Дело не в том, хотим ли мы жить в городах. Очевидно, что таких людей все больше, иначе мы не построили бы столько городов. В действительности вопрос звучит так: в каких городах мы хотим жить — компактных или рассредоточенных, старых или новых, больших или маленьких?

Ответ на этот вопрос осложняется отсутствием точного определения современного города. Еще недавно большие города легко было отличить от малых по качеству жизни: эту разницу хорошо передавали стереотипы городского франта и деревенского мужлана. Сегодня, в эпоху пригородов, зачастую вообще непонятно, где заканчивается город и начинается сельская местность. Так, Гринвич в штате Коннектикут выглядит как небольшой городок, но на деле является просто продолжением Манхэттена так же, как и многие районы нижней части долины Гудзона или графство Бакс в Пенсильвании. Демографическое понятие «городская агломерация», объединяющее один или даже несколько городов и пригороды, было призвано отразить эту новую реальность, но и оно лишь частично раскрывает суть дела. Сорок лет назад покойный Ирвинг Кристол заметил, что с точки зрения качества жизни место жительства уже не имеет особого значения. «Сегодня, — писал он, — непреложный факт американской жизни заключается в том, что где бы ни жил человек — в центре большого города, в пригороде, в маленьком городке или сельской местности, где до сих пор проживает примерно треть нашего населения, он все равно существует в пространстве городской цивилизации». По мнению Кристола, «города существуют давно, их проблемы не новы, но городская цивилизация — это действительно нечто новое, и проблемы городской цивилизации не имеют прецедентов в истории человечества». Итак, вопрос заключается в том, какие города отвечают потребностям «городской цивилизации». Если судить по развитию американского урбанизма во второй половине ХХ столетия, однозначный ответ, который дает рынок, — американцы хотят жить в «рассредоточенных» городах. Появление новых транспортных и коммуникационных технологий — железных дорог и трамваев, автомобилей и самолетов и, наконец, телефонов, телевидения и интернета — повысило спрос на частную собственность, личное пространство и уединенные частные дома, результатом чего стали децентрализация и рассредоточение. Способствовали рассредоточению и загородные торговые моллы, почтовые службы и системы курьерской доставки — FedEx, UPS, «Магазин на диване», а также новые эко-технологии — компактные водоочистные сооружения и миниэлектростанции. Речь здесь идет не просто о переселении в пригороды. Все города, где во второй половине прошлого века наблюдался резкий рост численности населения: Хьюстон, Феникс, Даллас, Сан-Хосе, Атланта, — развивались именно вширь. Это горизонтальные города с низкой плотностью населения, как правило, менее десяти человек на акр по сравнению с 15–20 в старых «вертикальных» городах. Жители горизонтальных городов, как правило, передвигаются на автомобилях, а товары доставляются на грузовиках. Горизонтальные города мало отличаются от пригородов. И там, и там люди по большей части живут не в квартирах, а в индивидуальных домах, которые объединены в рассеянные, полуавтономные поселки, отличающиеся от традиционных городских кварталов. Примеры можно найти и среди крупных городов вроде Лос-Анджелеса, и среди небольших вроде Лас-Вегаса, и в пригородах любой городской агломерации — как старой, так и новой.

В докладе «Технологии меняют города Америки», подготовленном федеральным Управлением по анализу технологий в 1995 году, содержится следующий вывод: «Тенденция к децентрализации в технологической сфере и экономике говорит о том, что центры американских городов вряд ли вернут себе былое влияние». Децентрализация подходит для экономики, основанной на гибкости, адаптивности и изменчивости. Кроме того, рассредоточение соответствует структуре все более разнородного общества, которое представляет собой прямую противоположность обманчивому понятию «глобальная деревня». Хотя американцы сегодня и живут в условиях городской цивилизации, они стали не больше, а меньше похожи друг на друга, и рассредоточенение учитывает эти различия.

У горизонтальных городов есть еще одна общая черта — все они относительно новые. В индустриальную эпоху развитая инфраструктура, удобные порты и внушительные трудовые ресурсы обеспечивали преимущество старых городов. Но в постиндустриальный период возраст уже не важен. Чтобы стать конкурентоспособным, новому городу нужно всего лишь проложить оптоволоконные кабели, построить компактный центр и заманить к себе сетевые магазины Whole Foods и Target. Всякий раз, возвращаясь из Сиэтла или Денвера домой в Филадельфию, я поражаюсь контрасту между этими городами. И дело не только в столетней промышленной копоти и сверкающей новизне, и не в том, что многие элементы филадельфийской инфраструктуры — каменные виадуки, узкие шоссе, пригородные железнодорожные ветки — являются наследием прошлого. Просто здесь все новое кажется случайным, словно оно насильно втиснуто в старую форму, которая ему не очень подходит. Прошлое несомненно придает городу очарование, поэтому я здесь и живу, но оно недешево стоит с точки зрения эффективности, удобства, обслуживания и ремонта. Старый город, как старая машина, она на ходу и довезет вас куда надо, но не так безопасно, комфортабельно и эффективно, как новая модель.

<...>