Стихотворение дня
Эзра Паунд

Это стихотворение Паунда — отличный пример того, как трепетно относились имажисты к принципу языковой экономии. И да, конечно, он вдохновлялся японским искусством и поэзией.

На станции метро

Виденье этих лиц в толпе несметной — 
Как россыпь лепестков на черной мокрой ветке. 

Пер. А. Кудрявицкого
Оригинал здесь

Стихотворение дня
Ричард Олдингтон

Ричард Олдингтон — один из главных представителей имажизма, муж поэтессы Хильды Дулитл, переводчик древнегреческой поэзии. 

Молитва

Я – сад красных тюльпанов, 
Юных нарциссов и лавровых изrородей, 
Маленький подтопленный сад 
Вокруг овального, пруда 
И трех серых свинцовых голландских цистерн. 

Я – сад разметенный, продутый насквозь 
Каждодневными западными ветрами, 
Чреватыми торопливым дождем. 

На тропинках моих – грязные цветы, 
На взбаламученных водах – палые лепестки. 
Трава усеяна сорванными листьями. 

Бог садов, милый маленький божок, 
Даруй мне теплую полуулыбку солнца, 
Танец последней птицы в тумане, 
И пусть затем камнем упадет ночь 
И вышибет из меня жизнь 
Навеки. 

Пер. А. Кудрявицкого
Оригинал здесь

Стихотворение дня
Джеймс Джойс

Джеймс Джойс — самый известный представитель модернизма — одно время публиковался как поэт в имажистских антологиях.

Цветок, подаренный моей дочери

Как роза белая, нежна 
Дарящая рука 
Той, чья душа, как боль, бледна 
И, как любовь, хрупка.
Но безрассудней, чем цветы, 
Нежней, чем забытье, 
Глаза, какими смотришь ты, 
Дитя мое.

Стихотворение дня
Томас Эрнест Хьюм

Новообращенный 

Вступил я беззаботно в дол лесистый. 
Там пахло время гиацинтами, 
И красота душистым покрывалом 
Меня душила, пеленала, 
Пока, недвижный, ослабевший, не был взят я в плен 
Ее послушным евнухом, чье имя — восхищенье. 
Теперь же я бреду к реке последней, 
Объят стыдом, как будто бы мешком, 
Подобно турку любопытному, что пойман у сераля.

Пер. А. Кудрявицкого
Оригинал здесь

Стихотворение дня
Владимир Высоцкий 

Закрывает неделю стихов о дороге Владимир Высоцкий, которому на прошлой неделе исполнилось бы 76 лет.

Баллада об уходе в рай

Вот твой билет, вот твой вагон.
Все в лучшем виде одному тебе дано:
В цветном раю увидеть сон —
Трехвековое непрерывное кино.
Все позади, уже сняты
Все отпечатки, контрабанды не берем.
Как херувим стерилен ты,
А класс второй — не высший класс, зато с бельем.

Вот и сбывается все, что пророчится.
Уходит поезд в небеса — счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно уснуть.

Земной перрон. Не унывай
И не кричи. Для наших воплей он оглох.
Один из нас уехал в рай,
Он встретит бога — ведь есть, наверно, бог.
Ты передай ему привет,
А позабудешь — ничего, переживем.
Осталось нам немного лет,
Мы пошустрим и, как положено, умрем.

Вот и сбывается все, что пророчится.
Уходит поезд в небеса — счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно уснуть.

Уйдут, как мы — в ничто без сна —
И сыновья, и внуки внуков в трех веках.
Не дай господь, чтобы война,
А то мы правнуков оставим в дураках.
Разбудит нас какой-то тип
И пустит в мир, где в прошлом войны, боль и рак.
Где побежден гонконгский грипп.
На всем готовеньком ты счастлив ли? Дурак…

Вот и сбывается все, что пророчится.
Уходит поезд в небеса — счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно уснуть.

Итак, прощай. Звенит звонок.
Счастливый путь! Храни тебя от всяких бед!
А если там и вправду бог —
Ты все же вспомни, передай ему привет.

Стихотворение дня
Владимир Маяковский

За год до написания цикла «Париж» Владимир Маяковский написал в стихотворении «Юбилейное»: «...Вот и пришел любви каюк, дорогой Владим Владимыч», что по мнению исследователей, означало конец близости с Лилей Брик. После такого Маяковский, как неисправимый романтик, отправился в свои знаменитые путешествия по Европе и Штатам.

Еду. Из цикла «Париж»

Билет —
       щелк.
          Щека —
               чмок.
Свисток —
       и рванулись туда мы,
куда,
    как сельди,
              в сети чулок
плывут
    кругосветные дамы.
Сегодня приедет —
            уродом-урод,
а завтра —
       узнать посмейте-ка:
в одно
    разубран
        и город и рот —
помады,
     огней косметика.
Веселых
    тянет в эту вот даль.
В Париже грустить?
              Едва ли!
В Париже
       площадь
             и та Этуаль,
а звезды —
       так сплошь этуали.
Засвистывай,
         трись,
              врезайся и режь
сквозь Льежи
       и об Брюссели.
Но нож
     и Париж,
         и Брюссель,
               и Льеж —
тому,
   кто, как я, обрусели.
Сейчас бы
        в сани
              с ногами —
в снегу,
     как в газетном листе б...
Свисти,
    заноси снегами
меня,
   прихерсонская степь...
Вечер,
   поле,
       огоньки,
дальняя дорога,—
сердце рвется от тоски,
а в груди —
         тревога.
Эх, раз,
      еще раз,
стих — в пляс.
Эх, раз,
     еще раз,
рифм хряск.
Эх, раз,
     еще раз,
еще много, много раз...
Люди
  разных стран и рас,
копая порядков грядки,
увидев,
     как я
         себя протряс,
скажут:
    в лихорадке.