Стихотворение дня
Алан Александр Милн

Как и Артур Конан Дойл, все произведения которого затмили истории о Шерлоке Холмсе, Алан Милн известен только «Винни-Пухом». Тем временем, по этой балладе даже снят гениальный мультфильм Андрея Хржановского.

Баллада о королевском бутерброде

Король его величество
Просил ее величество,
Чтобы ее величество
Спросила у молочницы:
Нельзя ль доставить масла
На завтрак королю.

Придворная молочница
Сказала: — Разумеется:
Схожу, скажу корове
Покуда я не сплю! —

Придворная молочница
Пошла к своей корове
И говорит корове,
Лежащей на полу:

— Велели их величества
Известное количество
Отборнейшего масла
Доставить к их столу! —

Ленивая корова ответила спросонья:
— Скажите их величествам,
Что нынче очень многие
Двуногие, безрогие
Предпочитают мармелад,
А также пастилу! —

Придворная молочница
Сказала: — Вы подумайте! —
И тут же королеве
Представила доклад:

— Сто раз прошу прощения
За это предложение,
Но если вы намажете
На тонкий ломтик хлеба
Фруктовый мармелад, —
Король его величество,
Наверно, будет рад! —

Тотчас же королева
Пошла к его величеству
И, будто между прочим,
Сказала невпопад:

— Ах да, мой друг, по поводу
Обещанного масла…
Хотите ли попробовать
На завтрак мармелад?

Король ответил:
— Глупости! —
Король сказал:
— О, боже мой! —
Король вздохнул:
— О, Господи! —
И снова лег в кровать.

— Еще никто, —
Сказал он, —
— Никто меня на свете
Не называл капризным.
Просил я только масла
На завтрак мне подать! —

На это королева сказала:
— Ну конечно!.. —
И тут же приказала
Молочницу позвать.

Придворная молочница
Сказала:
— Ну, конечно! —
И тут же побежала
В коровий хлев опять.

Придворная корова
Сказала:
— В чем же дело?
Я ничего дурного
Сказать вам не хотела.

Возьмите простокваши,
И молока для каши,
И сливочного масла
Могу вам тоже дать! —

Придворная молочница
Сказала:
— Благодарствуйте! —
И масло на подносе
Послала королю.

Король воскликнул:
— Масло!
Отличнейшее масло!
Прекраснейшее масло!
Я так его люблю!

— Никто, никто, — сказал он
И вылез из кровати,
— Никто, никто, — сказал он,
Спускаясь вниз в халате,

— Никто, никто, — сказал он,
Намылив руки мылом,
— Никто, никто, — сказал он,
Съезжая по перилам,

— Никто не скажет, будто я
Тиран и сумасброд,
За то, что к чаю я люблю
Хороший бутерброд.

Перевод С. Маршака
Оригинал здесь

Стихотворение дня
Сергей Михалков

Детский поэт и редкостный мудборд Сергей Михалков гневно глядит на нас с того света.

Две подруги

«Красиво ты живешь,
Любезная сестрица! —
Сказала с завистью в гостях у Крысы Мышь.
На чем ты ешь и пьешь,
На чем сидишь,
Куда ни глянешь — все из-за границы!»
«Ах, если б, душенька, ты знала, —
Со вздохом Крыса отвечала, —
Я вечно что-нибудь ищу!
Я день-деньской в бегах за заграничным —
Все наше кажется мне серым и обычным,
Я лишь заморское к себе в нору тащу:
Вот волос из турецкого дивана!
Вот лоскуток персидского ковра!
А этот нежный пух достали мне вчера —
Он африканский. Он от Пеликана!»
«А что ты ешь? — спросила Крысу Мышь. —
Есть то, что мы едим, тебе ведь не пристало!»
«Ах, душенька! — ей Крыса отвечала. —
Тут на меня ничем не угодишь!
Вот разве только хлеб я ем и сало!..»
Мы знаем, есть еще семейки,
Где наше хают и бранят,
Где с умилением глядят
На заграничные наклейки…
А сало… русское едят!

Стихотворение дня
Льюис Кэрролл

Кэрроллу вдруг показалось, что быть предметом описания — недостойное занятие для еды. И он дал ей слово. В результате получилось одно из лучших его стихотворений, напоминающее последний выпуск нашей «Субботней классики».

Морж и плотник

На море лился свет с небес.
Жар солнечный не гас.
Блистали волны вдалеке,
Как голубой атлас.
Но странно – было это все
В глухой полночный час.

Луна сияла в небесах
Угрюмовато-зло
И думала: «Зачем оно 
Опять сюда пришло?
То очень неприличный жест –
Светить, когда светло».

Мокрела мокрая вода,
Сухой песок был сух.
На небе тучки ни одной,
Тем более – ни двух.
И птичьи крики в небесах
Не услаждали слух.

А Морж и Плотник по песку
Брели – в руке рука,
И были сражены они
Обилием песка:
«Такую груду подмести –
Работа велика!»

«Когда б полгода семь девиц
В семь швабр песок мели», –
Прикинул Морж, – «тогда б они
Управиться смогли».
«Едва ли», – Плотник отвечал,
Сронив слезу в пыли.

«Эй, Устрицы», – взмолился Морж, –
«Идите к нам сюда!
Побродим и поговорим,
Как в прежние года.
Друг другу руки мы пожмем –
В знак дружбы навсегда».

Из Устриц та, что старше всех,
Слух навострила свой,
Глаза прищурила, затем
Мотнула головой,
Решив, что на песок она
Не ступит ни ногой.

Но юных Устриц четверых 
Призыв Моржа увлек.
Умывшись, платьица сменив,
Из моря на песок
Они помчались – хоть у них
Рук не было и ног.

Еще четыре, и еще,
А там и весь их род –
Проворны, чуточку толсты,
Ползли они вперед,
И вот – повылезали все
На берег пенных вод.

А Морж и Плотник все брели,
Не разнимая рук.
Потом присели отдохнуть
У скал, лицом на юг.
А Устрицы догнали их
И стали в полукруг.

И Морж сказал: «Ну что ж, начнем,
Обсудим все подряд:
Сургуч, капусту, королей,
Зачем моря кипят,
Плывут по морю башмаки,
А свиньи вдаль летят».

«Постойте», – Устрицы в ответ, –
«Отдышимся мы тут.
Бежать при нашей полноте –
Такой великий труд».
«Извольте», – Плотник отвечал,
И дал им пять минут.

«Ковригу хлеба», – молвил Морж, –
«Ко времени бы нам,
И перца с уксусом: без них
Не трапеза – бедлам.
Я так вас, Устрицы, люблю –
Отменный вкус у дам».

Вскричали Устрицы: «О нет!
Вам совесть не велит!
Вы прежде были так милы –
И вот что нам грозит!»
«Какая ночь! – ответил Морж, –
«Какой прекрасный вид!

Как мило с вашей стороны –
На наш явиться зов!»
А Плотник, помолчав, сказал:
«Я закусить готов,
И приглашаю вас к столу,
Не тратя лишних слов!»

«Мне совестно», – промолвил Морж, –
«Обман удался наш.
Едва получишь что-нибудь,
Так сразу и отдашь».
А Плотник только и сказал:
«Погуще масло мажь!»

«Скорблю о вас», – прохныкал Морж, –
«Вплоть до скончанья дней».
Он, всхлипывая, отобрал
Трех Устриц покрупней,
И слез поток из глаз его
Струился все сильней.

Заметил Плотник: «До чего
Хороший был обед!
Вам, Устрицы, пора домой,
А может быть, и нет?»
Но тот, кто съеден, на вопрос
Не может дать ответ.

Пер. А. Кроткова
Оригинал здесь

Стихотворение дня
Владимир Маяковский

Картинами большой жратвы Маяковский напоминает нам об истинных ценностях и всем таком. Пармезана среди них нет.

Гимн обеду

Слава вам, идущие обедать миллионы!
И уже успевшие наесться тысячи!
Выдумавшие каши, бифштексы, бульоны
и тысячи блюдищ всяческой пищи.
Если ударами ядр
тысячи Реймсов разбить удалось бы —
по-прежнему будут ножки у пулярд,
и дышать по-прежнему будет ростбиф!
Желудок в панаме! Тебя ль заразят
величием смерти для новой эры?!
Желудку ничем болеть нельзя,
кроме аппендицита и холеры!
Пусть в сале совсем потонут зрачки —
все равно их зря отец твой выделал;
на слепую кишку хоть надень очки,
кишка все равно ничего б не видела.
Ты так не хуже! Наоборот,
если б рот один, без глаз, без затылка —
сразу могла б поместиться в рот
целая фаршированная тыква.
Лежи спокойно, безглазый, безухий,
с куском пирога в руке,
а дети твои у тебя на брюхе
будут играть в крокет.
Спи, не тревожась картиной крови
и тем, что пожаром мир опоясан,—
молоком богаты силы коровьи,
и безмерно богатство бычьего мяса.
Если взрежется последняя шея бычья
и злак последний с камня серого,
ты, верный раб твоего обычая,
из звезд сфабрикуешь консервы.
А если умрешь от котлет и бульонов,
на памятнике прикажем высечь:
«Из стольких-то и стольких-то котлет миллионов —
твоих четыреста тысяч».

Стихотворение дня
Роберт Льюис Стивенсон

Пока желудки продолжают тосковать по пармезану, мы усугубляем ситуацию и устраиваем неделю стихов о еде. Те, кому посчастливилось проходить эту балладу Стивенсона в школе, наверняка с радостью перечитают ее, а тем, кто прочтет текст впервые, можно только позавидовать.

Вересковый мед

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.

Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»

Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,-
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»

Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!

Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!» —
Карлик сказал королю.

Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем…
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод —
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..»

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик…
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

«Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна —
Мой вересковый мед!»

Пер. С.Маршака
Оригинал здесь

Стихотворение дня
Хуан Рамон Хименес

В завершение недели моря — стихотворение о любви, написанное испанским лауреатом Нобелевской премии.

К морю

Даже когда между нами море,
громадное, как мирозданье,
мне чудится, что мы рядом,
разделенные лишь водою,
водою, которая в вечном движенье,
только водой.

Пер. А. Гелескула