Эдуард Багрицкий (1895-1934) был одесским евреем из буржуазной семьи и землемером по образованию. Иногда писал от лица женщины по имени Нина Воскресенская. Стихи его похожи на прозу другого одессита и современника Багрицкого Исаака Бабеля: все то же обилие физиологии и лингвистического сока, который размывает границу между жизнью и смертью. Настоящий русский экспрессионизм, которого не было.

Ночь

Уже окончился день, и ночь
Надвигается из-за крыш...
Сапожник откладывает башмак,
Вколотив последний гвоздь.
Неизвестные пьяницы в пивных
Проклинают, поют, хрипят,
Склерозными раками, желчью пивной
Заканчивая день...
Торговец, расталкивая жену,
Окунается в душный пух,
Свой символ веры — ночной горшок
Задвигая под кровать...
Москва встречает десятый час
Перезваниванием проводов,
Свиданьями кошек за трубой,
Началом ночной возни...
И вот, надвинув кепи на лоб
И фотогеничный рот
Дырявым шарфом обмотав,
Идет на промысел вор...
И, ундервудов траурный марш
Покинув до утра,
Конфетные барышни спешат
Встречать героев кино.
Антенны подрагивают в ночи
От холода чуждых слов;
На циферблате десятый час
Отмечен косым углом...
Над столом вождя — телефон иссяк,
И зеленое сукно,
Как болото, всасывает в себя
Пресспапье и карандаши...
И только мне десятый час
Ничего не приносит в дар:
Ни чая, пахнущего женой,
Ни пачки папирос.
И только мне в десятом часу
Не назначено нигде —
Во тьме подворотни, под фонарем —
Заслышать милый каблук...
А сон обволакивает лицо
Оренбургским густым платком;
А ночь насыпает в мои глаза
Голубиных созвездии пух.
И прямо из прорвы плывет, плывет
Витрин воспаленный строй:
Чудовищной пищей пылает ночь,
Стеклянной наледью блюд...
Там всходит огромная ветчина,
Пунцовая, как закат,
И перистым облаком влажный жир
Ее обволок вокруг.
Там яблок румяные кулаки
Вылазят вон из корзин;
Там ядра апельсинов полны
Взрывчатой кислотой.
Там рыб чешуйчатые мечи
Пылают: «Не заплати!
Мы голову — прочь, мы руки — долой!
И кинем голодным псам!»
Там круглые торты стоят Москвой
В кремлях леденцов и слив;
Там тысячу тысяч пирожков,
Румяных, как детский сад,
Осыпала сахарная пурга,
Истыкал цукатный дождь...
А в дверь ненароком: стои́т атлет
Средь сине-багровых туш!
Погибшая кровь быков и телят
Цветет на его щеках...
Он вытянет руку — весы не в лад
Качнутся под тягой гирь,
И нож, разрезающий сала пласт,
Летит павлиньим пером.
И пылкие буквы
«МСПО»
Расцветают сами собой
Над этой оголтелой жратвой
(Рычи, желудочный сок!)...
И голод сжимает скулы мои,
И зудом поет в зубах,
И мыльною мышью по горлу вниз
Падает в пищевод...
И я содрогаюсь от скрипа когтей,
От мышьей возни хвоста,
От медного запаха слюны,
Заливающего гортань...
И в мире остались — одни, одни,
Одни, как поход планет,
Ворота и обручи медных букв,
Начищенные огнем!
Четыре буквы:
«МСПО»,
Четыре куска огня:
Это —
Мир Страстей, Полыхай Огнем!
Это  —
Музыка Сфер, Паря
Откровением новым!
Это — Мечта,
Сладострастье, Покои, Обман!
И на что мне язык, умевший слова
Ощущать, как плодовый сок?
И на что мне глаза, которым дано
Удивляться каждой звезде?
И на что мне божественный слух совы,
Различающий крови звон?
И на что мне сердце, стучащее в лад
Шагам и стихам моим?!
Лишь поет нищета у моих дверей,
Лишь в печурке юлит огонь,
Лишь иссякла свеча, и луна плывет
В замерзающем стекле...

Стихотворение дня от Франсуа Вийона

Франсуа Вийон (1463 — 1493) жил в позднее Средневековье. Это практически всё, что известно о нем достоверно — остальное байки. Говорят, он был сиротой, дрался на ножах со священниками и скитался между Ла-Маншем и Средиземным морем. Был приговорен к смертной казни, но попал под амнистию. Что бы из этого ни было вымыслом, стихи Вийона очень жизненны (что не слишком характерно для лирики этого времени). К XIX веку Вийона почти забыли, но ему на помощь пришли прерафаэлиты — благодаря их стараниям возродился интерес к поэту.

Баллада примет

Я знаю множество примет;
Я знаю, где есть ход запасный;
Я знаю, кто и как одет;
Я знаю, что и чем опасно;
Я знаю, где овраг пропастный;
Я знаю, часты грозы в мае;
Я знаю, где дождит, где ясно;
Я знаю все, себя не зная.

Я знаю, есть на все ответ;
Я знаю, где черно, где красно;
Я знаю, что где на обед;
Я знаю, лжем мы ежечасно;
Я знаю, хищна волчья стая;
Я знаю, жалобы напрасны;
Я знаю все, себя не зная.

Я знаю были давних лет;
Я знаю, люди разномастны;
Я знаю, кто богат, кто нет;
Я знаю, кожа чья атласна;
Я знаю, глуп, кто любит страстно;
Я знаю, алчности нет края;
Я знаю, умники несчастны;
Я знаю все, себя не зная.

Я знаю, принц, что жизнь ужасна;
Я знаю, на земле нет рая;
Я знаю, смерть над каждым властна;
Я знаю все, себя не зная.

Перевод Ю. Корнеева

Оригинал здесь

Стихотворение дня от Уистена Хью Одена

Уистен Хью Оден (1907-1973) родился в религиозной семье в Йорке, в детстве собирался стать горным инженером, но уже в 13 лет начал писать стихи. Накануне Второй мировой он уехал в США. Когда разразилась война, Оден выразил свою готовность вернуться в Соединенное королевство, но ему возразили, что из тех, кому за 30, Великобританию интересуют только квалифицированные служащие. Творчество Одена критики оценивают прямо противоположным образом: для англоязычной поэзии он долгое время оставался enfant terrible, теперь же многие признают его одним из лучших поэтов XX века. 

Стихотворение написано в 1940 году. Оно стало частью трилогии «Поиск» и не на шутку напоминает небезызвестный текст Иосифа Бродского, написанный на 35 лет позже.

***

Грядущее крадется к нам, как тать.
Мы собираем слухи по крупице –
О чем мечтает королева-мать
Или к кормилу рвущийся тупица.

На прошлое великие мужи
Косятся, чем темней, тем беззаботней, –
Там те же казни, те же миражи
И та же потасовка в подворотне.

Мы в страхе опираемся на то,
Что кончилось; кончаясь, бьемся в стену,
Дырявую подчас, как решето, –

Что пропускает жирную Алису
В страну чудес, за ветхую кулису, –
До слез мало то место во вселенной.

Пер. В. Топорова

Оригинал здесь

Стихотворение дня от Иоганна Вольфганга Гете

Цыганская песнь

В тумане текучем, в глубокий снег,
В глухом лесу, в полуночный мрак,
Мне слышится волчий голодный вой,
Мне слышится филинов клик,
То ли: у-у-у!
То ли: гу-гу-гу!
Уйт-уху!

Я выстрел дал по коту: упал
Аннеты-яги черношерстый, милый кот.
Семь оборотней подошло в эту ночь,
Это семь, семь баб из села.
Слышишь: у-у-у!
И еще: гу-гу!
Уйт-уху!

Я всех их признал, я знал их давно -
Аннету, и Урзель, и Кэт,
Луизу, Варвару, Марихен, Бэт -
Завыли они у крыльца,
То ли: у-у-у!
То ли: гу-гу-гу!
Уйт-уху!

Я громко по имени их назвал:
Что хочешь, Анна? Что хочешь, Бэт?
Как вскинутся они! Как ринутся они!
И взвыли и канули в мрак.
А вдали: у-у!
И еще: гу-гу!
Уйт-уху!

Пер. Н.Вильмонта

Оригинал здесь

Стихотворение дня от английского народа

Карму великой англо-шотландской баллады подпортило то, что до нее добрались щупальца группы «Мельница». Мы все же предлагаем вам ознакомиться с более полной версией текста, где горемычный лорд успевает составить подробное завещание перед смертью.

Лорд Рэндал

– Где был ты, лорд Рэндал, любимый мой сын? 
Мой мальчик прекрасный, где ты пропадал?
– Я был на охоте – вернулся один,
Стели мне постель, я смертельно устал.

– Кого же ты встретил, лорд Рэндал, мой сын,
Мой мальчик прекрасный, в лесу что видал?
– Встречался с невестой – вернулся один,
Стели мне постель, я смертельно устал.

– Что брал у нее ты, лорд Рэндал, мой сын,
Припомни скорей, что у леди ты брал?
– Угрей превосходных, но ел я один,
Стели мне постель, я смертельно устал

– И кто был с тобою, лорд Рэндал, мой сын?
Мой мальчик, из замка ты с кем выезжал?
– Я брал с собой гончих, вернулся один,
Стели мне постель, я смертельно устал.

– И что с ними стало, лорд Рэндал, мой сын?
Что с гончими стало, ты мне не сказал?
– Подохли они, я вернулся один, 
Стели мне постель, я смертельно устал.

– Боюсь, ты отравлен, лорд Рэндал, мой сын!
За лекарем брат твой уже поскакал.
– О, да, я отравлен, побуду один
Родная… мне больно… я очень устал. 

– Что мне оставляешь, лорд Рэндал, мой сын?
Мой мальчик, защиту ты мне обещал!
– Коров наших славных и выгон один.
Стели мне постель, я смертельно устал.

– Сестре что оставишь, лорд Рэндал, мой сын?
Приданое ты для нее не собрал?
– Все золото наше, сундук не один.
Стели мне постель, я смертельно устал.

– Что брату оставишь, мой Рэндал, мой сын?
Кто станет здесь лордом? Он так еще мал!
– Все замки и земли, пусть правит один.
Стели же постель, я смертельно устал.

– А что для невесты, лорд Рэндал мой сын?
Какой бы судьбы для нее пожелал?
– Оставил бы Ад ей, да судит один
Господь наш… Я лягу… я очень устал.

Пер. А. Любавиной

Оригинал здесь

Стихотворение дня от Джона Китса

Джон Китс (1795-1821) – поэт-романтик уровня Джорджа Байрона и Перси Шелли. Он не был знатного рода, в 15 лет осиротел и впоследствии постоянно испытывал нужду. Стихи его отчаянно критиковали, отчего у поэта открылась чахотка, лишившая его жизни в 25. В отличие от Байрона, Китс особенно любил всё гармоничное и древнегреческое, что отлично демонстрирует это стихотворение.

Современная любовь

Любовь! Игрушка лени золотой!
Кумир, такой божественно-прекрасный,
Что юность, в упоенье расточая
Ей сотни тысяч ласковых имен,
Сама себя божественною мнит
И, праздная, безумствует все лето,
Гребенку барышни признав тиарой,
Стрелой Амура – биллиардный кий.
Тогда живет Антоний в Брунсвик-сквере,
И Клеопатра – в номере седьмом.
Но если страсть воспламеняла мир,
Бросала в прах цариц и полководцев,
Глупцы! – так вашу мелкую страстишку
Сравню я только с сорною травой.
Восстановите тот тяжелый жемчуг,
Что растворен царицею Египта,
И хоть на вас касторовые шляпы –
Я вам скажу: вы можете любить!

Перевод В. В. Левика

Оригинал здесь