Цитата дня:
Зачем волонтеры это делают

Издание «Такие дела» нашло волонетров, которые занимаются разнообразной благотворительностью. Мы цитируем рассказ Ховарда из Англии о том, почему он уже в пятый раз приезжает в Псковскую область в лагерь для детей-сирот из коррекционных детских домов.

«В лучшем случае нас считают чудаками», Такие дела

ХОВАРД АМОС, 29 ЛЕТ, ПСКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ

Организация: Лагерь центра равных возможностей «Вверх» для детей-сирот из коррекционных детских домов

В моей родной Англии волонтёрство, как и благотворительность, воспринимаются как нечто естественное — там этим занимаются очень многие. Мне всегда — и дома, и в школе — говорили, что я очень много получил от жизни, поэтому надо в какой-то момент начинать отдавать. Что образование я получаю не просто для того, чтобы зарабатывать деньги.

В университете я учил русский и как-то получил рассылку с приглашением поехать в волонтёрский лагерь в Россию. Мне хотелось попрактиковать язык и заодно начать делать что-то полезное, и я, недолго думая, собрался. Лагерь был в Псковской области, рядом с деревней, в которой находится интернат для детей с особенностями развития. Волонтёры живут в лагере месяц и каждый день проводят развивающие занятия с детьми.

До этого я был в России один раз — в Питере. В свой первый приезд в лагерь я плохо знал русский, и мне было непросто. Помню, как на первом занятии я настолько растерялся, что ученикам самим пришлось объяснять мне, что делать, показывать какие-то игры. Сейчас я еду в лагерь пятый раз — уже координатором.

Дети толком не понимают, что я иностранец. Им вообще не очень важно, откуда ты — они всех волонтёров называют «москвичами». Конечно, я рассказываю об Англии, но им очень сложно понять, что это такое: большинство из них не были нигде, кроме Псковской области. Поэтому им кажется, что я просто плохо говорю по-русски. Как, собственно, и некоторые из них.

Главный смысл занятий — чтобы детям было всё время интересно. Это сложно, потому что у них очень быстро переключается внимание, они устают быстрее других детей. Но это не обязательно значит, что они чего-то не умеют или не могут. Надо просто постоянно шевелиться, предлагать им что-то новое. Русскоязычным волонтёрам проще — им даже не всегда надо готовить занятия заранее. Они могут просто прийти и поболтать с детьми. У иностранцев элементарно не хватает словарного запаса.

Тяжело ещё, когда начинаешь привязываться к детям. Конечно, каких-то детей начинаешь любить больше других, но я понимаю, что общаться с кем-то слишком близко — неправильно. Есть волонтёры, которые усыновляют детей или берут их в патронат. Но я не мог бы так сделать, поэтому стараюсь общаться с детьми откровенно и честно, но держать дистанцию.

Многие думают, что с детьми с особенностями развития тяжело работать, но мне кажется, что на самом деле эти люди толком никогда с такими детьми не общались.Конечно, сначала такое общение пугает. Но очень быстро привыкаешь и начинаешь понимать, что, в общем-то, это такие же обычные дети. Почти все волонтёры, приехавшие в первый раз, говорят, что наши дети могли бы учиться вместе с обычными детьми и вообще могут гораздо больше, чем кажется. Просто они потеряны в этой системе: сначала они живут в детских домах, а потом их переводят во взрослые интернаты — вот, собственно, всё.

Из-за того, что они всю жизнь провели в интернате, дети плохо знают, как выражать свои эмоции, общаться с людьми. Однажды летом к нам приехал еще один волонтёр из Англии — высокий мальчик с длинными красивыми волосами. И старшие девочки, которым он нравился, не придумали ничего лучше, как подойти к нему сзади на дискотеке, подпрыгнуть и схватить за волосы. Другие дети, чтобы выразить симпатию, могут даже несильно стукнуть, ущипнуть.

Ещё, конечно, они мало приспособлены к самостоятельной жизни. Поэтому мы стараемся им привить важные социальные навыки. У нас в лагере есть, например, день магазина. Дети получают марки или еще какие-то бумажки, замену денег, мы открываем небольшие стенды, на которых продаются игрушки или книжки, и дети учатся сами совершать покупки.

Сначала многие вещи в русских интернатах вызывают шок. Некоторые дети туда попадают не из-за каких-то тяжёлых отклонений в развитии, а в качестве наказания — просто потому что плохо себя вели в другом детском доме. Или что некоторые воспитатели контролируют группы через более сильных детей: те могут побить слабых, если они делают что-то не так, и воспитателю этого делать уже не приходится.

Первый раз это вызывает протест, но, когда ты работаешь с интернатом долго, то привыкаешь и к этому. Ты не одобряешь этого, но понимаешь, почему так происходит, почему так устроена система. Я могу вмешиваться только в крайнем случае. Я не считаю, что я — человек, который приезжает и уезжает, и, тем более, имеет возможность уехать в другую страну — могу что-то говорить воспитателям, которые много лет работают с этими детьми. У меня просто нет такого права.