Цитата дня:
Три главных зла журналистики

Издание «Журдом» публикует правила журналистов, для этого выпуска они поговорили со специальным корреспондентом «Медузы» Андреем Козенко. Мы цитируем его взгляды на то зло, которое может совершить журналист.

Фото: echosar.ru

«Правила журналистов: Андрей Козенко», Журдом

«Самое большое зло, которое может быть в нашей профессии ― участие в создании пропаганды. Это хуже, чем наркотики продавать ― там хотя бы точечное поражение, не массовое. Не оставляю надежд увидеть однажды Константина Львовича, Олега Борисовича и Владимира Михайловича на скамье подсудимых. Если справедливый суд их оправдает, значит так тому и быть, окей.

Второе зло ― это разнообразная джинса, заказухи и иные формы мелкого манипулирования. За девять лет в региональной журналистике я успел поработать на бога, на черта, а иногда одновременно ― там это и до сих пор условие выживания. Надеюсь, в местном ОВД на транспорте хранится на почетном месте книга про подвиги сотрудников этого ведомства ― с моим предисловием. Для того, чтобы сейчас уговорить написать меня то, во что я сам не верю, понадобятся меры физического воздействия.

Третье зло ― неизбежное, это фактические ошибки. Часто или редко, но ты лажаешь. После такого мне пару дней плохо чисто физически. Отравленное настроение ― это еще на месяц. Где-то через год можно начинать иронизировать ― не раньше. В Саратов приезжал председатель Верховного суда Лебедев ― со студентами встречался, с губернатором, ничего необычного. В своей короткой заметке об этом я в каком-то необъяснимом помрачении трижды назвал его Соловьевым. Никто не заметил. Утром я проснулся от звонка областного министра печати. «Поздравляю, Андрей, утка года!» ― каламбурил он, пока я пытался провалиться сквозь землю.

Перед каждой командировкой штудирую местные СМИ, изучаю политические и иные расклады, все перепроверяю дважды ― и не понимаю, как можно иначе.

Каждый раз, когда журналист путает Самару с Саратовом, где-то там, на берегах Волги, рождается мальчик. Он вырастет, уйдет в лес и пустит под откос поезд, в котором тот журналист будет ехать.

Идеальный вариант ― это когда у тебя есть три дня на сбор фактуры и день, чтобы запереться от всего живого и написать текст. В жизни такое бывает крайне редко».

Цитата дня:
Сколько в России улиц Ленина?

На Украине полны решимости изжить советское наследие. «Слон» вдохновился этой решимостью и подсчитал, во сколько обойдется России проделать то же самое.

«Изжить имя Ленина — во сколько это обошлось бы в России», Слон

«Сколько в России улиц Ленина?

Как следствие, значительная часть названий, оставшихся с советских времен, сохранилась до сих пор. Только топонимов имени Ленина – проспектов, улиц, переулков – насчитывается более восьми тысяч. В случае их гипотетического переименования потребовалось бы сменить сотни тысяч табличек с адресами (если предположить, что улица в среднем состоит из 50 домов, то таких табличек понадобилось бы около 400 000).

Простая табличка с адресом стоит 300–500 рублей, в зависимости от дизайна и материала она может обойтись дороже. Так, администрация поселения Карымское (Забайкальский край) в начале 2015 года заказалауличные таблички по цене примерно 900 рублей (23 указателя за 20 500 рублей). Летом прошлого года власти Самары заказали изготовление и установку табличек с названиями улиц и номерами домов (в общей сложности около 1600) на 1,6 млн рублей.

Менять пришлось бы и дорожные указатели (щиты с указанием направлений в интернете продают по цене несколько тысяч рублей за квадратный метр). Организациям также потребовалось бы заказывать новые печати (печать можно купить за 300–500 рублей) и оформлять новые юридические адреса. В последнем случае понадобилось бы оплатить госпошлину – 800 рублей (на Украине, впрочем, юридическим лицам в подобных случаях разрешили проходить перерегистрацию бесплатно).

Как быть с городами и областями?

Имя Ленина в России до сих пор носят несколько десятков населенных пунктов, включая областной центр Ульяновск, города Ленинск (Волгоградская область), Ленинск-Кузнецкий (Кемеровская область) и Лениногорск (Татарстан). Его именем также названы две области – Ульяновская и Ленинградская.

Переименование небольшого города, такого как Красногвардейское или Беднодемьяновск, в середине 2000-х годов обходилось в несколько сотен тысяч рублей. Сумма была актуальна для населенного пункта с населением примерно 8000 человек.

В случае Ульяновска, где проживает более 600 000 человек (в конце 2000-х годов местная власть заявляла о возможности его переименования, однако идея так и не была реализована), ориентировочные затраты исчислялись бы десятками миллионов рублей. По оценке Forbes, они составили бы от 37 млн до 104 млн рублей.

Смена названий городов-миллионников Куйбышева (сейчас Самара) и Горького (Нижний Новгород) в начале 1990-х годов, по сведениям Forbes, стоила более 100 млн рублей. При этом в ценах 2012 года, как подсчитало издание, расходы для каждого города превысили миллиард рублей.

Переименование городов и областей подразумевало бы замену дорожных указателей (между населенными пунктами), переоформление документов (в Ульяновской области, в частности, действуют около 27 000 юридических лиц, в Ленинградской – около 33 000), издание новых карт и так далее. Отдельные расходы могли бы потребоваться на выбор новых названий, по поводу которых, согласно закону, власть должна узнать мнение населения. В случае вынесения вопросов на референдумы потребовались бы еще десятки миллионов рублей».

Цитата дня:
Что делать с курильщиками?

The Village поговорил с директором Фонда профилактики рака Ильей Фоминцевым. Мы цитируем часть интервью о табачном лобби.

Врач-онколог Илья Фоминцев — о лечении рака водкой и борьбе с канцерофобией, The Village

«— Дала ли какие-то результаты борьба с курением в России? Ну, в том смысле, что статистика по раку лёгких пошла вниз.

— Борьбы с курением в России нет. Соответственно, заболеваемость раком лёгких растёт.

— Но ведь периодически курильщикам запрещают то одно, то другое.

— А, вы имеете в виду закон («Об охране здоровья граждан от воздействия окружающего табачного дыма и последствий потребления табака». — Прим. ред.)? Закон правильный. Я, кстати, заядлый курильщик, как это ни странно. Но я его двумя руками поддерживаю. Закон действительно осложняет жизнь курильщикам, и он подвигает отказаться от курения. Лично я стал реже курить.

Но это не совсем борьба с курением. Борьба с курением — это прежде всего повышение цен на сигареты. Никто никогда у нас цены не повышает. Цены повышаются лишь по экономическим причинам. Табачное лобби в России очень сильно. Начнём с того, что производителями являются в том числе и видные члены «Единой России» — и они, естественно, влияют на процессы внутри партии. Обратите внимание — в 2012 году владелец «Донского табака» не смог избраться в Госдуму, а в 2013-м внезапно приняли закон об охране от табачного дыма. Как говорится в известном меме про Киселева: «Совпадение? Не думаю».

Так что многие антитабачные инициативы протащить через Госдуму или невозможно, или очень сложно. А все информационные кампании типа «курение — это только для взрослых, малыш» — скрытая реклама табака, а не борьба с ним. Мы, как Фонд профилактики рака, хотим заниматься вопросами борьбы с курением, но пока нет ни времени, ни сил, ни средств — мы сейчас кое-как справляемся с работой в направлении скрининга рака. Могу только сказать, что я уверен, что пропаганда — это хорошо и здорово, но вот это всё формальное «курить — здоровью вредить» не спасёт нацию. Табачники во всём мире — редкие сволочи, они абсолютно беспринципные и пойдут на всё, лишь бы сохранить продажи. Кстати, совершенно правильно, что Россия присоединилась к конвенции ВОЗ по борьбе с табаком, которая в том числе запрещает табачным компаниям участвовать в благотворительности — их нельзя «обелять», ибо они не могут быть белыми и пушистыми: это бизнес на смерти. По крайней мере гарантирую, что в нашем Фонде ни один табачник никогда не станет спонсором.

Вот ещё один пример мощи табачного лобби. На самом деле один из самых действенных способов глобального излечения нации от табакокурения прост. Нужно просто запретить продавать табак людям, родившимся, например, позже 2014 года. Вообще. Не тем, кто не достиг 18 лет, а тем, кто родился позже 2014-го. Вот у меня сыну один год, и, должен заметить, он некурящий у нас, допускаю, что его ровесники — тоже. Отказаться от курения им в условиях тотального запрета на продажу будет, мягко говоря, очень легко, табачный бунт родителей и малолеток тоже сложно себе представить. При этом необходимо резко увеличить ответственность за продажу табака людям, которые родились позже 2014-го — скажем до половины годового оборота. Контролировать это более чем легко. А теперь представьте, что произойдёт: за 10–20 лет постепенно сойдёт на нет весь табачный бизнес. Проблема исчезнет. Вопли табачников о том, что, мол, это рабочие места, несостоятельны: несколько тысяч рабочих мест не стоят миллионов жизней. А выгода от акцизов для государства в сотни раз ниже, чем убыток от курения. А что было бы, если бы Россия, Китай, США, Европа, подписали такую конвенцию? Табакокурение исчезло бы. Но этого не произойдёт в ближайшем будущем именно благодаря мощи табачного лобби».

Цитата дня:
Когда снизятся цены на продукты?

Все помнят, как приуныл рубль этой зимой и все подорожало. Кажется, сейчас российская валюта немного очухалась. Что ж, теперь со всех сторон можно услышать законный вопрос: «Когда магазины наконец-то понизят цены?» Издание «Медуза» опросило ключевых игровоков рынка о том, когда произойдет чудесное событие. Мы цитируем комментарий сотрудника «Азбуки вкуса».

Фото: Екатерина Кузьмина/РБК

«Когда вы снизите цены?», Медуза

«Андрей Голубков, руководитель пресс-службы компании «Азбука вкуса»:

Сейчас идут обсуждения внутри отраслевого сообщества. И «Ассоциация компаний розничной торговли» заявила, что цены в ближайшее время понизятся (в АКОРТ рассчитывают, что цены упадут на 5–10% — прим. «Медузы»). Но в любом случае мы отталкиваемся от цен поставщиков, от того, какую цену последние объявят. Здесь идет речь о товарах либо импортных, либо российских, где большая импортная составляющая. Наиболее заметно снижение цен будет по группе товаров fresh (это, например, охлажденная рыба, овощи, фрукты), поставки которых оплачиваются валютой. Магазины не могут держать большой запас таких товаров, а закупки происходят раз в неделю или чаще. Поэтому тут и рост, и падение наиболее очевидны. На самом деле, снижение стоимости уже идет.

Но нужно понимать, что когда шел рост цен, не было прямой корреляции между курсом валют и ценами в магазине. Ритейлеры брали удар на себя, уменьшая маржу, чтобы рост цен не был драматичным и чтобы не отпугнуть покупателей. В целом по «Азбуке вкуса» рост цен составил около 15%. В ряде товаров роста не было, если товар был российским или же были большие запасы. Но где-то рост цен был огромным, если это были еженедельные поставки».

Цитата дня:
Зачем умирать публично?

Миша Дегтярев рассуждает об искусстве умирать публично — последнем желании писателя Оливера Сакса. Как говорится, очарование смерти — это очарование жизни.

«Селфи на смертном одре», Сигма

«Мы все умрем — это не новость, а парализующий трюизм, который сопровождает биологическое существо везде и всегда. Разум человека он раздражает заметнее всего, сводя с ума самых хрупких и неподготовленных. С возрастом его сила растет и распространяется дальше по популяции, за пределы слабых, к самым уверенным. Те, кто достойно выдерживают столкновение с неизбежным, не прячась за пеленой религиозного экстаза и старческой деменции, приобретают особый дар. Известный нейропсихолог Оливер Сакс — из их числа. Автор популярных книг и уважаемый профессор болен четвертой, терминальной стадией рака печени. Новость застала писателя врасплох, но не раздавила своей тяжестью. Сакс продолжил делать то, что умеет лучше всего — писать. Его колонка в The New York Times вызвала большой резонанс, внутри которого практически не нашлось места обычным для сети издевкам и ненависти. Оливер Сакс решил умирать публично, а взамен получил сострадание и любовь.

Книги Оливера Сакса принято называть интеллектуальными бестселлерами. «Пробуждение», «Человек, который принял жену за шляпу», «Музыкофилия», «Антрополог на Марсе», «Зримые голоса», «Галлюцинации» и другие его работы входят в классику золотой эпохи науч-попа, но дело не только в них. И даже не в ужасе неизлечимых метастаз — Саксу 81 год, и он уже на полтора года превысил среднюю продолжительность жизни в США. Конечно, жалко, но трагедии, например «клуба 27», здесь нет. 81 год — это возраст победителей. Отчаянно позитивная реакция на его статью говорит о потребностях — знать больше, чем «мы все умрем», наблюдать, что ужаса нет, понять, как это делается с достоинством. Публично умирающий интеллектуал производит эффект муравья-камикадзе, чьи взрывающиеся железы — это язык, а яд — мудрость накопленных лет.

«Не бойся смерти: пока ты жив — ее нет, когда она придет, тебя не будет» — отношение Эпикура к биологической неизбежности разделяли практически все древние философы. Этот тезис они часто доказывали на своем опыте и старались не повторяться. Сократ безмятежно выпил цикуту, Диоген и Зенон навсегда задержали дыхание, Сенека разрезал вены, Хрисипп умер от смеха. «Философствовать — значит учиться умирать» — эти слова Цицерона послужили отправной точкой для Самойна Кричли в написании книги «The Book of Dead Philosophers», где с изрядной долей юмора и проницательности из мертвых восстают обстоятельства смерти 200 философов. Увлекательный зомби нон-фикшн крутится вокруг мысли о том, что характер и манера смерти — вот главное произведение философа.

В извращенном порнографией сознании любовь к мертвым сразу отзывается некрофилией, но если убрать сексуальный подтекст остается нечто реликтовое. Очарование смертью — это очарование жизнью. Ощущение из доисторических времен, когда каждый член блуждающего сообщества, мог наблюдать за приходом старости и ее последствий у племенного костра. Сегодня роль огня играют медиа. Реалити-пульс бьется в кровеносной системе коммуникаций, согревая социальные сети и прочие сервисы публичными переживаниями. Сегодня это счастье и успех, завтра болезнь и прощание. Поцелуй смерти коснется всех, и особенно интересно будет смотреть на то, как его примут самые популярные. Сделает ли Ким Кардашян селфи на смертном одре, напишет ли последний статус Марк Цукерберг, какой твит придумает умирающий Джастин Бибер. Все это, хоть и в разных пропорциях, мы успеем застать».

Цитата дня:
Можно ли убрать Толстого из школьной программы?

Кажется, еще немного и школьная литература уверенно возьмет курс на патриотизацию. Это означает, что скорее всего из нее уберут произведения Толстого, Гоголя, Достоевского и Булгакова. Что-то ввиду недостаточной патриотичности, что-то из-за порочащего нашу страну содержания. «Теории и практики» опросили экспертов — ученых и учителей — о том, насколько разумна подобная инициатива. Мы цитируем комментарий Надежды Шапиро.

«Ученые объясняют, почему нельзя убирать из школьной программы Достоевского, Толстого и Булгакова», Теории и практики

«Надежда Шапиро

преподаватель русского языка и литературы, преподаватель НИУ ВШЭ, учитель высшей категории:

Если можно обойтись без этих писателей, можно обойтись и без книг вообще. Маленькие дети читают «Кавказского пленника», дети постарше — «Детство» Толстого. Это то, чем наша страна гордится. То, о чем можно разговаривать с людьми самого разного возраста. У меня есть убеждение, что если в 10-м классе нужно будет изучать не двадцать, а пять книг, то одной из них должна быть «Война и мир». В этом произведении есть и личность отдельного человека, и вся его жизнь, и история, и философские вопросы — даже вопрос о том, что такое счастье. В том, что Достоевского обязательно нужно изучать в школе, я не так уверена, — но очень хорошо, что его произведения входят в программу. Ведь есть вопросы, которые только Достоевский ставит с такой глубиной и силой. Правильно разговаривать про них с людьми, когда им 16 лет. Что же до Булгакова, то он детям очень нравится. В программе 11-го класса есть произведения, которые ученики читают неохотно или вовсе не читают, но с «Мастером и Маргаритой» каждый раз совсем другая история, и обсуждать эту книгу — одно удовольствие. Если эти произведения вредны, значит и вся литература вредна с точки зрения законодателей. Это клинический случай, который должны обсуждать доктора, а не культурное сообщество.

Однако, мне кажется, никто не выкинет ни Толстого, ни Достоевского. Все нормальные учителя будут преподавать то же, что преподавали до этого. Подобные вещи говорят, только чтобы нас в очередной раз «взбодрить». Даже если этих писателей исключат из экзаменационной программы, мы все равно будем говорить о них с учениками. Никто не может запретить учителю делать это.

Такого явления, как патриотическая литература, в истории объективно не существует. Существуют брошюрки патриотического содержания, однако нормальная литература не может быть патриотической или антипатриотической. Это противоестественное сочетание слов. Любое произведение можно трактовать по-разному, и слово «патриотизм» — тоже.

Всегда были люди, которые ничего не читали, и люди, которые читали все свободное время. Все ученики разные. Я только что приехала с Всероссийской олимпиады по литературе, где мы читали работы старшеклассников, приехавших со всех концов страны. Они были очень разными: одни — невероятно яркие и талантливые, а другие — смешные, без какого-либо понимания произведения, о котором шла речь. Непонятно было, как их авторы вообще попали на эту олимпиаду. Так всегда бывает во всех вопросах, и в этом тоже.

Может показаться, что раньше было лучше, поскольку дети лучше писали сочинения. Но часто они просто заучивали материал наизусть, хоть это и невозможно проверить. Конечно, раньше литературе придавали больше значения, чем сейчас. Однако для преподавателей в этом есть как плюсы, так и минусы. С одной стороны, нам жалко, что долгое время этот предмет был «в загоне». После того, как исчез обязательный экзамен, отпала необходимость все повторять, перечитывать и запоминать, готовясь к выпускным. С другой стороны, в такой обязательности была своя опасность, поскольку многие ученики заучивали готовые мысли, а не думали сами. Теперь же такой необходимости нет, поэтому если учителю удается разговаривать о произведениях, у него появляется больше свободы. Он может сам выбрать, что обсуждать и на какие темы писать сочинения в зависимости от того, какой класс и что умеют ученики. Пока нет тотального вмешательства государства в процесс преподавания литературы, и для учителей в этом есть преимущества».