Цитата дня:
Как живут трансгендеры в России

ВОС цитирует отрывок серьезного материала специального корреспондента «Медузы» Даниила Туровского о жизни трансгендеров в России. 

«Надоело доказывать, что ты — человек», «Медуза» 

Правительство не одобряет

66% населения России негативно воспринимают людей с отличной от пола гендерной идентичностью, говорится в исследовании «Левада-центра» «Невидимое меньшинство: к проблеме гомофобии в России».

«Выход» в своем докладе — мониторинге дискриминации и насилия по признакам сексуальной и гендерной идентичности в Санкт-Петербурге за 2015 год указывает, что процедура изменения пола в России «слабо урегулирована законодательно». Правозащитники указывают, что возможность смены документов устанавливается статьей 70 федерального закона «Об актах гражданского состояния». В нем говорится о «документе, выданном медицинской организацией по форме и в порядке, которые установлены федеральным органом исполнительной власти», но такого подзаконного нормативного акта не существует. По данным правозащитников, подобную форму пытались разработать по поручению Минздрава в 2005 году, но в 2007 году рабочую группу закрыли без каких-либо результатов. Отсутствие медицинской формы о транссексуализме приводит к тому, что загсы, обязанные менять документы, отказываются без этой формы работать. Людям приходится обращаться в суды.

По данным «Выхода», многие трансгендеры, понимая, что придется идти в суд, меняют в документах только имя, оставляя пол неизменным. Часто возникают проблемы и с этим. Правозащитники приводят в пример февраль 2015 года, когда трансгендерной девушке Анне отказали в изменении имени, объяснив это тем, что не может быть в документе имя женское, а пол мужской.

Помимо проблем с оформлением документов «Выход» зафиксировал нарушения прав трансгендеров, связанные с трудоустройством и дискриминацией в образовательных учреждениях.

В 2015 году, рассказывают правозащитники, трансгендерный мужчина Егор поступил на психолога в один из университетов Санкт-Петербурга. К тому моменту он около 10 месяцев принимал гормоны, у него появились явные мужские черты. В администрацию университета он принес женский паспорт и пообещал сменить его в течение полугода. Он попросил указывать его во всех университетских документах Егором, но там отказались. Во время лекций преподаватели резко реагировали на несоответствие данных в ведомости и внешности Егора, к нему обращались только женским именем. В марте 2015 года проректор начала угрожать Егору недопуском к сессии — он не успевал сменить документы. В итоге его так и не допустили к экзаменам, указав в качестве причины «неуплату»; при этом в бухгалтерии ему подтвердили, что он оплатил обучение. В деканате Егору объяснили, что его не допустили по личному поручению проректора. Он направился к ректору, тот сказал: «Правительство не одобряет трансгендерность». Ректор вызвал проректора, которая потребовала от Егора подписать заявление на отчисление.

Трансгендеры, живущие в Санкт-Петербурге и Москве, считают, что им еще повезло. «В маленьких городах все запуганы и вообще не выходят из дома», — говорит «Медузе» один из них.

Осенью 2014 года сотрудники ДПС остановили в Уфе автомобиль, в котором находилась Анжела Ликина (по документам — Олег Воробьев). Для проверки документов и оформления протокола за непристегнутый ремень безопасности ее посадили в полицейский автомобиль. Когда Анжела вышла из автомобиля, сотрудник ДПС начал смеяться. Запись происходящего попала в интернет и собрала десятки тысяч просмотров. В феврале 2016 года Анжелу убили — на ее теле насчитали пять ножевых ранений. Сообщалось , что конфликт мог произойти из-за денег на хирургическую операцию — якобы Анжела уговаривала бывшую жену взять для этого кредит. За убийство арестовали друга жены, который пришел в тот день в гости к Анжеле.

Несмотря на сложности, некоторым трансгендерам удается обмануть «систему». В марте 2016 года трансгендеры Рейда Линн и София Грозовская приехали с друзьями в Таганский загс Москвы. Им удалось подать заявление благодаря хитрости: Рейда Линн по документам — женщина, а София Грозовская — мужчина. Сотрудники загса накануне регистрации требовали, чтобы София приехала в одежде, принятой для гетеросексуальных мужчин. Около загса дежурили несколько десятков полицейских, недалеко стоял автозак. Собравшимся они сказали, что могут расценить регистрацию как «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних». Сотрудники загса провели регистрацию за закрытыми дверями.

Трансгендерности часто сопутствует депрессия: из-за изоляции, ненависти к своему телу, отношения окружающих. «Я совершенно не хочу принимать свое тело. Мне совершенно не нравится моя грудь (которая к тому же сильно заметна), талия, бедра, лицо… Все это мне мешает, я бы с радостью утягивалась и носила мужскую одежду… делала все, чтоб быть похожей на парня…» — писал четырнадцатилетний аноним в проекте «Дети-404», где ЛГБТ-подростки делятся своими историями и дают друг другу советы.

«Я начинаю чувствовать, как горю в собственном теле. Время идет, парни становятся выше, их голос грубеет, а я, глядя на них, завидую. Я тоже хочу себе грубый голос, я хочу себе грубые черты лица, я хочу щетину, в конце концов», —рассказывал там же шестнадцатилетний М.

«Когда родители узнали, что я подстригся и начал носить мужские вещи, взбесились и грозились их все до единой выкинуть. Начинали твердить: «Ну ты же девочка», «Давай мы купим тебе красивое платьице — и ты будешь как принцесса». Я слышать этого не мог. Вечно таскали меня по магазинам, но так как я от всего отказывался, начинались скандалы. Мне так неуютно в «этом» теле, чувствую себя не в своей тарелке. Из-за этого у меня вечные недопонимания и ссоры с родителями», — еще один рассказ семнадцатилетнего подростка с ником Wroi.

Цитата дня:
Почему в России мало мостов?

Пока патриотичная общественность следит за каждым новом винтиком моста через Керченский пролив, корреспонденты РБК провели исследование и узнали, в каком состоянии эта отрасль. ВОС публикует отрывок о том, почему в России столько проблем со строительством мостов.

Исследование РБК: почему в России мало мостов, РБК

Почему со строительством мостов есть проблемы?

Невыгодно

Мост — самая дорогая часть дороги. Один километр обычной однополосной дороги по земле в среднем стоит 101,7 млн руб., моста — 579 млн руб. (рассчитано ВШЭ на основе заключенных Росавтодором контрактов без учета затрат на подготовку территорий и НДС).

Много это или мало? Строители говорят, что предлагаемые им сметы недостаточны. Ценообразованием в строительной отрасли занимается государство, за разработку и экспертизу смет отвечает Федеральный центр ценообразования в строительстве при Минстрое (сейчас его бывший руководитель под следствием по коррупционному делу).

Сметная документация основывается на нормативной базе 2001 года с уровнем цен 15-летней давности, жалуется представитель одной из крупнейших подрядных организаций в отрасли. Пересчет в текущие цены происходит в соответствии с системой индексов, регулярно обновляемых Минстроем, говорит он, но весьма усредненными, отраслевых индексов, рассчитанных для дорожного строительства, просто не существует. Ему вторят менеджеры и владельцы строительных и проектных компаний, опрошенные РБК. «Проекты ушли в отрицательную зону, — говорит, например, замдиректора «Сибмоста» Соколов. — Суммы контрактов не соответствуют реальности». По его словам, проекты с рентабельностью выше 10% всегда были редкостью, в сметах традиционно закладывались 8% накоплений.

KPMG определила средний размер расхождений смет с реальностью: в части строительных материалов около 15%, непосредственно работ — 18–20%. В пользу сметы, а не строителей.

Роль географии

Расходы для строителей увеличивают и традиционные российские сложности: погода, расстояния и урбанизированность дорожной сети.

Расстояние и хозяйственная неразвитость территорий отражаются в сметах на логистику. Например, щебень для строительства моста через реку Тангнары на автодороге «Вилюй» в Якутии сначала почти 4 тыс. км везли по железной дороге из Кемерово до станции Томмот, затем — автотранспортом до объекта 459 км, рассказывает генеральный директор «Транссахамоста» Василий Мазур.

Урбанизированность подразумевает то, что в России традиционно дороги строились через населенные пункты, что увеличивает для строителей расходы на выкуп земли и перенос коммуникаций.

Нет технологий

Российское мостостроение категорически зависит от импорта. По большинству позиций в отрасли импортозамещение невозможно, уверяет представитель одной из крупнейших стройкомпаний. Например, ванты для моста на остров Русский в Приморье, основу всей конструкции, разработала и установила французская компания Freyssinet. Французские ванты потом раскрасили в российский триколор.

Производство собственных вант в России практически отсутствует: только АО «Редаелли ССМ», входящее в состав «Северсталь-метиз», делает канаты для вант.

В списке видов дорожно-строительной техники, проблемной с точки зрения импортозамещения, составленном Росавтодором в 2015 году, — 23 позиции, включая всю основную: катки, погрузчики, экскаваторы, бульдозеры.

При чем здесь Чайка

«Это что такое, это что, инфляция, что ли, у нас такая, о чем мы говорим вообще», — вопрошал на заседании Госсовета по дорожному строительству в октябре 2014 года Владимир Путин, комментируя рост на 50% за последние пять лет цен на щебень. За три года до этого заседания Путин подписал распоряжение о продаже 75% принадлежащей РЖД Первой нерудной компании — объединения из 18 щебеночных заводов. Контракт достался НК «Бердяуш», совладельцем которой, как писал Forbes, за несколько месяцев до конкурса стал сын генпрокурора России Игоря Чайки Артем. Выручка НК «Бердяуш» с тех пор выросла с 900 млн руб. в 2010-м до 1,9 млрд в 2014 году.

Нет законодательной базы

Регионы могли бы найти финансирование для своих инфраструктурных проектов у бизнеса, с помощью государственно-частного партнерства, ГЧП. Но сами они могут по закону выступать в качестве финансовых партнеров только не в очень капиталоемких проектах, и мосты к ним не относятся, говорит директор Центра развития ГЧП Андрей Ткаченко. Механизм, когда регион сам инициирует ГЧП-проект и получает на это средства у федерального центра, только прорабатывается в правительстве, рассказывает Ткаченко.

Цитата дня:
«Убежище не может быть плохим»

Strelka Magazine опубликовала интервью с куратором 15-й Венецианской архитектурной биеннале Алехандро Аравена, который известен проектами в области реконструкции целых городов после цунами и землетрясения. ВОС публикует отрывок о создании жилья для беженцев и о поиске верных решений.

Алехандро Аравена: «Убежище не может быть плохим», Strelka Magazine

— Правильно ли я понимаю, что под интуицией вы подразумеваете и умение преодолевать страхи? Ведь многие решения можно принять, только имея стратегию и смелость взять на себя ответственность при худшем развитии событий.

— С одной стороны, да. С другой — не стоит идти на встречу со знанием «я хочу сделать вот такой проект». Сложные комплексные задачи, с которыми мне и команде приходилось работать, показывают, что такие проблемы, как социальные беспорядки и забастовки шахтёров (речь идёт о реконструкции шахтёрского городка Калама, которым занималось бюро Elemental. — Прим. ред.), влекущие упадок целого региона, не имеют простого ответа.

Для разрешения по-настоящему сложносоставных задач надо сначала задать себе вопрос, погрузиться в него, а затем целиком открыться ему. Ты должен быть пустым наедине с этим вопросом. Лучше всего на это взять неделю. Например, Elemental дали 100 дней, чтобы решить, как восстановить город, разрушенный цунами (подразумевается проект реконструкции города Конститусьон. — Прим. ред.). Ровно неделю мы вникали в ситуацию, погружались в неё, пытались понять все нюансы. А дальше — надо действовать. Нельзя растягивать процесс познания, если миллионы людей в это время ночуют под открытым небом.

— Вы вспомнили сейчас сразу два проекта, с которыми работали. Оба — из разряда чрезвычайных ситуаций. Какой вопрос вы тогда задали себе и на который потом искали ответ?

— В обоих случаях вопрос был связан с водой. В случае с цунами её было слишком много, и от этого город был разрушен. В случае с Калама, напротив, воды было слишком мало, потому что город находится практически в пустыне. Как только вопрос нащупан, нужно срочно бросаться к столу и работать над решением. Всё остальное время должны занять разные предложения, которые я как архитектор могу сделать. Остальные 93 дня у нас ушли на постоянное улучшение качества решения — его доработку. И ещё: чтобы решить вопрос — говорите. Назначайте встречу утром, получайте ответ: «Вы тут не учли это и это», назначайте следующую встречу через пять часов, снова обсуждайте, меняйте детали, слушайте критику, опять вносите коррективы. Мы, архитекторы, должны быть очень гибкими и готовыми менять свои решения.

— Скажите, вы уже получали предложения поработать с проблемой беженцев и планируете ли сами как-то отразить тему на Биеннале? Сейчас этот вопрос очень актуальный, тысячи людей живут в палаточных лагерях, возможно, у вас уже есть идеи, что с этим можно сделать.

— Я очень много об этом думал, но мы решили, что это будет не очень изящно — представлять свои идеи на этот счёт, ведь я выступаю, в первую очередь, как куратор. Хотя, безусловно, мне бы очень хотелось что-то сделать в этом направлении. У Elemental есть определённый опыт, который может быть применим в решении кризиса с беженцами. Во время природных катаклизмов стоит такая же задача: очень быстро переместить много людей с одного места на другое. Здесь проблема состоит в том, что надо правильно поставить вопрос. Поймите меня правильно, убежище не может быть плохим. Если вы сделаете его суперкомфортным, оно превратится из временного явления в постоянное.

На мой взгляд, в сложившейся ситуации надо говорить не об архитектуре лагерей для беженцев, а о качественно новой среде, которая поможет разрешить миграционный кризис. К сожалению, в истории человечества удастся вспомнить только два-три примера, когда находились решения для подобных проблем.

Когда мы работали после цунами и землетрясения в Чили, у нас было два независимых направления работы. Первое — временное аварийное укрытие, второе — качественно новое жильё для пострадавших районов. Мы попытались осмыслить эти два направления как сущности одной операции. Временное убежище мы представили как авансовую часть дома, на который у человека после катастрофы нет ни денег, ни времени. Размышляя в таком направлении, есть шанс потратить деньги более рационально. Что мы и сделали: объединили средства, выделенные на убежища и на постоянные дома, придумали первые так, чтобы они имели достаточно удобств для жизни и чтобы их можно было достроить до полноценного дома. В итоге два разных проекта сошлись в одном, а исполнено всё было дешевле и быстрее.

Цитата дня:
Парни вырождаются

Образовательный ресурс «Теории и Практики» опубликовал перевод новой работы Филиппа Зомбардо и Никиты Куломб «Man (Dis)connected», которая посвящена исследованию стремительного роста уровня застенчивости среди мужчин и их зависимости от мужского сообщества. ВОС публикует цитату о синдроме социальной напряженности.

Парни вырождаются: как технологии изменили понятие мужского , «Теории и Практики»

«Эмоциональная дистанция в мужском общении заложена в самой природе воина. Мужчины выражают приязнь друг другу на своем особом языке, всегда существует красная линия для выражения эмоций, через которую ты не можешь переступить. Представления о мужской дружбе базируются на ряде определенных принципов. Ты находишься рядом с другими такими же как ты, оставаясь при этом автономной единицей, на которую никто не может повлиять и которая руководствуется лишь собственным представлением о том, как следует поступать в той или иной ситуации. Мужчина не идет на войну из-под палки — он просто знает, что так надо. Мужская дружба в атмосфере соревновательности предполагает, что ты влился в группу, владея определенными умениями, и ты прекрасно понимаешь, что на войне твоя жизнь обесценивается, ей нужны лишь твои боевые навыки. Жалеть кого-то значит подвергать сомнению навыки товарища и расшатывать динамику боевой группы. А уж если ты боишься за кого-то, можно считать, что ты втоптал этого человека в грязь. В армии нет места бабским сантиментам».

На основе вышесказанного мы можем дать ряд интересных прогнозов о поведенческой специфике мужчин с синдромом социальной напряженности. В случае разрыва с группой себе подобных последует негативная реакция, которая будет выражаться в деятельности, направленной на эмоциональное возбуждение: опасные хобби, склонность к ссорам и дракам, чрезмерное употребление спиртного, развитие специфических и устойчивых гастрономических привычек, игромания, пристрастие к быстрой езде. Сравнение мужчин и женщин в представлении такого человека всегда окажется не в пользу последних. Еще такой человек постарается примкнуть хоть к какой-нибудь мужской компании: начнет посещать футбольный бар, попробует играть в спортивные игры на компьютере. Женщин среди его знакомых, скорее всего, не будет.

Единственным средством общения для таких людей, как правило, является обмен эсэмэсками. Им это кажется удобным, не требующим особых усилий, да и переписываться можно по собственным правилам. Появляются все новые и новые приложения — как, например, BroApp, — позволяющее послать шаблонное сообщение другу или подруге. А это даже хуже, чем СМС. Вот как объяснили свое новшество сами создатели приложения: «BroApp — инструмент в помощь нашим братьям. Мы знаем, что вы часто бываете заняты и поэтому забываете оказывать знаки внимания вашим любимым. Для этого мы и придумали BroApp. Выбирайте опции, и мы все сделаем за вас. Мы позаботимся, чтобы пламя вашей любви не угасало. Мы займемся аутсорсингом ваших отношений». Лучше бы они назвали свое приложение Easy Cheese — как раз про бесплатный сыр, который бывает только в мышеловке. Может, тогда до людей дойдет, что что-то тут не так. Что же именно? Да абсолютно все. Кому нужны такие отношения, если вам лениво самому набрать простые слова: «Люблю. Скучаю»? У некоторых мужчин, выпавших из мужского братства, происходит аберрация памяти: они чаще вспоминают хорошее, а не плохое.

Ушедшие в запас военные иногда страдают дефицитом эмоционального возбуждения: кто-то пытается вернуться на службу, а кто-то, чтобы снова почувствовать себя прежним, слоняется возле военных госпиталей. Если синдромом отмены социальной напряженности страдает гражданское лицо, он становится заядлым фанатом какой-нибудь спортивной команды. Синдром ослабляет привязанность к семье. Такие люди склонны к насилию по отношению к женам, особенно в состоянии подпития, и часто расстаются с той, что прежде вызывала одни лишь положительные эмоции. Как правило, за расставанием следует тотальное разочарование в женщинах вообще. Женщины становятся «чужачками», которые их, мужчин, не понимают. Поэтому лучше посмотреть порно, заняться сексом с проституткой или закрутить любовь с какой-нибудь нетребовательной особой. Парадоксально, но факт: мужчина эмоционально заряжается от общения с собратьями, но при этом не может сказать вслух, что ему хорошо с этими людьми. Когда же на горизонте появляется женщина, происходит обратная реакция: человек не испытывает сексуального возбуждения или чувствует тревогу.

Цитата дня:
Право на смерть

Эвтаназия до сих пор вызывает у людей множество вопросов. Esquire пообщался с людьми, чьи родственники воспользовались своим правом на смерть. 

Право на смерть, часть 2: как закончить старость, Esquire

Керстин Хюгелен, писатель, 59 лет

Эв­та­на­зию со­вер­ши­ла мать 22 но­я­бря 2005 го­да в воз­ра­сте 75 лет:

«Мамина смерть легла в основу одного из эпизодов моей книги. Получилась такая сентиментальная интерпретация, но то, что я расскажу сейчас, — реальная история разозленной женщины. Прошло десять лет, но я все еще злюсь. Моя мать, Лили Бойкенс, была известной феминисткой своего времени. У нее было трое детей, я старшая, но дома мы ее практически не видели — всегда на баррикадах, в поездках, на международных конференциях.

Она не заболела, и у нее не началась депрессия. Единственное, что изменилось, — она стала многое забывать. В ее возрасте, а ей было уже за 70, это вполне естественно. Тем не менее мама решила, что с профессиональной деятельностью кончено: она организовала последний большой конгресс, после чего отдалилась от дел и даже раздала свою библиотеку. Я думала, что сейчас начнется ее новая жизнь. Наконец она будет проводить с шестью внуками то время, которого у нее никогда не хватало на собственных детей. Или просто наслаждаться жизнью — любой был бы счастлив, но только не она. Мама решила, что теперь она никто и ничто, и вместо того чтобы стареть, ей нужно умереть. Вуаля.

Она сделала полное обследование организма, и доктора сказали, что есть подозрение на раннюю стадию болезни Альцгеймера. Мама услышала только одно это слово — и ей было достаточно. Она принадлежала к тому кругу свободно мыслящих людей, которые боролись за права женщин, аборты, и в том числе эвтаназию, поэтому она прекрасно знала всех специалистов и обратилась к ним напрямую. Но ей отказали: приходите, мол, лет через десять. Если бы у нее действительно был Альцгеймер, она получила бы эвтаназию без всяких проблем. Мы даже все вместе подписали первичные документы — по бельгийским законам пациент с болезнью Альцгеймера должен быть в здравом уме, когда подписывает заявление на эвтаназию. Но все-таки для этого надо быть больным.

Отказом врачей мама не удовлетворилась. Она действительно хотела умереть и даже не боялась говорить об этом внукам: «Вы знаете, бабушка хочет умереть». Она не видела причин жить, мы — ее дети и внуки — были недостаточной причиной. В общем, старые связи ей помогли, и 31 октября 2005 года она сообщила мне по телефону: «Ты знаешь, я назначила день своей эвтаназии. Это будет через три недели, 22 ноября». Это было как гром среди ясного неба. Вскоре я выяснила, что доктору, который согласился сделать ей эвтаназию, мама пообещала завещать свой мозг для исследований. И хотя я пыталась помешать ей, за десять дней до назначенной даты все документы были у нее на руках. На мои возражения она отвечала одно: «Все соглашаются, одна ты против, потому что не любишь меня». А доктор твердил, что это решение пациентки, и бросал трубку. При этом мама попросила, чтобы я была с ней во время эвтаназии. Сначала я сказала, что не хочу присутствовать при убийстве, потом передумала, потом снова. Я была абсолютно потеряна, но накануне все же решила, что хочу там быть.

Мои дети ничего об этом не знали, поэтому я придумала план: я решила отвезти их в школу, как обычно, затем поехать в больницу к маме, а после объявить, что бабушка попала в больницу и там умерла. Загвоздка была лишь в том, что мама умирала в 9 часов утра, уроки в школе тоже начинались в 9, а до клиники в Антверпене полтора часа езды. Поэтому с самого утра я стала названивать доктору и просить его подождать меня, но он и слушать не хотел. Тогда я дозвонилась до мамы: «Подожди меня, не делай этого». А она ответила: «Да, но у доктора еще много приемов». «Но ты-то умираешь, это твой последний прием». Тут она сказала: «А, вот и доктор, мы больше не можем тебя ждать», — и повесила трубку. Я знаю, почему они так торопились: каждый из них боялся, что другой передумает.

Я не против эвтаназии, возможно, и мне она однажды понадобится. Но врач не должен делать смертельную инъекцию каждому, кто попросит, и желание отдельного человека умереть я не считаю священным и непоколебимым. Она же не одна на белом свете. У моей дочери, например, в то время были экзамены, и она не могла как следует заниматься из-за всего этого. Если ты хорошая бабушка, ты обязательно подумаешь о внуках».

Цитата дня:
Каково жить в трейлере в Москве

Если вы хотите променять свою квартиру на уютный трейлер, но боитесь, что вам не понравится жить в таких условиях, почитайте рассказ человека, живущего таким образом уже долгое время. ВОС цитирует отрывок про то, как устроен трейлер.

Я живу в трейлере, The-Village

«Как все устроено внутри

Многие путают два понятия — дом на колесах (машина с жилым пространством) и кемпер (прицеп). У меня второй вариант. Площадь моего кемпера — 6,62 квадратных метра, он 1994 года выпуска, пригнан из Англии, в России никогда не эксплуатировался. Условия там другие, поэтому он очень хорошо сохранился.

Напротив двери расположена кухня — навесные и напольные шкафы, холодильник (обычного размера, но с маленькой морозильной камерой), плита. Справа от двери есть туалет, тут же рядом — душевой поддон и раковина. Здесь же в туалете расположен просторный шкаф для одежды. В левом углу напротив друг друга расположены диваны, которые ночью раскладываются в удобную трехместную кровать. Между ними, если нужно, выдвигается рабочий стол. Слева от двери есть еще один шкаф и галошница, внутри которой стоит бак для воды, а на столешнице стоит телевизор.

Я стал читать специализированные форумы, чтобы понять, откуда в основном дует в доме, где слабые места. И первым этапом стал теплый пол и ламинат, который я постелил на замену старому ковролину (на это ушло 4 тысячи рублей). После запенил все вентиляционные отверстия. Их было много, так как дом работает на газовом оборудовании и они нужны по требованиям по безопасности. Дырки были под диванами, в душе, и даже летом в ветреную погоду я чувствовал, что дом продувает насквозь. Хоть это и не по правилам, но я закрыл вентиляционные отверстия, так как выхода у меня не было (да и в России все так делают).

К тому же изначально у меня еще были проблемы с тем, что в трубах трейлера все соединительные штуцеры были евро-размера, а такие в российских используются редко. Поэтому все пришлось переделать на те, что соответствуют нашим стандартам. Я также обновил переднюю часть трейлера, то есть из дерева сделал новую опалубку для прочности дома. Главное для трейлера — чтобы не было протечек. Если попадет вода, то все быстро сгниет.

Вода в доме привозная и закачивается с помощью автоматического насоса. Изначально мой бак был 20-литровым и размещался на улице, но если летом это и нормально, то зимой, конечно, все замерзнет. Поэтому я его, во-первых, сменил на 50-литровый, а во-вторых, разместил его внутри дома, слева от входа, в галошнице (просто убрал из нее все полки).

Все коммуникации дома спрятаны под правым диваном, там же стоит бойлер для воды, который работает как от электричества, так и от газа. Он нешумный, в нем нагревается вода для внутреннего пользования.

За водой я ездил на автомойку, которая находится по соседству со стоянкой: привозил на своей машине два полных бака, этого хватало примерно на четыре дня экономичного использования — принять душ, попить чай, руки вымыть. Сто литров воды мне обходились где-то около 50 рублей. Вся вода, которую я использую, стекает по специальной трубе под дом в почву.

В туалете установлена специальная 20-литровая капсула, которой хватает на месяц использования одним человеком. После того как она заполнена, ее нужно достать и вылить. С этим у меня проблем не было: я договорился с водителем ассенизаторской машины с соседней парковки, который практически бесплатно (за бутылку пива) разрешал сливать отходы к нему. В туалете есть смыв, в который заливается специальная жидкость: она гасит все запахи и обеззараживает, поэтому никаких неприятных ароматов в доме не было.

Летом я стирал вещи в основном в стиральных машинах вроде «Малютки», потом купил «Принцессу». Воду для них набирал на колонке неподалеку, где заправляются поливальные машины. Но так как вода все-таки мне тяжело давалась (иногда просто лень было грузить эти баки), я нашел общежитие неподалеку. В нем стоят стиральные машины, и за 50 рублей можно постирать свои вещи — такая бюджетная химчистка.

Интернет у меня от 3G модема, в этот же пакет входит и телевидение. Места хватало даже на проектор, а по периметру трейлера протянул разноцветные светодиодные ленты».