Подпишитесь на нас в социальных сетях

закрыть
чат чат
свернуть развернуть
Ответить
через вконтакте
через фейсбук
через твиттер
через google

Авторизация подтверждает, что вы ознакомлены с
пользовательским соглашением

Вот такой текст отправится вам на стену, его можно редактировать:
с картинкой
Отправить
в Фейсбук в Вконтакте в Твиттер


Художник Стальные Яйца — зачем нам нужен Павленский?

Художник Стальные Яйца — зачем нам нужен Павленский?

Михаил Пожарский о главной акции года

В ночь на 9 ноября художник-акционист Петр Павленский поджег дверь главного входа здания Федеральной службы безопасности на Лубянке — и, стоя перед горящей дверью с канистрой в руке, был запечатлен на ставшем уже историческом снимке. На счету Павленского много схожих художественных акций: в 2012-м он с зашитым ртом стоял перед Казанским собором в поддержку Pussy Riot, которых тогда судили, в 2013-м лежал завернутым в колючую проволоку перед Законодательным собранием Санкт-Петербурга (известным на весь мир благодаря депутату Милонову), в том же 2013-м прибил свою мошонку гвоздями к брусчатке Красной площади (самая известная до сегодняшнего дня его акция), а в 2014-м отрезал себе мочку уха, сидя на заборе Института им. Сербского.

Все эти акции широко обсуждались — особенно, конечно, про прибитые яйца. Однако похоже, что подлинная слава пришла к нему только сейчас — на фоне горящей массивной двери ФСБ. В социальных сетях буквально начался месяц арт-критики: все упоенно обсуждают, «искусство это или нет», «что должен и чего не должен делать настоящий художник». Большинство считает, что настоящее искусство — это писать полотна, как Айвазовский, а настоящий художник должен выставляться в галереях и получать грамоты от государя-императора — таковы остатки представлений о высоком искусстве, некогда усвоенных на уроках МХК.

Вопрос о «правильном искусстве» предлагаю оставить в стороне и вместо этого поразмышлять о том, какую пользу обществу приносят такие люди, как Павленский, арт-группа «Война» или Pussy Riot. Польза эта немалая, хотя и не очевидная добропорядочным буржуа, кривящим лица при виде очередных чудиков, которые пляшут к храмах или прибивают яйца к брусчатке.

Начнем с того, что, согласно принятым в социальной психологии представлениям, люди — существа, склонные к конформизму и слепому следованию авторитетам.

Первым делом следует вспомнить эксперимент Аша.

В начале 50-х годов американский психолог Соломон Аш говорил ничего не подозревающим студентам, что они приглашены поучаствовать в эксперименте по изучению работы восприятия. Студент оказывался в группе, которой показывали две карточки с изображением отрезков — участникам нужно было сравнить их длину. Сначала все шло хорошо, но затем группа начинала единогласно утверждать нечто, противоречащее очевидному: что равные отрезки неравны или, наоборот, неравные равны. Коварный исследователь в это время смотрел на реакцию студента — согласится тот с мнением коллектива или будет отстаивать то, что видит собственными глазами? Это и было подлинной целью эксперимента.

Как честный исследователь, Аш повторил свой эксперимент множество раз — как в классической версии, так и с множеством вариаций. В классической версии студентов подвергали мучениям на протяжении 18 повторов, в 12 из которых большинство единогласно выбирало неправильный ответ. В итоге с неправым большинством соглашались в 36,8% случаях, а 75% всех участников прогнулись под нужды коллектива хотя бы один раз. Сами по себе эти результаты не пугают: уровень конформизма не так уж высок, прислушиваться к чужому мнению полезно, а шанс того, что десяток человек разом ошиблись, крайне невелик.

Более брутальный эксперимент поставил в 60-е годы ученик Аша Стенли Милгрэм, продемонстрировавший, что конформизм — штука отнюдь не безобидная. Он заманивал людей предложением поучаствовать в эксперименте по изучению работы памяти — человеку всего-навсего нужно было зачитывать задания другому участнику и, когда тот ошибался, нажимать на кнопку и бить его током, постепенно увеличивая напряжение. Вскоре этот второй испытуемый (в классической версии эксперимента он находился в другой комнате и был слышен лишь его голос) начинал просить прекратить, жаловался на больное сердце, а потом и вовсе подозрительно замолкал. Однако властный человек в белом халате требовал продолжать нажимать на кнопки и увеличивать напряжение, утверждая, что «всю ответственность берет на себя». Все это, понятное дело, был чистый спектакль и током никого не били. Забавно, что перед экспериментом Милгрэм опросил уважаемых специалистов в области психологии: сколько участников дойдет до финальной отметки в 450 В, перешагнув через крики и страдания? Ученые оценили количество этих нехороших людей в 3%, но в результате их оказалось 65%

Интересно, что эксперимент Аша повторяли в разное время в разных странах, и выяснилось, что степень конформизма зависит от культуры и постепенно снижается вместе с ходом социального прогресса. 

Интересно, что эксперимент Аша повторяли в разное время в разных странах, и выяснилось, что степень конформизма зависит от культуры и постепенно снижается вместе с ходом социального прогресса. 

Эксперимент Милгрема, напротив, показывает довольно стабильные результаты. Только представьте, сколько всего произошло в США начиная с 60-х годов: антивоенные выступления, Civil Rights Act и отмена сегрегации, феминизм в нескольких волнах, однополые браки, убитые Мартин Лютер Кинг и Харви Милк, живой Барак Обама. Общество вроде бы стало более открытым, но участники эксперимента Милгрэма все так же послушно лупят током рыдающего собрата, как будто этих 35 лет и не было.

(Правда, провести эксперимент в классическом виде сейчас нельзя — по нынешним меркам это крайне неэтично. Исследователи нашли лазейку и ограничиваются пределом в 150 В, которые в первоначальном эксперименте оказались чем-то вроде порога — пересекавшие его уже не останавливались и доходили до финальной отметки в 450 В.)

В общем, такая вот константа, которую не залечишь никакой «культурой». Но может, в самих этих экспериментах есть что-то, что может улучшать поведение людей? Соломон Аш выяснил, что процент соглашательства резко падает с 36,8% до едва различимых величин, стоит лишь добавить в эксперимент еще одного участника, который тоже «против толпы». Когда вы не один, отстаивать свою точку зрения становится гораздо легче. То же самое было в одной из вариаций эксперимента Милгрема — стоило добавить других актеров, которые отказывались «в этом участвовать», как количество послушных ассистентов палача снижалось до четырех из 40, то есть до 10% против 65%.

В общем, дело за малым — нужно найти того, кто первым пойдет против течения. Но на практике это самое сложное. В 1966 году медсестрам одной из американских больниц звонил неизвестный, который представлялся врачом и требовал давать пациентам большую дозу незнакомого им лекарства. Несмотря на то что это противоречило должностным инструкциям, 21 из 22 медсестер послушались его («лекарство» было глюкозой, но они об этом не знали). При этом исследователи опросили несколько десятков работающих и учащихся медсестер: как бы они поступили в такой ситуации? Практически все заявили, что уж они-то точно отказались бы выполнять такие указания. Всем кажется, что они относятся к тому самому неконформному меньшинству, которое будет сражаться за добро и справедливость. Но гораздо вероятнее, что вы принадлежите к тем самым 65% Милгрема и 75% Аша. 

Люди, которые могут встать первыми, поставить под сомнение власть авторитета или ошибочное общественное мнение, — это меньшинство, редкая порода (особенно в странах, где в почете коллективизм, соборность и тому подобные духовные скрепы). Такое поведение иррационально и опасно. Поэтому правы добропорядочные граждане, которые крутят пальцем у виска и говорят, что это «какие-то ненормальные». Но тем ценнее такие ненормальные — вполне возможно, что без них добропорядочные граждане до сих пор отрабатывали бы барщину или считали трудодни.

Нам (кроме Димы Энтео, Германа Стерлигова и доброй половины российского правительства) понятно, какую пользу приносят, к примеру, ученые, отстаивающие новые радикальные гипотезы, или предприниматели-инноваторы, рискующие капиталом ради смутных перспектив (при этом важно понимать, что большинство гипотез ошибочны, а инноваций — провальны). Политические активисты или художники-акционисты тоже имеют свою функцию — ставить под сомнение сложившийся порядок и магическую власть авторитетов. Если в масштабах небольшой группы в эксперименте Аша свое несогласие достаточно проартикулировать, то в масштабах целого общества о нем нужно кричать. Отсюда все эти радикальные и символические акции, не всегда понятные обывателю. 

Можно писать, сколько заключенных ежемесячно убивают в российских тюрьмах (как делает сайт «Медиазона»), а можно завернуться в колючую проволоку — для наглядности. Можно возмущаться новым репрессивным законодательством, а можно прибить яйца к брусчатке Красной площади и этим показать, в каком, собственно, положении мы здесь все находимся. Можно обсуждать сращение церкви и государства, а можно сплясать в храме, закрутив такую цепь событий, что это сращение увидит весь мир.

Однако не имеет значения, понятно ли это послание широкой общественности. Широкой общественности важно видеть, что есть некто, кто позволяет себе такие выкрутасы, — значит, можно и самим поиграть во фронду. И неважно, нравится им первоначальная акция или для них это «мелкое хулиганство». Общественное движение против мигалочных дорожных привилегий начиналось с «хулиганов», которые издевались над полицией, приделывая синие ведерки на крыши своих автомобилей. Цепь общественных волнений, получившая название «арабская весна», началась с публичного самосожжения тунисского торговца (сильный художественный жест — надеюсь, у нас до такого не дойдет). Ну а пересмотр схемы социальных отношений, в центре которой находится «новое дворянство» спецслужб, вполне может начаться с того, что некто не постеснялся поджечь страшную дверь в святая святых.

Психолог Филипп Зимбардо, продолжатель дела Аша — Милгрема и создатель знаменитого стэнфордского тюремного эксперимента, очень просто называет людей, которые способны первыми выступить против устоявшегося порядка. Он называет их «герои». Сегодня у нас есть герой — его зовут Петр Павленский.

Психолог Филипп Зимбардо, продолжатель дела Аша — Милгрема и создатель знаменитого стэнфордского тюремного эксперимента, очень просто называет людей, которые способны первыми выступить против устоявшегося порядка. Он называет их «герои». Сегодня у нас есть герой — его зовут Петр Павленский.

{"width":100,"columns":12,"padding":0,"line":80}

Черный ВОС

Дорогие читатели. Чтобы бороться с цензурой и ханжеством российского общества и отделить зерна от плевел, мы идем на очередной эксперимент и создаем хуторок свободы — «Черный ВОС». Здесь вас ждут мат, разврат, зависимости и отклонение от общепринятых норм. Доступ к бесстыдному контенту получат исключительные читатели. Помимо новой информации они смогут круглосуточно сидеть в чате, пользоваться секретными стикерами и получат звание боярина. Мы остаемся изданием о России, только теперь сможем рассказать и о самых темных ее сторонах.

Как попасть на «Черный ВОС»?

Инвайт получат друзья редакции, любимые читатели, те, кто поделится с нами своими секретами. Вы также можете оплатить подписку, но перед этим ознакомьтесь с правилами.

Оплатить

Если у вас есть какие-то проблемы с подпиской, не волнуйтесь, все будет. Это кратковременные технические трудности. По всем вопросам пишите на info@w-o-s.ru, мы обязательно ответим.

18+