Цитата дня:
Зачем сжигать санкционные продукты?

Журналист Александр Тимофеевский по просьбе «Медузы» разобрался, зачем на границе России приготовились сжигать санкционные продукты — и нашел в этом сакральный смысл.

«Чуждый нам хамон», Медуза

Показательное уничтожение еды — давняя традиция. Осажденная средневековая крепость шла на это, чтобы показать свою силу неприятелю: смотрите, нам ничего не жаль, думайте, сколько у нас запасов, нам не страшна никакая осада. Об осаде Hohenneuffen в Швабском Альбе (Баден-Вюртемберг) рассказывают: «Защитники замка накормили своего единственного осла до смерти последними продуктами и с набитым животом бросили в осаждающих. Те попались на хитрость, решив, что замок имеет большие запасы, и прекратили осаду». Путинская Россия уже давно играет в осажденную крепость, кругом враги, кругом Гейропа, решившая извести наши нравственные ценности, саму физиологию русского человека. Но задумка с уничтожением еды направлена не вовне, а вовнутрь. Нынешняя осажденная крепость уничтожает продукты, чтобы продемонстрировать силу не осаждающим, а осаждаемым. Именно им предстоит испытание, именно они должны пройти через инициацию.

Сложность испытания не только в том, что многие бедствуют, а некоторые прямо голодают. Она, прежде всего, в том, что для большинства населения уничтожение продуктов — табу, заложенное генетически, усвоенное с детства: доедай все до конца, нельзя выбрасывать хлеб, еда не мусор. Это табу опирается на войну и блокаду, которыми все время клянется власть. А в следующем году 75 лет началу ВОВ, потом 75 лет снятию блокады, потом 75 лет Победе, и всякий раз будет торжество, и «Бессмертный полк», и вождь, прижимающий к сердцу оставшихся в живых ветеранов. Зачем же сейчас уничтожать еду под софитами, прямо на сцене, почему бы не уйти в кулисы? Ведь обниматься с блокадницей будет трудней. А кому сейчас легко, спрашивается.