Вступал ли австрийский поэт Георг Тракль, застывший в переходе от символизма к экспрессионизму, в сексуальную связь со своей сестрой Маргаритой, никто точно не знает. Но про это есть целый пронзительный байопик. Всему виной — одно стихотворение.

Кровосмешение

Ниспосылает ночь на наше ложе
проклятья: — Как греховен ваш экстаз!
Еще не отойдя от гнусной дрожи
мы молимся: — Прости, Мария, нас!

Цветы струят хмельные ароматы,
и льстиво наши лбы бледнит экстаз,
и бездыханным воздухом объяты,
лепечем мы: — Прости, Мария, нас!

Сирены громче, горячей жаровня,
темней переживает сфинкс экстаз,
дабы сердца стучали все греховней,
стенаем мы: — Прости, Мария, нас!

Пер. В. Летучего
Оригинал здесь

Стихотворение дня от Григория Дашевского

Переводчик, филолог-классик, критик и поэт Григорий Дашевский скончался два дня назад. Некрологи написаны и прочитаны, соболезнования оставлены на стене его «Фейсбука», и теперь можно без надрыва прочитать стихотворение Дашевского и убедиться — это лучший современный русский поэт.

Ковер

«Давай, ты умер» — «Да сколько раз
уже в покойника и невесту» —
«Нет, по-другому: умер давно.
Пожалуйста, ляг на ковер, замри.

Нету креста, бурьян, но я
бываю и приношу букет.
Вот чей-то шелест — не твой ли дух:
я плачу, шепчу ему в ответ» —

— «Лучше я буду крапива, лопух:
они лодыжки гладят и щиплют.
Новое снизу твое лицо —
шея да ноздри да челка веером».

Источник

Стихотворение дня от Иннокентия Анненского

Иннокентий Анненский (1855-1909) родился в Омске, прямо как Егор Летов, и был не меньшим эстетом, чем брат Летова Сергей. Еще был филологом-классиком, перевел на русский весь корпус текстов Еврипида, доживший до наших дней, сам написал несколько псевдоантичных трагедий в еврипидовском стиле и даже одну «вакхическую драму». Первый сборник стихов издал в 49, за пять лет до смерти. А «Старые эстонки» впервые были опубликованы в сборнике «Посмертные стихи», в 1923 году.

Старые эстонки

(Из стихов кошмарной совести)

Если ночи тюремны и глухи,
Если сны паутинны и тонки,
Так и знай, что уж близко старухи,
Из-под Ревеля близко эстонки.

Вот вошли, — приседают так строго,
Не уйти мне от долгого плена,
Их одежда темна и убога,
И в котомке у каждой полено.

Знаю, завтра от тягостной жути
Буду сам на себя непохожим...
Сколько раз я просил их: «Забудьте...»
И читал их немое: «Не можем».

Как земля, эти лица не скажут,
Что в сердцах похоронено веры...
Не глядят на меня — только вяжут
Свой чулок бесконечный и серый.

Но учтивы — столпились в сторонке...
Да не бойся: присядь на кровати...
Только тут не ошибка ль, эстонки?
Есть куда же меня виноватей.

Но пришли, так давайте калякать,
Не часы ж, не умеем мы тикать.
Может быть, вы хотели б поплакать?
Так тихонько, неслышно... похныкать?

Иль от ветру глаза ваши пухлы,
Точно почки берез на могилах...
Вы молчите, печальные куклы,
Сыновей ваших... я ж не казнил их...

Я, напротив, я очень жалел их,
Прочитав в сердобольных газетах,
Про себя я молился за смелых,
И священник был в ярких глазетах.

Затрясли головами эстонки.
«Ты жалел их... На что ж твоя жалость,
Если пальцы руки твоей тонки,
И ни разу она не сжималась?

Спите крепко, палач с палачихой!
Улыбайтесь друг другу любовней!
Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий,
В целом мире тебя нет виновней!

Добродетель... Твою добродетель
Мы ослепли вязавши, а вяжем...
Погоди — вот накопится петель,
Так словечко придумаем, скажем...»

Сон всегда отпускался мне скупо,
И мои паутины так тонки...
Но как это печально... и глупо...
Неотвязные эти чухонки...

Стихотворение дня от Томаса Элиота

Томас Стернз Элиот (1888-1965) родился американцем, но, что бывает не так часто, повзрослев переехал в Европу и получил английское гражданство. Решил стать поэтом в 14 под влиянием Омара Хайяма, окончил Гарвард за три года вместо четырех, а потом еще три года посвятил изучению санскрита и индийской философии. Был женат на психически больной, получил Нобелевскую премию по литературе, а на склоне лет стал президентом Лондонской библиотеки. На его стихи написан мюзикл «Кошки». 

Пять упражнений для беглости пальцев

I. Строки персидскому коту 

Певчие птицы, найдя приют 
На площади Рассела, в сквере поют. 
Под сенью деревьев нет утешенья 
Для дум усталых, желаний острых 
И нет отрады для взгляда 
Медвежонка из плюша. Спасенье 
Только в печали. Дарует ли отдых 
Стул хромой? Уймется ль сердечный зуд? 
Почему летний день течет еле-еле? 
Когда же время пройдет в самом деле? 

II. Строки йоркширскому терьеру 

Деревце в буром поле стояло, 
Деревце было кривым и сухим, 
А в черном небе из тучи зеленой 
Силы природы истошно вопили, 
Грохот и визги неслись с небосклона, 
Но псу тепло и не страшно, над ним – 
Большое пуховое одеяло. 
Но все-таки бурое поле пугало, 
И засохшее деревце в поле стояло. 
Однако пушистые псы и котята, 
Однако желейные псы и котята, 
И даже могильщики станут прахом когда-то. 
На этом я думы свои прерываю, 
Я, маленький песик, в передние лапы 
Мордой уткнувшись, глаза закрываю. 

III. Строки утке в парке 

В воде трепещет длинный луч, 
Проснулось утро, из-за туч 
Заря спускается по склону. 
В пруде не водятся тритоны, 
Лишь селезень да утка сонно 
Плывут. Я утреннее небо 
Видал, Вина вкусив и Хлеба, 
Пернатым уделю щепоть 
Того, что в пищу дал Господь, – 
Пусть руку с хлебом заодно 
Пощиплют – знаем мы давно, 
Что любознательный червяк 
Самодовольный наш костяк 
Изучит и пощиплет плоть. 

IV. Строки Ральфу Ходжсону, эсквайру 

Как я рад встретить мистера Ходжсона! 
         (Эта встреча для каждого счастье.) 
Речь его мелодична, 
А песик отличный – 
Баскервильский – по знаку хозяина 
Он рванется за вами отчаянно 
И разорвет вас на части. 
Как я рад встретить мистера Ходжсона! 
Обожаемый официантками 
(Он для них посетитель особенный), 
Обладая большими талантами, 
Пирожок он кладет 
В свой изысканный рот, 
И пирог исчезает крыжовенный. 
Как я рад встретить мистера Ходжсона! 
У него 900 канареек, 
Над его головой, словно нимб, 
И касатки порхают, и феи. 
Как я рад встретить мистера Ходжсона! 
         (Ищет всякий знакомства с ним.) 

V. Строки для Кускус-каравая и Мирзы Мурада Али Бека 

Я не рад встрече с мистером Элиотом! 
На церковника слишком похож он: 
Губы чопорно сжал, 
Брови грозно собрал, 
А разговор непреложно 
Сводит он к Если, Возможно, 
Как Будто, Но и Однако. 
Я не рад встретить мистера Элиота 
С итальянскою шляпой 
И с бесхвостой дворнягой, 
И в пальто меховом, 
И с облезлым котом. 
Я не рад встрече с мистером Элиотом! 
       (Пусть не вымолвит слова при этом.) 

Перевод Я. Пробштейна 
Оригинал здесь

Стихотворение дня от Константина Вагинова

Константин Константинович Вагинов (1899-1934) родился в семье немецкого еврея и полуякутки и до 16 лет носил фамилию Вагенгейм, пока в ходе Первой мировой власти не «позволили» семье сменить фамилию на русскую. С детства мечтал писать как Бодлер. Состоял в бесчисленных поэтических группах, успел побывать и акмеистом, и обэриутом. Дружил с Михаилом Бахтиным, почитавшим Вагинова за карнавальность его романов. Умер от туберкулеза. Поэзия Вагинова изысканна до вычурности, но от того не менее уникальна.

* * *

Дрожал проспект, стреляя светом,
Извозчиков дымилась цепь,
И вверх змеями извивалась
Толпа безжизненных калек.
И каждый маму вспоминает,
Вспотевший лобик вытирает,
И в хоровод детей вступает
С подругой первой на лугу.
И бонны медленно шагают,
Как злые феи с тростью длинной,
А гувернеры в отдаленье
Ждут окончанья торжества.
И змеи бледные проспекта
Ползут по лестницам осклизлым
И видят клети, в клетях лица
Подруг торжественного дня.
И исковерканные очи
Глядят с глубоким состраданьем
На вверх ползущие тела.
И прежним именем ласкают,
И в хоровод детей вступают
С распущенной косою длинной,
С глазами точно крылья птиц.

Стихотворение дня от Эдварда Лира

Эдвард Лир (1812-1888) был мастером нонсенса и эпилептиком. Он предвосхитил сюрреализм и написал уйму классных лимериков. И к тому же, отменно рисовал птиц.

Киса и филин

Киса и Филин по морю поплыли
В бобовом стручке-челноке,
Взяв меду пять банок, вязанку баранок
И денег в зашитом чулке.
И, глядя на звезды, спел Филин куплет,
По струнам гитары скребя:
«О, нежная Киса, о, Киса, мой свет,
Нет в мире прекрасней тебя!
Тебя,
Тебя!
Нет в мире прекрасней тебя!»
В ответ ему Киса: «Стройней кипариса
Мой Филя, и голос хорош!
Пора нам жениться, не будем томиться,
Но где же кольцо ты возьмешь?»
Их волны носили — и год они плыли
К земле, где в дремучем лесу
Под сенью Бубука скрывался Хрю-хрюка
С кольцом обручальным в носу.
Носу,
Носу!
С кольцом обручальным в носу.
«О, славный свиненок, ты добрый с пеленок,
Продай нам кольцо свое, а?
Тот снял его ловко — и вот о помолвке
Индюк объявил с бугорка.
Они ели в обед куриный паштет
С нарезанной мелко айвой
И — рука в руке — на прибрежном песке
Плясали потом под луной.
Луной,
Луной!
Плясали потом под луной.

Пер. И. Куберского
Оригинал здесь