Цитата дня:
«Гуманитарные науки вроде как не нужны»

Корреспондент образовательного портала «Мел» взял интервью у известного журналиста Николая Сванидзе. ВОС публикует отрывок о состоянии российского образования и мнение спикера по поводу уроков православия и ЕГЭ.

«Российские учителя находятся в положении Золушки»: Николай Сванидзе — о том, почему России не нужны гуманитарии , «Мел»

О состоянии российского образования

Самая главная проблема нашего современного образования в том, что ему уделяется очень мало внимания со стороны государства, в частности, финансового внимания. Слабо финансируется образование, слабо финансируются те люди, которые несут это образование — то есть весь преподавательский и педагогический корпус. В результате образование просто чувствует себя Золушкой.

Недавно госпожа Голодец сказала, что 65% нашей молодежи не нуждается в высшем образовании. Это очень важное и тяжелое заявление. То есть — «ребята, идите к станку, слишком много образованных нам не нужно».

Особенно эта линия отражается на ситуации с гуманитарным образованием. Точные науки находятся в лучшем положении, поскольку они имеют какой-то конкретный прагматический выход — на производство, в частности на военное производство. И поэтому государство чувствует, что совсем без них не обойтись. А гуманитарные науки вроде как не нужны, потому что за идеологию у нас сегодня отвечают телевидение и церковь.

При советской власти точные науки отвечали за оборону, а гуманитарные — за идеологию. Поэтому и то и другое образование было востребовано

А сейчас работают «в короткую». Занимаются только теми направлениями, которые обещают скорую отдачу.

Кроме того, есть очень большая проблема, связанная с зарубежным финансированием, которое по чисто политическим соображениям резко обрезано. Фонды, которые в течение долгих лет поддерживали какие-то образовательные и научные направления, сейчас не имеют возможности функционировать в России.

Есть еще один момент, крайне важный и тяжелый — это очень плохая ситуация с Академией наук. Падает престиж науки в обществе, падает престиж самого занятия наукой. Научный работник получает мало денег, положения в обществе у него невысокое. Все это снижает шансы на то, что молодежь пойдет получать высшее образование.

Об уроках религии в школе

У нас светское государство, поэтому я бы не навязывал никакие уроки религии. Мне кажется, это имеет смысл делать только факультативно. В противном случае это даст обратный эффект: у значительной части людей, у целых поколений отобьет всякую охоту воспринимать веру в бога. Когда в Российской империи были уроки Закона Божьего, очень большая часть людей относилась к церкви без уважения. Учительство, преподавание — это тоже талант. Представляете, какие нужно кадры воспитывать — преподавателей религиозных дисциплин. Откуда они возьмутся, будут ли они талантливы, будут ли любить детей?

Еще один вопрос — в какой мере это сочетается с законами Российской Федерации? Россия — страна многоконфессиональная. И разбивать детей по религиозным взглядам, чтобы православные и мусульмане, дети из одного класса, смотрели друг на друга волком — я считаю это не только бессмысленным, но и вредным.

О Едином государственном экзамене

Постепенный уход от ЕГЭ как критерия оценки работы административных органов и школ — это правильно. Потому что у нас так система устроена: если оценивать губернатора по результатам ЕГЭ в регионе, то у него будут всегда отличные оценки. У ЕГЭ в гуманитарных дисциплинах я перспектив не вижу. При огромном массиве информации, который сейчас имеется, — несопоставимом массиве с тем, что было, когда я в 60-70-е годы учился в школе — усвоить ее всю невозможно. Поэтому главная задача школы состоит не в том, чтобы впихнуть ребенку в его несчастную черепную коробку максимум информации, которая его просто раздавит и очень скоро вылетит оттуда. Задача — научить думать и получать, добывать ту информацию, которая ему нужна. А ЕГЭ думать не учит. Натаскивание на ЕГЭ (а в наших условиях получается реально «натаскивание на ЕГЭ») не способствует улучшению работы головного мозга учащихся. Это начетничество.

Что касается будущего ЕГЭ, то, мне кажется, это вещь интересная, и не мы его придумали, но возможности его применения достаточно ограничены.

Цитата дня:
Старшее поколении об откровенных нарядах западных звезд

«Афиша-Daily» выпустила материал, в котором представители старшего поколения рассуждают о современной моде и, конечно же, обсуждают наряды звезд. ВОС публикует мнения нескольких респондентов.

«Эта ваша Рианна никуда не годится»: старшее поколение — о кумирах молодежи, «Афиша-Daily»

Любовь Николаевна, 68 лет

«Слышала я об этих Кардашьянах. Не люблю их, не люблю попсу, вообще не люблю все, что выпирает наружу. Это же просто закомплексованные люди. Если больше нечем выделиться, начинают сережки в нос запихивать. Я выступала на Первом канале в «Минуте славы», я и до этого телевизора старалась избегать, а после того как там сама побывала, вообще хочу его выкинуть. Там все вранье, все неправда, все лажа. Как сказал Никита Михалков, которого я обожаю: «Зачем же постель вытаскивать на люди?» А на телевидении только это и делают.

Я люблю классические наряды, одно время даже очень увлекалась модой — Карла Лагерфельда знаю, да. Когда я работала в художественно-документальной редакции, моя знакомая ругала свою дочь, которая сдала экзамен на 4, за то, что та пришла к преподавателю в синей блузке и зеленой юбке. Вчера с другой приятельницей были на выставке Льва Бакста, а там на одной из зарисовок — зеленое блюдо на синем фоне. За что бедную девочку бранили? А только что я встретила на улице молодую даму в обтягивающих синих джинсах и зеленом боди с кружевами на спине. Так вульгарно!

Закрытая одежда позволяет только догадываться о содержании, а в открытом платье большее внимание начинаешь обращать на детали, торчит у нее грудь или еще нет. И весь ансамбль забывается в мгновение ока. Во всем должна быть мера. Когда в XVIII веке женщины лодыжку открывали, мужчины трепетали. Сейчас женщины настолько открылись — со всеми прокладками, со всеми этими платьями, — что мы потом удивляемся, почему мужчины импотенты».

Ирина Валентиновна, 58 лет

«Мне кажется, платье с кроссовками вообще не сочетаются. Я предпочитаю классический стиль. Если на вас платье или юбка, то на ногах должны быть шпильки, что бы ножку визуально удлиняло, изящно выглядело. Кроссовки все-таки спортивная обувь. Девочки должны ходить на каблуках. Тут есть моменты медицинского плана, ну и это красиво, безусловно. Главное — это общение, как человек ведет себя в обществе, а не то, что его можно сразу увидеть в толпе, потому что он один в перьях».

Инесса, 76 лет

«Как мне нравится Ким Кардашьян! Я ее знаю. Очень красивая. Такие глаза выразительные, изумительно! Я 20 лет прожила в Америке, в Нью-Йорке, была в Париже и могу точно сказать, что американцы очень плохо одеваются. Могут надеть чудесную бархатную юбку с кроссовками 41-го размера. В Нью-Йорке все в кроссовках, в рваных джинсах! Я ненавижу рваные джинсы. Может, это и модно, но женщина должна оставаться женщиной. А в Москве все такие красивые, я поэтому и вернулась. В Москве намного лучше одеваются, чем в Париже, но я уже так не могу. Хотя одежда Christian Dior мне нравится, я бы носила, мне она подходит».

Цитата дня:
Бирюлево наносит ответный удар

«Афиша-Daily» превосходит сама себя: после скандального круглого стола с жителями Патриков (краткое содержание можно узнать из нашего теста), где те обвинили жителей окраин во всех смертных грехах, корреспонденты журнала отправились в отдаленные районы Москвы, чтобы услышать мнение другой стороны. Мы публикуем два рассказа жителей Бирюлева. Да кому нужен ваш зассанный центр!

Жители Бирюлево, Выхино и Гольяново — о своих районах и Патриарших прудах, «Афиша-Daily»

Артур, 31 год, руководитель отдела продаж бетонной компании, Западное Бирюлево

Я родился в Бирюлево. Мои родители — коренные москвичи и тоже живут здесь. Все считают местных жителей маргиналами. В этом виноваты СМИ. Но меня даже устраивает, что они поддерживают имидж Бирюлево как самого плохого района Москвы: так сюда приезжает меньше людей.

Бирюлево на самом деле очень хороший район: здесь зелено и тихо, не то, что на Патриарших. Благодаря статье «Афиши» о Патриарших, правда, захотелось туда сгонять, не из-за злости: я ведь раньше и не знал, что там клубная мекка. В подъездах писают во всех районах, но в центре дворы закрыты на шлагбаумы, подъезды — на домофонах и охраняются консьержами. Так что писает тот, у кого есть пароль и ключ.

Что меня беспокоит в Бирюлево, — это снос гаражей. У меня было охраняемое место в гаражном кооперативе, в прошлом году ракушку снесли. А у меня прямо со двора украли машину. Безопасно припарковаться больше негде.

Мои друзья, живущие в этом районе — коммерческие директора, руководители отдела продаж, менеджеры, почти у всех высшее образование. Я закончил Плехановскую академию. Но соседского сообщества, как такового здесь нет. Хотя, когда в 2013 году убили Егора Щербакова, моего знакомого, мы очень быстро собрались — хоть каждый живет сам по себе, все друг друга знают. Овощебазу, которая по сути была городом в городе со своими нравами и полицией, убрали. Богатые иностранцы, армяне и азербайджанцы, уехали, а приехали бедные и немного дикие — из деревень.

Анастасия Антонова (40 лет), продавец, Западное Бирюлево

Конечно, жители Бирюлево ездят специально писать на Патриаршие — тут ведь проблемы с канализацией. А если серьезно, то половина жителей Бирюлево — те, кто когда-то переехал из центра. Мы продавали небольшие дорогие квартиры там, и покупали недвижимость здесь. Я с «Полежаевской», а Настя — с Пятницкой.

Мы гуляем в дендропарке, загораем на пруду — не в каждом районе полежишь на траве в купальнике — в центре это неприлично. Кроме этого, здесь мало машин. Не хватает только кафе. Хотелось бы знать, почему их нет и посидеть толком негде. Торговый центр на весь район один, «Бирюза» — и то так себе, одно название.

Цитата дня:
Каково жить человеку, который выглядит моложе своих лет

Редактор Wonderzine написала колонку о страданиях из-за своего слишком юного вида, не соответствующего реальному возрасту. ВОС публикует отрывок о борьбе со стереотипами.

«Куда тебе»: Как жить, когда ты выглядишь младше своего возраста, Wonderzine

Любые стереотипы вредны потому, что отрицают разнообразие мира и тем самым лишают нас эмпатии. Что вы видите, глядя на меня? Набор ваших собственных представлений о мире. Никто не может по-настоящему понять незнакомого человека, и ровно для этого мы пользуемся стереотипами — они упрощают наше мышление, разгоняют его скорость. Однако это всего лишь инструмент, как и любой другой, его нужно использовать с умом, не подменяя одним только им весь сложный процесс осмысления. Видя в незнакомце не человека, а набор стереотипов и останавливаясь на них, мы лишаем себя попытки почувствовать что-то к окружающим. Все мы — это куда больше, чем набор наших свойств, человек устроен, как это ни банально, сложно и многогранно. 

Моя борьба со стереотипами началась еще до моего рождения. Внешне я очень похожа на маму, и она сталкивалась со всеми теми же проблемами и тридцать лет назад. Лучшая подруга-ровесница не позвала ее на свою свадьбу, аргументировав это тем, что мама «еще ребенок» — потому что у нее, как у меня, «смешной» курносый нос. Когда я родилась, маму игнорировали в детской поликлинике, потому что не верили, что я — ее ребенок. В лучшем случае ее принимали за мою сестру. Эти истории продолжились уже в моей жизни. В школе я всегда стояла последней в ряду на физкультуре (зачем вообще выстраивать детей по росту?), постоянно выслушивала насмешки из-за своего размера, а с возрастом — мизогинные комментарии от мальчиков и мужчин на тему своей «неправильной» фигуры. В этом году, пытаясь попасть в больницу, я получила в свой адрес снисходительное «ну иди, иди, девочка» от медсестры, которая не верила, что я знаю, куда иду.

Это симптоматично и это происходит постоянно. Я едва ли вспомню все подобные истории, их было так много, что они слились в одно стойкое ощущение удушья. Особенно тяжело сталкиваться с казенным миром России вроде паспортных столов и больниц. Там мне обязательно хамят все: от ожидающих до принимающих. Правда, как только выясняют, что мне скоро тридцать, впадают в замешательство — наглядная иллюстрация «ожиданий и реальности». Такая динамика особенно обидна: почему же я не заслуживаю того же обстоятельного спокойного тона общения, если мне на N лет меньше, чем вы думали? Печальным образом такое положение вещей сформировало и мое представление о мире: теперь я все время подсознательно жду оценки по возрасту ото всех, проецируя уже свой стереотип на людей вокруг.

Я не одинока в своей проблеме. В то время как полмира мечтает оказаться на месте Бенджамина Баттона, те, кто всегда выглядит «более юно», мечтают о совсем других вещах. На Западе люди сталкиваются с похожими трудностями: например, журналистка рассказывает, как ее не принимают всерьез на работе из-за ее внешности. Интернет полнится списками в духе «10 проблем, которые знают все юно выглядящие люди», и проблемы эти довольно серьезны. Людям по всему миру тяжелее наладить отношения cо своими ровесниками (романтические, да и не только), найти работу, успешно заниматься ею и заслужить уважение просто потому, что их внешность не отвечает стандарту по умолчанию.

Отчасти унизительное отношение к юным — это история о насилии. Не только незаметном и бытовом, в едких комментариях и насмешливых ремарках, но и вполне физическом. Как часто вы видите кричащих на своих маленьких детей родителей? Замахивающихся на них? К несчастью, у нас до сих пор нет культуры порицания родителей, применяющих физическое насилие и шлепки к детям, зато живее всех живых культура наказаний. Меня не расстраивает, что я выгляжу совсем не так, как ждет общество от 30-летней женщины: мой внешний вид — это результат биологии, которую я не хочу менять, и моего выбора, который я делаю в соответствии с моими предпочтениями. Меня расстраивает, что в нашей культуре остается нормой грубость к детям и, автоматически, всем, кто их напоминает. Ни дети, ни взрослые не заслуживают такого отношения — и те и другие достойны уважения просто потому, что они есть.

Цитата дня:
Отличаются ли жители центра Москвы от жителей окраин?

После известной истории о саранче и жителях Патриков журналисты The-Village обратились к урбанисту Петру Иванову, чтобы узнать, действительно ли между центром и окраинами Москвы такая огромная пропасть. ВОС публикует отрывок.

Урбанист Петр Иванов — о том, различаются ли жители Патриарших и «Фигифино» , The-Village 

Петр Иванов, урбанист

Вопрос о том, если ли расслоение по районам, долгий и мучительный. С одной стороны, оно есть, с другой — нет. Определенно существует тенденция к его появлению: есть некие профессиональные и элитные кластеры, однако они не составляют 100 % населения того или иного района, а лишь представляют собой небольшие территориальные сообщества. Поэтому говорить о том, что это ярко выраженный феномен, преждевременно.

За вычетом Рублевки у нас практически нет мест компактного поселения «богатых и знаменитых». Но есть истории из другой серии — те же актеры на Патриарших прудах. К сожалению, у нас все плохо с городской статистикой, поэтому я не могу сказать в процентах, сколько их там проживает от общего количества жителей. В реальности на Патриарших может быть 50–60 актеров, но этого количества достаточно, чтобы создавать определенное впечатление о месте, его имидж.

Вообще, стереотип о «богатых и знаменитых» относится ко всему центру. Но это неверное представление. Если посмотреть на супермаркеты в центре, видно, что лучше всего там выживают какие-нибудь «Дикси» или вообще безымянные магазины, которые обеспечивают потребление в первую очередь малообеспеченных людей. Это неудивительно, так как многие жители центра получили свою недвижимость в наследство, а дальше по разным соображениям не захотели с ней расстаться.

Если говорить о бедных районах, то с некой долей вероятности можно выделить восток города, например, Выхино и Жулебино, а также города-спутники вроде Мытищ. Согласно карте цен на недвижимость, там стоимость жилья действительно ниже, чем в остальных частях Москвы. Понятно, что этого достаточно для привлечения более бедных потребителей, которые стараются экономить.

Интересно, что раньше расселение происходило по искусственной советской модели, которая подразумевала профессиональную гомогенность: тут мы селим инженеров, здесь — Академию наук, там — милиционеров, а в этом доме — КГБ. В результате люди разного имущественного, но примерно одинакового профессионального статуса были расселены компактно. Но на смену этой модели пришел капитализм, и определяющими показателями для классовой стратификации теперь являются имущественное положение и уровень образования.

Сейчас потихоньку формируются имущественные районы, в которых род занятий и культурный флер — побочный вопрос. Этому процессу способствует и приведение налога на недвижимость к назначенной государством кадастровой стоимости. Повышение ежегодного налогообложения приведет к вытеснению из ЦАО малообеспеченных людей, так как они просто не смогут платить за квартиру налог в размере от 100 до 200 000 руб.

Цитата дня:
Как меняется отношение к сексу в эпоху цифровых технологий?

Strelka Mag выпустили отличное интервью с редактором журнала Porn Studies Клариссой Смит о том, как меняется отношение к сексу и порно в эпоху цифровых технологий. ВОС публикует отрывок.

Беспроводные связи: порно, нравственность и Tinder , Strelka Mag

— Есть ли граница между порнографией и искусством?

Не существует таких изображений, на которые можно объективно посмотреть и сказать: «Это — порнография, а это — эротика». Многие считают, что порнографию от эротики или искусства отличает отсутствие интимности, чувств, порно якобы создано исключительно для сексуального возбуждения или разрядки. Это определение неточно, оппортунистично и напрямую зависит от контекста, эпохи и культуры. На контент вешают ярлык «порнография» для того, чтобы не задумываться о нём, не изучать его, запретить или ограничить распространение без раздумий и аргументов. Называть что-либо порнографией — стратегический ход.

— Из-за того что эти границы размыты, порнографию тяжело контролировать, цензурировать или хотя бы предложить справедливые правила её распространения и производства. Должны ли такие правила вообще существовать?

Нет. Порнография — в глазах смотрящего, и иногда желание законодательно ограничить её относится не к самим изображениям, а к тому, как люди занимаются сексом. Во многих странах запрещают материалы, которые имеют отношение к гомосексуальным, феминистским и другим ненормативным сексуальным практикам, в то время как гетеросексуальная, созданная для мужчин порнография остаётся в свободном доступе. Цензура — очень гетеронормативный инструмент наказания.

— Ограничения не просто останавливают процессы, они побуждают искать способы их преодолеть, верно? В результате то, что появляется взамен запрещённого, ещё менее приемлемо, чем предмет, с которым пытались бороться.

Я считаю, что стоит задуматься об условиях производства порнографических материалов, о защите прав трудящихся, об их безопасности, о праве говорить да или нет вместо того, чтобы цензурировать определённый вид контента. Я настороженно отношусь к официальным причинам запрета чего-либо. Меня не убедить аргументами о том, что порнография каким-то образом разрушает психику. Многолетние исследования, которые стремятся доказать это, заканчиваются ничем: никакой связи тут нет.

— Вы провели одно из первых крупных исследований того, как молодая аудитория взаимодействует с медиа сексуального характера. К чему вы пришли?

Оказалось, что молодые люди обладают отличными способностями к самоанализу и рефлексии. Они прекрасно понимают, что о них говорят в медиа, что говорят политики, преподаватели, родители и обеспокоенные активисты. Они осознают, что порнографии есть место в их жизни, и их это волнует. Многие говорят, что доступное им половое образование не даёт им необходимых знаний. Молодые люди хотят знать о сексе больше, и иногда порнография — единственный доступный источник информации. Если мы считаем, что это неправильный источник, то мы обязаны прилагать усилия, чтобы появилось хорошее половое образование. Кота выпустили из мешка, мы уже знаем, что секс — часть повседневной жизни. Молодым людям необходимы знания, которые помогут им разобраться в вопросах сексуальности, эмоций, отношений со своим телом и с окружающими людьми. И это не так сложно, это не квантовая физика.

— Как доступ к порнографии изменил жизнь молодых людей в последнее десятилетие?

Нужно проводить большие многолетние исследования, чтобы исчерпывающе ответить на этот вопрос. Если в общем, то теперь мы знаем, что существуют не только гетеросексуальные мужчины и женщины. Мы больше не живём во времена гетеросексуальной романтической любви, несколько партнёров или «серийная моногамия» стали новой нормой, всё меньше людей считают, что одни отношения могут продлиться всю жизнь.

— Как стереотипы о порнографии влияют на вашу карьеру?

Я занимаюсь этой темой уже двадцать лет, и в отношении стереотипов мало что изменилось. Конечно, есть учёные, которые серьёзно воспринимают тему секса, но вне этого довольно узкого круга её полностью избегают. «Всё понятно, это порнография», то есть о ней не нужно говорить, её не нужно изучать, её не нужно понимать. Подумаешь, сексуальная эксплуатация или софткор-порнография, о чём тут говорить? Но мы уже многое знаем о сексе, и того джина нельзя засунуть обратно в волшебную лампу. Дискурс двигается вперёд, и это радует.

Мне очень повезло с местом работы: институт решил поддержать мои исследования. Не все мои коллеги такие удачливые: в разных университетах им давали понять, что эта тема не самая подходящая, что им стоит выбрать другую, если они хотят построить карьеру или получить повышение. Мы много говорим об академической свободе, но всё ещё остаются области, в которых она ограничена.

— В отношении секса и порнографии часто рассуждают о причинах и последствиях. К примеру, дейтинг-приложения показали людям доступность секса без обязательств? Или сначала появился спрос на доступные секс-знакомства, а затем — дейтинг-приложения?

Приложения — не больше чем инструмент общения. С их помощью мы назначаем встречи друзьям, отправляем фотографии, играем, читаем и, само собой, используем для секса. Боязнь того, что интернет может «испортить молодёжь», совсем не нова: то же самое говорили о мобильном телефоне, киноленте и велосипедах.