В чем замысел твоего перформанса?
Выглядит так, как будто кучка людей наворачивает круги по комнате. На самом деле они изображают планеты. Зрители тоже могут участвовать в перформансе — в роли звезд и комет. Орбиты-направления представлены с точки зрения планеты Земля. На месте, где в Солнечной системе должны находиться мы, стоит камера, которая фиксирует все перемещения по комнате.
Какими были твои последние проекты?
В последних своих работах я размышлял на тему истории науки. Фильм, снятый мной во Франции, был посвящен вопросу измерения скорости света (Lights will never be that fast again, 2013). В первый раз, когда скорость света была измерена, она оказалась действительно большой. Может, так совпало, но последующие измерения показывали более низкие результаты. Абсолютной точности достичь невозможно. В фильме предполагается, что это не исследователи делали ошибки в измерениях, это скорость света уменьшалась со временем.
Когда я жил во Франции, я замечал, что французы очень гордятся своим прошлым и очень сожалеют о том, что их нация, их государство постепенно угасают в своем величии. Многое из французской культуры напоминает мне об этом сожалении. Мой фильм рассказывает о том, что даже свет со временем угасает.
А что ты можешь сказать про русских?
Не знаю, я тут не очень долго. Во Франции я жил год, и у меня было время понаблюдать за людьми. Могу рассказать многое, но, кажется, что все будет довольно поверхностным. Даже непонятно, мои это наблюдения или просто клише, которые есть у каждого в голове.
Первые впечатления о русских были такими: когда спрашиваешь что-то у прохожего, он либо крайне груб, либо чрезмерно любезен, никакой середины. И повсюду такие крайности. Я вижу очень много сходств между русскими и мексиканцами, может, даже всеми латиноамериканцами. Москва во многом напоминает мне Мехико, оба города ужасно большие. Когда я выступал здесь на конференции, все были очень возбуждены, мне не давали сделать ни одной ошибки — сразу начинали кричать. Невероятная энергия. Два года назад я был в Корее, и впервые в Азии. Там как только выходишь из аэропорта — сразу ощущаешь культурный шок. Здесь я увидел еще один европейский мегаполис. Конечно, если присмотреться, он не совсем европейский, но так, как Азия, по голове не бьет.
В какой точке пересекаются наука и искусство?
Для меня эти области очень похожи. И в одном, и в другом случае тебе нужно сначала вообразить что-то, чего пока не существует. В настоящих воплощениях этих областей человек сталкивается с чем-то большим, чем просто с оптимизацией расходов и сил. Ни в искусстве, ни в науке ты никогда не знаешь конечного ответа. Иногда я снимаю кадр и думаю: «Да, он точно войдет в фильм». Но потом оказывается, что он не подходит, не годится — и все! И непонятно, почему.
В чистом виде это неприкладные области. Они, конечно, могут быть применены на практике: наука — для технологий, искусство — для пропаганды, например. Но когда я занимаюсь исследованиями, у меня нет цели разрабатывать новые технологии. Если появляется интересное применение, тогда я, разумеется, начинаю над этим работать. Но цель науки — для этого нет подходящего слова — это поиск, создание чего-то, чего еще нет. Во вступлении к перформансу я рассказываю о создании парового двигателя. Для воплощения идеи требуется решить довольно простую математическую задачу — у тебя есть линейное движение, и тебе нужно превратить его в круговое. Когда уже существовал паровой насос, Джеймс Уатт (его именем назвали единицу мощности Ватт) предложил свой параллелограмм. Позже математики критиковали его за то, что механизм не имел научно-теоретического обоснования, несмотря на то, что функционировал. Не было доказательства — но механизм работал. Когда опробовали математически обоснованный механизм, спустя пятьдесят лет, он ломался. Когда занимаешься наукой, не следует ставить себе конкретные прикладные задачи. Единственная задача исследователя — понять.
К какой из этих областей ближе твой перформанс?
Приходи и реши сам.
Подпишитесь на нас в социальных сетях