Бог среды ― инженер с задатками философа.
Всю свою жизнь я испытывал трудности с жанром рассказа о себе, а в совокупности с отсутствием практики письма это превращает меня в «инвалида жанра». Но для такого случая я попытаюсь родить текст, который не стыдно будет прочесть.
Никита, 21. Я инженер, и когда люди узнают это, они восклицают: «Вау, ты такой умный и занимаешься такими прикольными вещами». Умный ― да, занимаюсь крутыми вещами ― как посмотреть. Если вас возбуждает пайка и тыкание в микросхему зажимами осциллографа, то добро пожаловать. Но вообще, назвать инженером мне себя тяжело. «Ну точно философ!» ― воскликнула веселый секретарь французского колледжа, видя мое задумчивое лицо в ответ на ее просьбу передать степлер. Но в тот момент я не думал о сути бытия, а всего лишь не желал откликаться на простолюдное «эй ты!».
Меня нельзя назвать спортивным, но и диванной картофелиной тоже. Обычное телосложение. Единственное — я очень гибкий, насколько «очень» может быть средний парень. Стоит выделить еще одну характеристику, которая помогла мне счастливо не совершить путешествие в глубины канализации. В детстве мы любили играть с кассетной пленкой. Это было невероятное наслаждение — распутывать ее, связывать ею людей, да даже просто носиться, держа ее, развевающуюся на ветру, в руках. И в один день, будто ниспосланный Господом дар ― весь двор усыпан той самой пленкой. Мой разум был затуманен, и я начал как ошарашенный носиться с ней по двору, да так, что не заметил открытого люка, в который не преминул провалиться. К моему великому счастью, не полностью ― успел расправить руки и раздвинуть ноги, уперевшись в землю и стены колодца. Реакция! А товарищ по DOTA2 говорит, что она у меня дедовская. Да что он понимает. Иронично, но через десять лет я попаду в канализацию, но уже по своей воле.
Вообще с Господом у меня достаточно непростые отношения. Я в него не верю, а он признает мое существование, и из-за этого мы всегда вступаем с ним в перепалки ― я задаю ему в саркастической манере вопросы, ответов на которые у него нет, а он в отместку издевается надо мной. Так, последняя его шутка отличалась жестокостью. Опаздываю, подбегаю к остановке и вижу автобус, следующий до моего института без остановок. Господь на моей стороне! Переполненный радостью сажусь — только для того, чтобы понять, что вся полоса общественного движения забита водителями-пидорами, и автобус тащится, тащится, тащится.
Я спокойно отношусь к таким событиям. Вся моя жизнь пронизана сарказмом, иронией и самоиронией. Открытость и позитивность ― моя философия. Мне не составит труда, как, наверное, и большинству читателей, пройтись по Макдональдсу и собрать стикеры с кофе, попутно собирая взгляды, выражающие удивление и непонимание. Смотрите, смотрите, думайте, что нищеброд, мне будет только веселее. А еще у меня бесплатный кофе!
Но, конечно, такое поведение не может нравиться всем. Одних одно привлекает, а других отталкивает. А есть еще такие, которых оно вначале очаровывает, а потом приходит реализация (понимание — прим. ВОС), что этот поток сарказма и иронии может быть направлен и на них. Так получилось с моей первой девушкой. Все началось очень хорошо ― с похода в Мавзолей. В первый раз, на первом свидании в Мавзолей. Сам по себе он не произвел на меня большого впечатления ― лежит Ленин, ну и что; а вот моя спутница испытала совершенно противоположное, иначе я не могу объяснить ее: «А ты прикольный», адресованное мне. Такое свидание должно было стать началом чего-то прекрасного, и оно стало. Тернистое прекрасное. Тернистое, ибо я общался с ней, как общаюсь всегда ― с сарказмом, подколами. Так я тестирую людей, изучаю их и жажду ответа, грубого и едкого, чтобы можно было почувствовать себя униженным, громко рассмеяться вслух и обняться со своим «обидчиком», ибо так начинается настоящая дружба. А с ней так не получилось. Она хотела большой любви, но я не мог дать ей этого. Наверное, потому что у меня нет чувств. В принципе нет.
Они заменяются рациональностью, во всем, поэтому я иногда слышу обвинения в занудстве. Нет, я понимаю, когда так говорят, когда твой пьяный друг распивает с бомжом на Невском вино, и вино принес не друг, а ты, уже трезвый, смотришь на это, смеешься, но все равно пытаешься остановить его, а он отбивается, видите ли, я мешаю его веселью. Ага, а потом ты мне будешь плакаться, как у тебя все тело чешется. Непротив треша, в нем есть романтика, которую мы все несознательно ищем, да и сам не прочь потрешевать, но распивать винишко с бомжами, это уж, простите, моветон. Зануда!
Подпишитесь на нас в социальных сетях