Стихотворение дня

Эмиль Рью

Эмиль Рью (1887—1972) известен прежде всего как издатель великой серии Penguin Classics, где собраны самые важные для Западного мира произведения мировой литературы. Рью задумал серию в годы Второй мировой, когда во время бомбежек переводил своим дочерям и жене «Одиссею» — в 1946 году именно она стала первой книгой Penguin Classics. Ну а в свободное от серьезных занятий время Рью писал вот такие детские стихи.

Пираты на острове Фунафути

На свете множество чудес,
      внимания достойных,
Но Фунафути — образец
      чудес благопристойных.
Не сыщешь острова в морях
      от Горна до Босфора
С такой тактичной фауной,
      с такой любезной флорой.

Там обезьянки не шалят,
      галдя на всю опушку,
А только нюхают плоды
      и потчуют друг дружку.
Там пальмы, встав на берегу,
      всем кланяются дружно,
Какой бы ветер ни подул —
      восточный или южный.

Но вот в один прекрасный день
      к тем благодатным пляжам
Приплыл разбойничий корабль
      с ужасным экипажем:
Джим Кашалотто, Джеки Черт,
      Сэм Гроб и Билл Корова,
Кот Вырвиглаз и старый Хью —
      один страшней другого.

И первым сушу ощутил
      их шкипер Джеки Черт:
Сэм Гроб, ворочая веслом,
      смахнул его за борт.
Пиратов ужас охватил,
      повеяло расправой,
Но шкипер вдруг заговорил
      с улыбкою слащавой:

—  Прошу прощенья, мистер Гроб,
      вина была моя.
Забудем этот инцидент!
      Скорей сюда, друзья!
Позвольте вашу руку, Джим.
      Я помогу вам, кок.
Ах, осторожней, мистер Хью,
      Не замочите ног!

Пираты слушали дрожа.
      Голодный львиный рев
Не показался б им страшней
      галантных этих слов.
Но только на берег сошли —
      их тоже охватило
Желание себя вести
      необычайно мило.
— Здесь у меня, — промолвил Джим,
      сухое платье есть.
Прошу, воспользуйтесь им, сэр,
      уж сделайте мне честь.
—  Вы правы, — шкипер отвечал. —
      Чтоб исключить ангину,
Воспользуюсь. Пардон, друзья,
      я вас на миг покину.

 Был сервирован на песке
      изысканный обед,
И не нарушен был ни в чем
      сложнейший этикет.
Приличный светский разговор
      журчал непринужденно,
Никто не лез ни носом в суп,
      ни пальцем в макароны.

Приятный вечер завершен
      был тихой песней Сэма,
И слушал песню капитан,
      роняя слезы немо.
— Вот так певала перед сном
      мне матушка когда-то...
Ах, милый Сэм, скажи, зачем
      веду я жизнь пирата?

Друзья свели его в постель
      и сами зарыдали,
И нежно сняли сапоги,
      и валерьянки дали,
И челюсть новую его
      переложили в кружку,
И грелку сунули к ногам,
      и саблю под подушку.

Потом, молитву сотворив,
      разделись аккуратно,
Без грубых шуток и божбы,
      пристойно-деликатно,
И мирно отошли ко сну,
      умыв лицо и шею,
И в грезах видели всю ночь
      порхающую фею.

Они отплыли на заре.
      Но только за кормою
Сокрылась чудная земля,
      пошло совсем иное:
Все утро хмурились они
      и пили ром без меры,
И растеряли навсегда
      приличные манеры.

А на волшебном берегу,
      на дальнем Фунафути,
Все так же ветер шелестел
      о мире и уюте.
Черепашонок спал в песке,
      и устрицы вздыхали,
И солнце озирало мир
      без гнева и печали.

Пер. Г. Кружкова