Я в последнее время много слушаю Веронику Долину, надо мной друзья смеются. Никто сейчас не слушает бардов, тем более такого женского, который и среди бардов-то выделяется какой-то неуместной откровенностью. Ее песни — энциклопедия советской женской жизни. Одна из самых известных — «О женщина, летающая трудно». Вот как мыслилось освобождение женщины: мужчина нехорош, дитя сопливо, но земная жизнь скоро того — «окончится твоя земная спячка, ты полетишь к сладчайшим берегам» — и вот тогда! — тогда наступит реванш за все эти очереди за колбасой. Удивительной силы документ, меня от этих песен трясет — не очень понимаю, плохо это или хорошо, а может быть, вне категорий. Бэби Лиза-Мария сначала ныла под гитарный перебор, пока не свыклась с тем, что это тоже музыка.

«Не бойся, все еще произойдет», — поет Вероника Долина, имея в виду то ли эту жизнь, то ли следующую. До конца прошлой недели я даже не могла себе представить, что бы такое могло со мной еще произойти: ноябрь в наших широтах не предполагает таких пубертатных ожиданий. Все идет своим чередом. Новость о том, что Лиза-Мария пошла, собрала сотню лайков. Днем темно, ребенок ходит в этой тьме по типу ежика, топочет что-то там, играет, радуется. Волнуюсь — витамин D того и гляди в организме закончится.
The winter is coming.  


Вероника Долина — концерт в Аугсбурге (1 час 35 мин.)

 

 

 

К нам в Петербург приезжал Артур Аристакисян — человек, снявший великий фильм «Ладони», хоть он и говорит, что этот фильм снял не он, а другой — творчество отчуждается по прошествии времени, становится уже не твоим, ты меняешься, оно же остается в той форме, в которой ты его «отчудил»: сдал в печать, записал на пленке, смонтировал. И потому оно всегда менее удивительно, чем сам человек, который продолжает меняться. Артур учил нас видеть. 

 Кадры из фильма «Ладони»

Мы подолгу рассматривали фотографии на проекторе. На одной девушка в четыре часа ночи в грубой форме просит о любви, а рядом с ней мерцает пустой белизной телевизор, на котором кончилось ночное вещание: вокруг никого, ничего. На другой — освобожденный узник концлагеря стоит как тень, как икона — неясно, как в таком скелетике еще гнездится жизнь. И тут мы поняли самые странные вещи. Дав себе время долго смотреть на эти картинки (их было больше, штук десять, двадцать), мы вдруг поймали себя на том, что наши первые реакции растаяли. В частности, растаял страх перед фотографиями из концлагеря — оказывается, психика, не оберегаемая нарочно, перестает ощущать страх. Когда смотришь подолгу и не можешь уже защититься, сквозь ужас прорастает новая надежда. С ней лучше, чем со страхом. 

 
Видеоряд: к/ф Ладони реж. А. Аристакисян

В общем, нам удалось на какое-то время выйти из «концлагеря зрения», в котором, по Артуру, мы все живем. Действительно — мы видим так, как нас научили. «Посмотри, Лиза-Мария, это лошадка» — и она учится видеть эту лошадку, не замечая всего остального. С одной стороны, это необходимо, нам нужно видеть всем одно и то же, но ведь потом она научится точно так же следовать за разными общими заблуждениями — если все видят голого короля (или одетого), то и я будто бы «вижу», хотя где он, тот король? В «Игре престолов» этих королей уже четыре, после того как короля Роберта убил на охоте кабан.

Под эти размышления
мне и стукнуло 35.

Я собрала народ, особенно ни на что не надеясь, сварганила плов, но у нас получился вдруг один из тех веселых, ярких праздников, который многие называют адским шабашем и трэш-угаром. Мы много слушали Веронику Долину: «Она стоит — платочек, валенки, бездумный взгляд ее глубок» (это про любовь) – танцевали под песню группы «Палево» «Я Инна Друзь, и я в порядке, я — женщина, лишенная загадки», ну а сказать, что я ставила песню группы «Ария» «Я свободен», — это ничего не сказать. 

 
Лошадка играет с мячиком

Во второй половине праздника я, иллюстрируя эссе возлюбленного Гая Давенпорта о застольных привычках, чтобы было доходчивей, залезла под стол. Прошу заметить — не заползла, и не упала, и не оказалась под столом, а именно сознательно под него забралась — очень хотелось пояснить мысль Давенпорта о том, насколько сильно действуют на нас чужие застольные обычаи. Кажется, получилось: гости мои были шокированы почти так же, как кузина Давенпорта, которую после одного такого похода в гости всю ночь била лихорадка.

В Петербурге что-то делается с головой. Как-то мозги размагничиваются, что ли. Становится возможным многое. Главное — делать все слегка наперекор своей референтной группе. Если слушать — то Долину, если читать новости — то на мракобесных сайтах. Еще можно смотреть воскресные шоу по телевизору и узнавать о том, какие инопланетяне прилетели на Землю из желтой прессы, но к этой степени свободы мы пока только идем.