультикультурализмом.

Об издательстве

«Альпина Паблишер» — ведущее российское издательство, выпускающее деловую и профессиональную литературу, а также книги по личному и профессиональному совершенствованию, аудиокниги, электронные книги и видеокурсы. За 15-летнюю историю выпущено более 6 млн экземпляров книг лучших российских и мировых авторов.

Истинная цель самопожертвования

При детальном рассмотрении оказывается, что сторонники альтруизма демонстрируют совершенно разную степень знакомства с этим учением. Есть «простецы» — обычные люди, наивно полагающие, что так уж устроен мир и что они должны жертвовать собой ради других и «общего блага». Но есть и «по-священные» — интеллектуалы, теоретики альтруизма. Они могут прочитать вам об этом учении целую лекцию. Они не просто покорно жертвуют собой, но активно насаждают альтруистические догмы. Их мотивация — не та, что у пассивных последователей теории. Они призывают к самопожертвованию вовсе не ради чужой пользы. Альтруизм становится для них самоцелью.

Альтруисты-завистники

Все мы знаем, что такое зависть. Кто-то завидует соседу, у которого дом больше, кто-то — сослуживцу, получившему повышение по службе. Завистники мечтают о том, чтобы сосед не смог вовремя уплатить проценты по кредиту и у него отобрали дом или чтобы сослуживец не справился с новой работой и его уволили. При этом самим завистникам не обязательно нужен большой дом или продвижение по службе. Они просто хотят, чтобы те, кто добился чего-то в жизни, остались ни с чем. Завистники мечтают не о своей победе, а о чужом поражении.

Примерно так же рассуждают и «злостные» альтруисты. Призывая к самопожертвованию, они думают не о тех, кто получает, а о тех, кто теряет.

<...>

Сколько добрых слов мы слышим в адрес матери Терезы, которая ухаживала за больными и умирающими бедняками! Как все восхищаются Корпусом мира, который доставляет продукты и гигиенические принадлежности в нищие африканские деревушки! А вот компании, которые избавляют мир от страданий, разрабатывая антибиотики, обезболивающие препараты и вакцины, или компании, которые избавляют мир от голода, выращивая новые высокоурожайные сорта зерновых, почему-то считают эксплуататорами, заботящимися только о своем кармане.

Чем больше убытков несет жертвователь, тем больше восхищаются им альтруисты, хотя польза от жертвы может быть чисто номинальной. Классический пример — библейский Авраам. Его прославляют за то, что он согласился принести в жертву своего сына Исаака просто потому, что так велел ему Бог. О, как превозносят его раболепие, готовность отдать самое дорогое, что у него было, притом, что в смерти Исаака не было никакой пользы — ни семье Авраама, ни его народу, ни даже самому Богу. Так вот что так умиляет альтруистов — сам факт самоотречения, жертва ради жертвы.

Когда альтруисты вопят о неравенстве доходов, они вовсе не стремятся повысить уровень жизни бедняков — они хотят, чтобы богатые сами стали бедняками. Если все будут одинаково бедны, альтруисты успокоятся. В свое время они восхищались социалистическими странами, где люди жили гораздо хуже, чем самая бедная западная семья. Зато если бедняки начинают жить лучше, но при этом богатеют и богатые, альтруисты поднимают крик. Вот, например, статья, озаглавленная «Пропасть между бедными и богатыми увеличивается». Начинается она так: «По данным Федерального резервного банка США, разрыв между бедными и богатыми увеличивается. <...> По стоимости средних чистых активов разница между домохозяйствами с самым высоким уровнем дохода (10% домохозяйств) и домохозяйствами с самым низким уровнем дохода (20% домохозяйств) достигает 70%». Лишь прочитав полстатьи, мы узнаем, что «Доходы самых малообеспеченных домохозяйств <...> возросли на 25% и составили в среднем $7900 на хозяйство».

Любой разумный человек согласится с тем, что если ты стал богаче, в этом нет ничего плохого. Но когда кто-то стремительно обогащается, альтруисты хватаются за голову. Зато если всех уравнять, опустить до уровня самого последнего бедняка и запретить обогащаться, они смогут спать спокойно. Если имеет место неравенство, значит, «имущие» слишком мало жертвуют. Тогда за дело берутся альтруисты. Они требуют жертвы тем, кто остался на дне. Богатство вменяется нам в вину, и наказание неизбежно. Альтруисты клянут владельцев лимузинов и роскошных пентхаусов, они призывают громы и молнии на головы топ-менеджеров, получающих высокие зарплаты и бонусы. Они требуют (в Конгресс даже был внесен соответствующий законопроект) уменьшить разрыв между зарплатами управляющих компаниями и самыми низкооплачиваемыми сотрудниками.

<...>

Предвзятое отношение к богатым альтруисты объясняют тем, что обогащение одних приводит к обнищанию других. Позвольте, но на свободном рынке это не так! Во-первых, размер состояния — величина переменная. Во-вторых, оно создается, а не отбирается у других. Человек создает то, чего прежде не существовало. Людям с ограниченной трудоспособностью, получающим меньше других, выгодно, чтобы было как можно больше людей, способных зарабатывать много. Как богатые становятся богатыми? Очень просто. Они производят товары — машины, строительные материалы, самолеты, компьютеры, смартфоны, они строят дома, повышая тем самым наш уровень жизни. Больше производишь — больше зарабатываешь, меньше производишь — меньше зарабатываешь. Но в любом случае, если производство ведется на свободном рынке, в выигрыше остаются все. Более предприимчивые могут позволить себе филе миньон, менее предприимчивым придется довольствоваться гамбургером, но это лучше, чем всем вместе хлебать жидкую кашу или голодать в условиях уравниловки.

При перераспределении богатства падает уровень жизни каждого. Это неизбежно, поскольку средства, которые могли быть направлены на развитие производства, расходуются на потребление. Это все равно что разобрать процветающее предприятие на кирпичи, продать их, а деньги отдать безработным. Предприятия больше нет, кирпичи проданы. И на что теперь кормить «нуждающихся»?

Разумеется, если вы разбогатели благодаря покровительству государственных чиновников, ваши деньги действительно взяты из карманов тех, кто таким покровительством не пользовался, но винить в этом следует не богатых и не капиталистическую систему, а коррупцию, столь распространенную в странах, где нет свободного рынка (и не только в них, ведь и в США рынок тоже нельзя считать полностью свободным). Когда государство управляет экономикой в соответствии с принципами альтруизма и «в интересах общества», многое зависит от личных связей. Появляются групповые интересы, выдаваемые за интересы общества. Но если есть закон, защищающий права личности, государство не может раздавать преференции, а недобросовестные предприниматели — продавливать свои интересы.

Как и за любой альтруистической кампанией, за критикой неравенства доходов скрывается не возмущение получением привилегий от государства (что было бы вполне оправданно), а обыкновенная зависть к тем, кто зарабатывает больше других. Альтруисты сгорают от желания пройтись с косой по полю и «срезать верхушки», т.е. принести в жертву добившихся успеха, — только потому, что другие успеха не добились.

Отказ от ценностей

Описанная выше тенденция — не случайность. Она прекрасно вписывается в альтруистическую доктрину и проистекает из желания альтруистов отказаться от ценностей, или, точнее, неспоcобности определить, что такое благо.

Этический кодекс для того и существует, чтобы различать добро и зло, пользу и вред. Религиозный этический кодекс предполагает, что добро заключается в соблюдении заповедей. Тот, кто это делает, в каком-то смысле извлекает из этого пользу, а те, кто полагается на разум, причиняют себе вред. В противовес религии, этический кодекс разумного эгоизма гласит, что выигрывает тот, кто живет разумно, ни от кого не зависит и эффективно работает. Соответственно, отказавшись от разума и независимости, человек разрушает себя.

А что есть добро в представлении альтруиста? Спросите у него, какими принципами следует руководствоваться в жизни, и он ответит, что нужно делать не то, что хорошо для вас, а то, что хорошо для вашего соседа. А что хорошо для нашего соседа? Вероятно, то, что хорошо для его соседа, и т. д. и т. п. Альтруисты утверждают, что выгодно приносить пользу не себе, а другим. А что выгодно этим другим? Им тоже выгодно приносить пользу не себе, а другим, и т.д. и т.п.

Таким образом, альтруистическая этика не содержит сколько-нибудь стройной концепции блага, поскольку она соотносит его не с нашими поступками, а с той пользой, которую извлекают из наших поступков другие. Таким образом, благо в понимании альтруиста — это акт самопожертвования как таковой, без учета конкретной пользы для других.

Не стоит забывать, что самопожертвование — это отказ от того, что представляет для вас ценность, в обмен на то, что вам не нужно. Если студент ночи напролет готовится к важному экзамену, а не развлекается в компании друзей, он ничем не жертвует. Напротив, он действует себе во благо. Но если вы откладываете учебники, потому что вам позвонила двоюродная бабушка, которая хочет, чтобы вы пришли к ней на чай (и непременно в тех самых носках, что она вам связала, — ведь у нее будут гости), — в этом случае вы, безусловно, жертвуете собой, принимая приглашение из чувства долга и во вред себе. Как можно утверждать, что самопожертвование приносит пользу? Какую пользу можно извлечь, пожертвовав тем, что, по вашему разумению, может вам понадобиться? Если перевести эту альтруистическую чушь на нормальный язык, окажется, что полезно то, что вредно.

Этический кодекс — это свод базовых ценностей. Это наш ориентир, мы должны стремиться соблюдать его. С ним мы должны сверять свои цели и поступки. Альтруизм не способен дать нам ничего подобного. Он не указывает, какими нравственными ценностями следует руководствоваться. Он указывает только, от чего мы должны отказаться. Альтруисты не говорят, как, например, стать счастливым, получить знания, разбогатеть или выжить, не имея средств к существованию. Призывая нас расстаться со своими деньгами, альтруисты забывают о том, что и бедность может быть благом. Например, нищета считается благом во многих аскетических учениях. Но даже если вы решите стать аскетом, отказаться от плотских наслаждений и оставить мир ради духовной жизни, раздав свое имущество бедным, не ждите, что альтруисты оценят ваш подвиг. Им нужно, чтобы вы дорожили своим богатством, чтобы вы жаждали его, мечтали о том, как распорядитесь деньгами, предвкушали все удовольствия от обладания ими, — и чтобы вы вдруг отказались от всего этого и расстались со своим состоянием ради «нуждающихся». При этом вы должны испытывать неимоверные страдания. Чем труднее вам расстаться с богатством, тем выше ваш подвиг в глазах альтруистов.

Альтруизм — это установка на отказ от ценностей. Это паразитирование на уже сформулированных вами ценностях Альтруисты рассуждают примерно так: «Что бы вы ни считали благом, вы должны от этого отказаться». Отказаться от денег, от политических убеждений, пожертвовать своим органом. Мы даже должны отказаться от своей личности. Мы должны отдать другим самое ценное, что у нас есть. Иными словами, наивысшей ценностью, согласно кодексу альтруизма, является... отказ от ценностей.

Иммануил Кант, воспевавший самопожертвование, ставил этот вопрос весьма жестко. Сам выбор в пользу жизни, считал он, должен быть обусловлен не любовью к жизни, не нашим решением, а безусловным и безрадостным чувством долга. Поскольку большинство людей ценят жизнь, подобная максима [т.е. поддержание в себе жизненных сил] не имеет никакой моральной ценности. Но в то же время, «если превратности судьбы и неизбывная тоска совершенно отняли вкус к жизни, если несчастный, будучи сильным духом, более из негодования на свою судьбу, чем из малодушия или подавленности, желает смерти и все же сохраняет себе жизнь не по склонности [т.е. по причине желания жить] или из страха, а из чувства долга, — тогда его максима имеет моральное достоинство».

Иными словами, если вы поступаете исключительно из чувства долга, принимая то, что не является для вас ценностью, если вы продолжаете жизнь потому, что от нее вам нет никакой пользы, и она давно превратилась в непрерывную агонию, — только тогда вы являетесь добродетельным человеком.

Подобная трактовка этических принципов используется для оправдания самых неприглядных поступков, совершаемых завистниками и людьми злобными, готовыми не просто бороться с любыми благами (например, с высокими доходами), но и свести к нулю само это благо, а заодно и его обладателя. Благо всегда более ценно, чем то, что благом не является. Поборники равенства против подобной несправедливости.

Вы, например, наверняка считаете красоту благом. Но вот эгалитаристам не нравится, что кто-то восхищается ей. Они хотели бы уравнять в правах красоту и уродство. Им не нравится «засилье» хорошеньких девушек на экранах телевизоров, кукол с роскошными волосами и шикарных моделей автомобилей в магазинах. Их возмущают конкурсы красоты. Они проклинают лукизм (lookism).

Как вы относитесь к дару красноречия? А вот эгалитаристы требуют, чтобы в конкурсах ораторов, на которых люди демонстрируют владение навыками риторики, участвовали глухонемые, пользующиеся языком жестов. Зачем? Затем, чтобы принизить такое благо, как умение красиво выражать свои мысли. Также эгалитаристы выступают против аблеизма (ableism) — так они называют «притеснение людей с иными физическими возможностями теми, кто обладает временной физической полноценностью». И вообще поборники равенства считают, что, восхищаясь любыми талантами, мы обижаем людей бездарных. В каком обществе вы хотели бы жить — в том, где правит разум, развивается наука и царит свобода, или в том, где процветают суеверия и рабство? Эгалитаристы возражают против любых оценок при преподавании истории. В одном штате принят закон, в соответствии с которым студентам следует прививать убеждение, что «не следует считать одну культуру более прогрессивной или более отсталой, чем другая».

<...>

Антижизнь

Я уже писал, что альтруистов интересует не польза от вашей жертвы, а сам факт самопожертвования. Я постарался доказать, что в рамках альтруистического подхода нельзя дать определение понятия «благо». Но, не вдаваясь в дефиниции, давайте посмотрим: а приносят ли жертвы хоть какую-то пользу? Тому, кто жертвует, альтруизм, несомненно, наносит ущерб. Но об- легчает ли жертва жизнь тех, кому жертвуют?

Увы, нет. Им от жертвы один вред.

Альтруизм поощряет паразитизм, ведь одни живут за счет других. «Нуждающийся» получает полное моральное право на заботу о себе. Получается, что жить за счет других — нравственно, а быть независимым и полагаться только на себя — наоборот. Быть захребетником — нормально, а зарабатывать на жизнь — значит преследовать корыстные интересы.

Но чтобы жить, надо трудиться. Так уж устроен наш мир. Чтобы жить, надо что-то делать, производить. Потребить можно только то, что произведено. Поэтому кто-то обязательно должен прилагать усилия, создавая блага, жизненно необходимые каждому человеку. Обмениваясь плодами своего труда, люди вступают в экономические отношения, благодаря которым производство развивается, поддерживая наше существование. Захребетники, живущие за чужой счет, сами подрывают основу своего благосостояния.

Кодекс самопожертвования нацелен на истребление делателей. Последним вменяется в обязанность кормить бездельников: плоды их труда распределяются между теми, кто ничего не делает. Чем усерднее работают созидатели, тем больше они теряют. Но тогда какой смысл трудиться? Что будет мотивировать производителей благ, если им придется жить по принципу «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям»? Альтруизм лишает жизненных стимулов тех, от кого зависят «нуждающиеся».

И в конечном итоге лишает жизненных сил их самих.

Мы часто сетуем на то, что программы социальной поддержки снимают с людей ответственность за собственную жизнь. И это не следствие альтруизма, а его цель. Ведь людям внушают, что заботиться о них обязаны другие. Нам нужна одежда, еда, жилье, телефоны, медицинская страховка? Все это дадут другие. Так зачем трудиться и делать жизнь лучше? Зачем искать работу, платить за образование, подыскивать доступное жилье, осваивать новые навыки или переезжать в другой город, где для вас есть высокооплачиваемая работа? В соответствии с принципами альтруизма, мы не обязаны делать все это, ведь можно ограничиться муниципальным жильем, талонами на питание и пособием по безработице. Жить можно, — правда, завися от других. А как иначе? Ведь этику альтруизма можно насадить, лишь поставив людей в зависимость от чужой жертвы.

Но жить — значит постоянно поддерживать свое существование. Жизнь — активный процесс созидания благ, процесс, который одновременно является и средством, и целью, — ведь, поддерживая свою жизнь, мы живем. Жизнь — это то, что мы делаем, чтобы она не угасла. Альтруизм требует от нас совсем другого. Он требует пассивности. Альтруисты призывают нас отказаться от созидания благ, — пусть этим занимаются другие. Пусть другие о нас заботятся! На самом деле это означает: пусть другие за нас живут.

Представьте себе человека, который живет так, как требуют альтруисты. Он перекладывает заботу о себе на других, а те, в свою очередь, безропотно выполняют свой альтруистический долг. Такой человек ничего не делает, а остальные его опекают. Они решают, что он должен есть, и кормят его, выбирают для него одежду, жилье, мебель, развлечения и игрушки. За него делают все. Он ничего не решает. Такой человек не живет своей жизнью — за него живут другие. Он ест, пьет, дышит, но не живет нормальной человеческой жизнью. Он словно впадает в кому, начинает вести растительное существование. Но разве добровольное согласие стать овощем (или наполовину овощем) — в его интересах? А ведь такая судьба ждет каждого, кто пошел на поводу у альтруистов. Если ты хочешь, чтобы за тебя отвечали другие, ты отрицаешь саму ценность жизни.

Любой выбор в пользу альтруизма отрицает ценность жизни. Вместо активной деятельности нам предлагают паразитизм, вместо независимости — подчинение, вместо самоуважения — самоуничижение, вместо оценки наших достижений — уравниловку, вместо справедливости — милость, вместо политических свобод — государственное регулирование. Утверждение, что быть альтруистом выгодно, — вне логики. Учение, отрицающее важность личных интересов, не может служить инструментом защиты этих интересов.