«Рукописи горят — и очень быстро»:
Кто будет спасать ИНИОН?

Положение разрушенной библиотеки глазами волонтера

30 января загорелось здание Института научной информации по общественным наукам РАН, его тушили 25 часов. Спустя пару недель администрация ИНИОНа объявила о том, что нужны волонтеры, готовые помочь в спасении книг. Корреспондент ВОС откликнулась на просьбу и разузнала, как обстоят дела в полуразрушенной библиотеке.

Автор: Татьяна Горюнова

Рубрика: Настоящее

О сотрудниках и журналистах

К сотрудникам не подступиться — все боятся и категорически не хотят разговаривать с журналистами. Оно и понятно: в первую неделю работы под видом волонтеров журналисты пытались добыть эксклюзив и из обрывков информации клеили довольно противоречивые материалы. Сотрудники, конечно, их читали и могли только разочарованно прийти к выводу, что дальше надо быть осторожнее. Поначалу они разговаривали с волонтерами о наболевшем, а теперь на каждый вопрос отвечают вопросом: «Вы же не журналист, правда?»

Я разговорились с куратором волонтеров Зоей — она мне поведала о том, что была бы рада пообщаться, но в итоге все равно все сводится к тому, что информация искажается. Например, вышел ряд материалов, где говорилось, что весь иностранный фонд — мокрый, а по факту он сухой и только поэтому волонтеров допустили до работы в нем. Дело в том, что мокрыми книгами должны заниматься специалисты и именно на них библиотеке не хватает средств. Сразу после того как потушили пожар, шла речь о выделении финансовой помощи со стороны государства, но в итоге дело схлопнулось и процесс спасения книг лег исключительно на плечи администрации библиотеки. Средства собирают своими силами, и дело продвигается медленно, в то время как состояние книг ухудшается с каждым днем. Никак не получается найти меценатов, поэтому планируется открыть счет для сбора средств на оплату всего процесса заморозки. «Вот эту информацию как раз хорошо бы должным образом распространить в СМИ, — говорит Зоя. — У нас больше 3 млн мокрых книг, представляете себе? Нужны действительно большие деньги. Книжки необходимо отвезти в морозильные камеры и законсервировать там, и только потом можно будет их сушить. Для того чтобы сушить книги, нужны специальные сушилки и, более того, очень большие площади, а нам дали маленькое здание на Кржижановского — оно в аварийном состоянии, и поэтому сказали, чтоб никаких книг категорически не было, иначе здание просто рухнет!»

Об ущербе

Масштаб потери был официально озвучен: сгорело больше 15% от всего фонда, в которые вошли архивные издания газет и научных сборников, фонды Института мировой литературы и Института славяноведения, справочно-библиографическая литература, а также документы ООН. Сейчас фонд разделяют на две части: «сухой» и «мокрый». Сухой состоит из книг, монографий и журналов на иностранном языке, а мокрый — это сборники печатных изданий на русском языке начиная с конца XVIII века. Это только то, о чем рассказали волонтерам сотрудники библиотеки. Но истинную информацию тщательно скрывают, потому что с каждым днем цифра потерь стремительно возрастает. Если говорить о книгах, то в «мокром» фонде они гниют и заражаются грибком. Что касается «сухого», казалось бы, беспокоиться не о чем, но был замечен факт воровства, что, конечно, дико. Люди, которые приходят волонтерами, должны осознавать, какой ущерб они приносят всему делу, когда забирают уникальный экземпляр журнала Life 1945 года с огромным взрывом на обложке и фоторепортажем с места ожесточенных боев Второй Мировой. О здании говорить сейчас отказываются даже сами сотрудники библиотеки: «Знаете, нам бы книги спасти и уберечь, а уж здание… Жалко, да, но мы рады и тому, что нам хоть выделили угол в ЦЭМИ», — отвечает заведующая научными фондами (замдиректора ИНИОНа) Татьяна Ивановна Решетник. Волонтеры между собой обсуждают дальнейшую судьбу библиотеки: «Я создала электронную петицию за спасение ИНИОНа, кину вам ссылку, обязательно подпишите» — делится информацией Ольга, выпускница МГИМО. «Подписывай не подписывай, а здание снесут, ведь понятно, что место зачищают. Уж очень хорошее расположение для коммерческой застройки, будь то жилой комплекс, ТЦ — да что угодно: удобно, что рядом с метро», — отвечает ей Ирина, которая узнала о волонтерской работе от Ольги. 

Тем временем грузчики выносят уцелевшую мебель, а сотрудники планового отдела собирают канцтовары и документы. Разрушена практически половина здания, и до сих пор происходят локальные обвалы несущих конструкций. В уцелевшей части находиться безопасно, но многие любопытные волонтеры то и дело теряются в коридорах и поднимаются на оцепленный третий этаж. На днях очередная стена рухнула, и пришлось перенести комнату отдыха бригады, разбирающей завалы. «Говорили, что будут огораживать разрушенную часть, а в уцелевшей проводить укрепление или даже капитальный ремонт, но загадывать сложно. Надежда есть, а это самое главное», — поделился руководитель рабочей группы.

Волонтерская работа

Волонтеров собирают в три смены: с 9 до 13, с 13 до 18, с 18 до 23. Всех добровольцев просят ни в коем случае не опаздывать и записываться заранее, потому что территория оцеплена и попасть в здание можно только в том случае, если вас заберет ответственный сотрудник. Группы собираются небольшие — 10–15 человек. Координатор по пути к месту работы отвечает на дежурные вопросы «Что уцелело?», «Где будем работать?» «Есть ли рабочая экипировка?», а затем уже на месте распределяет обязанности. Их немного: клеить коробки, складывать в них книги из хранилища, подписывать коробки, перевозить их на упаковку и, наконец, грузить заклеенные коробки с книгами на отправку в Люберцы — там ИНИОНу выделили склад. Люди в основном работают парами или звеньями — так быстрее. Объем работы большой, а сроки неизвестны: изначально предполагалось, что волонтеры будут работать с сухим фондом две-три недели, но спустя неделю работы стало ясно, что понадобится гораздо больше времени. «Сама работа несложная, утомительно делать одно и то же, из-за этого можно сбиться или перепутать что-то, поэтому нужно меняться», — говорит Наталия, преподаватель ВШЭ. Она здесь уже не первый день, поэтому помогает новичкам войти в курс дела: «Я одна из первых узнала о волонтерстве из "Фейсбука", потому что сразу отслеживала все новости, связанные с трагедией в ИНИОНе и ждала объявления о том, что нужна помощь». Среди волонтеров много преподавателей и научных сотрудников — все они выкраивают свободное время из рабочего графика, чтобы прийти сюда. Вдоль коридора организовали конвейер из упаковщиков. «Мы студенты, исторический факультет, нам декан объявил о том, что нужны волонтеры, и вот мы вдевятером собрались и пришли». Работу организовали довольно просто: девушки заклеивают забитые книгами коробки, а парни забирают их и относят на погрузку.

В отдельных кабинетах трудятся женщины, они собирают коробки, их работа размеренная, поэтому беседа здесь оживленная. Обсуждают причины пожара, масштаб разрушения, дальнейшую судьбу книг и здания.

«Вот видите: рукописи горят — и очень быстро!» — подытожила одна из них.

Передохнуть можно в специальной комнате — там есть вода, чай, сухой паек и сладости. За чаем студент МГЛУ рассказал мне о своей профессии библиотекаря. Оказалось, что этому довольно сложно, увлекательно и долго учат, и поэтому его огорчает среднестатистическое представление о библиотекаре как о бабке в косынке. Разговорились с Володей, ему 53 года, и он уже лет десять безработный, раньше трудился в типографии, но потом ее прикрыли и всех сократили, с тех пор он и не может найти работу, поэтому рад каждый день приходить в библиотеку по утрам: «Всяко не бездельничаешь, а хоть помогаешь, общаешься с хорошими людьми, чем-то занят. Сердце болит за книги, я люблю читать».

После обеда многие группы сменяют друг друга. В фонде работать довольно интересно: попадаются любопытные книги или оригинальные обложки. То и дело хочется заглянуть, пролистать, почитать, но на это времени нет — темп работы довольно высокий, куратор все время приободряет и поддерживает волонтеров, то тут, то там включаясь в процесс.

Ощущения

Когда идешь по зданию, то невольно начинаешь достраивать картину — каким оно было когда-то: и даже не до пожара, а в те самые годы, когда академическая наука еще не ввела себя в состояние изоляции. Картина вырисовывается довольно приятная — есть представление, которое сложилось на основе советских фотографий и на примере вовремя отреставрированной библиотеки Алвара Аалто в Выборге. Надо заметить, что эти библиотеки роднят зенитные фонари (круглые окна в потолке, сквозь которые в читальные залы проникал естественный дневной свет).

Только оказавшись внутри, можно ощутить масштаб катастрофы — даже в уцелевшей части все пропахло гарью, ощущается сырость и сквозняк, повсюду копоть, подтеки и вздутый паркет. Видны последствия того, как люди судорожно спасали свое добро: везде разбросаны папки, брошюры, тетради и канцтовары, перевернуты стулья и столы. Если пройти дальше по коридорам и лестницам, завешенным полиэтиленовыми пленками, то открывается еще более ужасающая картина: обвалившаяся крыша, куски арматуры, дыры в полу, проделанные пожарными, всюду битые стекла вперемешку с паркетными досками и остатками обгоревшей мебели и растений. Глаза цепляются за обрывки страниц: вот книга на старославянском, вот французский сборник о праве, здесь что-то похожее на сербский, а вот японские иероглифы. Шагаешь по вздутому влажному полу и заглядываешь в открытые двери: почти уцелевший «Германский исторический институт в Москве» — неужели каких-то шесть-семь недель назад здесь работали люди?

Оборачиваешься и подходишь к предметным каталогам: когда-то все это находилось в открытом доступе, и можно было пускай и с определенными усилиями, но получить любую из этих книг, а теперь неизвестно что уцелело. В конце зала к красной бархатной гардине приколоты большие белые буквы анонса мероприятия «Т.Г. Шевченко: Жизнь и творчество» — проходишь дальше, и перед тобой просторный светлый холл и парадный вход в актовый зал. Конференц-зал полностью уцелел, лишь на полу толстый слой копоти. Удивительно, но здесь можно заметить попытки модернизации: большой экран, проектор, новая звуковая установка и микрофоны. У входа на двери объявление: «30.01.15 в 17:45 состоится доклад к.м.н. Шпакова А.А. "Философия, физика и математика для понимания пульса"». Напоследок окидываешь взглядом всю картину и ежишься от масштаба разрушения, но даже в разрушенном здании есть былая сила и красота. Надо спасать.