Цитата дня:
Красотабельность России

Мы уже пели оды любви великому журналу для непростых людей Tatler. Теперь, благодаря «Городу», у нас появился новый фаворит: журнал Allure. Мы цитируем мнение шеф-редактора журнала о россиянках.

«Женщина без кремов — не человек», Афиша-город

Алексей Беляков, шеф-редактор журнала Allure:

«Что такое феминистический глянец, я не очень понимаю. «Ты жирная, и это прекрасно!» — так? Если так, то бесперспективно: любая толстуха мечтает похудеть, что бы она нам ни рассказывала про живопись Рубенса и Кустодиева. Я не знаю, что такое боди-позитивность. До американских глупостей мы не докатимся.

У нас особый путь. Красота в России — больше, чем красота. Наши девушки каждый вагон метро воспринимают как подиум. Они в булочную без мейкапа не выходят. В России повышенная красотабельность, простите за это дурацкое слово. На квадратный километр больше красивых девушек, чем где бы то ни было. Разве что в Грузии еще. Я живу давно и должен с удовлетворением констатировать, что красотабельность за последние лет двадцать резко повысилась. Стройных и классных очень много, чрезвычайно много.

Кстати, мои друзья, давно живущие в Америке, приезжая сюда, сворачивают шеи на улице: они все время в состоянии бьюти-стресса.

Я не раз сталкивался с бурной реакцией на свои публикации. Причем даже со стороны близких и давно знакомых девушек. Но штука в том, что я не эпатирую намеренно, не впадаю в истерический экстаз, я просто пишу, что думаю. Я среднестатистический мужчина, у меня за плечами два брака плюс разные отношения с девушками. Я очень люблю их рассматривать, любых — от продавщицы в зоомагазине на станции Хотьково до депутата Ирины Яровой. При этом я, можно сказать, даже феминист: считаю, что во главе России должна стоять женщина, ибо мужики ее разворовали и профукали ради своих пацанских понтов. Когда Наталья Поклонская, ныне прокурор Крыма, станет президентом России, всем будет радость. И феминисткам, и мужикам.

Если девушки меня читают и ругают, значит, я говорю об актуальном. Им интересно знать, что вот такой среднестатистический дядька думает об их волосах, ушах, ужимках и прыжках. Понятно, что многое им не нравится. Мужики вообще сволочи, как известно. А я еще и откровенная сволочь.

Иногда мне кажется, что в сети сплошные феминистки, которых все бесит. Но с другой стороны, именно женская страстность — главный драйвер трафика. Я не только про наш сайт, про любой. Мужик или промолчит, или ругнется и забудет через десять минут. Девушки будут ругаться долго, повышая трафик. Бывает часто: я написал свой текст про женскую, скажем, грудь — и все, поехали дальше. А спустя дня три вдруг мне пишет подруга в личку: что за гадость ты опубликовал? Я даже не понимаю, о чем она, пока не объяснит. Я все же стараюсь высказываться достаточно интеллигентно. Если бы возмущенные моими колонками читательницы подслушали рядовой мужской разговор о женщинах, то вернулись бы с самурайским мечом и всех порубали».

Цитата дня:
Какие условия в самой суровой российской колонии?

«Такие дела» опубликовали фоторепортаж из самой суровой российской колонии. Она расположена где-то на Урале, и в среднем пожизненно осужденные живут там после суда около десяти лет. 

«Во все особо тяжкие», Такие дела

В колонии «Черный беркут» самый строгий режим в России — так называемый особый. Здесь сидят садисты, террористы, насильники, убийцы детей, киллеры, серийные маньяки. В общей сложности они совершили восемьсот убийств.

Многие находятся в колонии еще со времен СССР. Раньше здесь содержались приговоренные к исключительной мере наказания — смертники заканчивали жизнь с пулей в затылке, похороненные в безымянной могиле посреди тайги. В 96-м году Борис Ельцин приостановил практику смертной казни, и те заключенные, которых к тому времени не успели расстрелять, получили по 25 лет колонии особого режима. Впрочем, не все были к этому готовы: несколько заключенных «Черного беркута» повесились в камерах в течение недели после известия о помиловании. Мысль о перспективе провести четверть века в отчуждении и забвении оказалась невыносимой.

Зима в этой части России длится семь месяцев, солнце выходит из-за горизонта на пять-шесть часов, а температура опускается до минус 45 градусов. Когда сходит двухметровый слой снега, наступает короткое лето, а удушливый воздух кишит тучами насекомых.

Заключенные «Черного беркута» осуждены либо пожизненно, либо на 25 лет. Пожизненные живут в узких камерах на шесть квадратных метров, поодиночке или вдвоем. Канализации нет, вместо унитаза они используют ведро, которое опорожняют каждый день. Баня — раз в неделю. 23 часа в стуки заключенные находятся в камере, а все, что они видят во время часовой прогулки на маленьком дворе, — бледное северное небо сквозь металлическую решетку. В год пожизненным положена одна посылка и два свидания по четыре часа. Никаких телефонных разговоров, никакого физического контакта.

Цитата дня:
Зачем сжигать санкционные продукты?

Журналист Александр Тимофеевский по просьбе «Медузы» разобрался, зачем на границе России приготовились сжигать санкционные продукты — и нашел в этом сакральный смысл.

«Чуждый нам хамон», Медуза

Показательное уничтожение еды — давняя традиция. Осажденная средневековая крепость шла на это, чтобы показать свою силу неприятелю: смотрите, нам ничего не жаль, думайте, сколько у нас запасов, нам не страшна никакая осада. Об осаде Hohenneuffen в Швабском Альбе (Баден-Вюртемберг) рассказывают: «Защитники замка накормили своего единственного осла до смерти последними продуктами и с набитым животом бросили в осаждающих. Те попались на хитрость, решив, что замок имеет большие запасы, и прекратили осаду». Путинская Россия уже давно играет в осажденную крепость, кругом враги, кругом Гейропа, решившая извести наши нравственные ценности, саму физиологию русского человека. Но задумка с уничтожением еды направлена не вовне, а вовнутрь. Нынешняя осажденная крепость уничтожает продукты, чтобы продемонстрировать силу не осаждающим, а осаждаемым. Именно им предстоит испытание, именно они должны пройти через инициацию.

Сложность испытания не только в том, что многие бедствуют, а некоторые прямо голодают. Она, прежде всего, в том, что для большинства населения уничтожение продуктов — табу, заложенное генетически, усвоенное с детства: доедай все до конца, нельзя выбрасывать хлеб, еда не мусор. Это табу опирается на войну и блокаду, которыми все время клянется власть. А в следующем году 75 лет началу ВОВ, потом 75 лет снятию блокады, потом 75 лет Победе, и всякий раз будет торжество, и «Бессмертный полк», и вождь, прижимающий к сердцу оставшихся в живых ветеранов. Зачем же сейчас уничтожать еду под софитами, прямо на сцене, почему бы не уйти в кулисы? Ведь обниматься с блокадницей будет трудней. А кому сейчас легко, спрашивается.

Цитата дня:
Наркотики или «умные» таблетки?

Нейробиолог Николай Кукушкин, который вел один из сезонов блога «Жри на вос», проверил на себе, являются ли ноотропы наркотиками, и изучил культурный аспект этих веществ. Этот аспект и показался для нас самым интересным.

«Можно ли считать ноотропы наркотиками?», Афиша-город

В любом обсуждении любого химического вещества с любым действием на мозг всплывают два слова: «наркотик» и «зависимость». Для многих родство ноотропов и наркотиков само по себе достаточный аргумент, чтобы обходить «умные таблетки» за километр. Для других между двумя понятиями есть четкие границы.

Молодая бизнес-леди А., с которой я разговаривал на условиях анонимности, употребляет пирацетам (ноотропил) в больших дозах: «Грамм по 6–8 в сутки, если это может пригодиться, месяцев 5». Тем не менее А. ощутимо напряглась при упоминании наркотиков: «Я против наркотиков, от них ты тупеешь, а с ноотропами мысли четкие, ясные и глубокие, не местечковые».

Чем отличается ноотроп от наркотика? Распространенный критерий — зависимость, но и это слово требует определения. Большинство людей понимают под словом «зависимость» любое ухудшение работы мозга при абстиненции. Фраза «X вызывает зависимость» в таком понимании означает, что если перестать употреблять X, то мозг некоторое время будет работать хуже, чем до начала употребления X.

Но научное определение зависимости гораздо более узкое. «Сам факт, что кто-то употребляет наркотик (слово drug в английском языке означает и «наркотик», и «лекарство». — Прим. автора), даже регулярно, ничего не гово­рит нам о том, есть ли у него зависимость», — объясняет психолог Карл Харт.

Харт, по собственному признанию, — бывший наркодилер, державший пистолет в бардачке машины, а ныне профессор психологии и психиатрии в Университете Колумбии, специалист по наркозависимости и известный разрушитель мифов о наркотиках.

«Согласно наиболее распространенному определению зависимости в учебниках по психиатрии, чтобы считаться зависимостью, употребление вещества должно ­нарушать важные жизненные функции: родительство, работу, интимную жизнь. Оно должно сохраняться, несмотря на продолжающиеся негативные последствия и попытки завязать, занимать много времени и умственной энергии».

Кофе, например, вызывает «зависимость», выражающуюся в сонливости при абстиненции. Но эта сонливость исчезает за несколько дней без особых усилий и стра­даний. Кроме того, кофе не вредит работе и семье, а в последние годы медицинская литература склоняется к тому, что его употребление в целом полезно для организма. С научной точки зрения зависимости от кофе не существует.

«Наука не делает различий между легальными и нелегальными наркотиками при определении зависимости, равно как и организм. Эти различия делаются обществом в силу политических или социальных причин», — считает Карл Харт.

Критерий зависимости с научной точки зрения крайне зыбкий, как и граница между ноотропами и наркотиками в принципе. Судьбу «умных таблеток», считает ­профессор Харт, решают не ученые, а общество и закон. От них, а не от врачей, зависит, какие вещества считаются хорошими, а какие — плохими.

«Для большой срочной работы взял у знакомого что-то, что мне назвали как риталин в порошке», — рассказал редакции журналист М., пожелавший остаться ­неизвестным. После того как риталин закончился, он попросил у того же знакомого еще. В этот раз порошок был другого, желтого цвета.

«В тот же день по дороге домой меня совершенно ­случайно тормознули». Полиция нашла у М. желтый порошок. «Анализ показал, что амфетамин, причем сделанный кем-то в гараже. Сильно меньше грамма, но все равно 228, штраф до 40 тысяч или от года до трех, реального или условного».

С химической точки зрения амфетамин — это то же ­самое, что популярный американский ноотроп аддерол. Видимо, знакомый М. просто посчитал риталин и аддерол взаимозаменяемыми веществами, что в общих чертах соответствует правде.

Но химическое строение — только одна из переменных в этом уравнении, и зачастую куда менее значимое, чем культурный контекст. Под словом «аддерол» имеют в виду «умную таблетку», которая действительно помогает некоторым людям работать и концентрироваться. А под словом «амфетамин» подразумевают наркотик, действительно способный привести некоторых людей к зависимости. Если вы живете в США и ваш врач прописывает вам аддерол, произведенный фармацевтической компанией, то вы повышаете себе внимание и память. Если вы живете в России и ваш друг дает вам амфетамин, сваренный в гараже, — то вы наркоман, опасный для общества.

Для мозга же «ноотроп», «наркотик» и даже «нейромодулятор» — просто слова на букву «н».

Цитата дня:
Россия, оставшаяся на берегу

«Медуза» опубликовала фотопроект Дениса Синякова, посвященный рекам России. Репортаж предворяют слова: «Реки всегда занимали важное место в транспортной системе России. По ним ходило множество судов, доставляли грузы и материалы, в Советском Союзе сплавляли еще один ликвидный товар — лес. Теперь же в их водах все больше отражаются деревянные дома умирающих деревень, каменные церкви опустевших поселков». 

«Речная цивилизация», Медуза

Андрей Тикалов из деревни Лайково, что на реке Ижма, показывает свой трофей. В деревне почти все Тикаловы, и его брат Сергей, помогая привязать нашу лодку к кузову единственного исправного грузовика Магомеда, откровенничает, с гордостью и ласково кивая на дочь-восьмиклассницу: «Валя сама рыбачит! Машину с десяти лет умеет водить!» Замолкает, обдумывает важную мысль: «Америка против России, по телевизору говорят. Если американцы совсем прижмут нас, станем жить как в XIX веке: кто что сам умеет, тем и живет… Тяжко. Она, дочка, выживет».

Цитата дня:
Как питаются бездомные?

На этой неделе у русскоязычных медиа повышенное внимание к бездомным. Как выживает питерские мы уже знаем, теперь пришло время разобраться с московскими. Нас особенно заинтересовал аспект питания. 

«Бездомным тут место», Йод

Проблемы питания для бездомных в Москве нет. Более десятка благотворительных служб ежедневно обеспечивают сухим пайком и горячим всех, кто в этом нуждается. Централизованной столовой с единым расписанием нет, но пункты и время раздачи еды известны всем бездомным.

«Пельмешки на Плешке» — одно из движений, занимающихся кормлением бездомных. Оно было создано студентами МГУ. Сначала они собирались в квартирах, и там готовили еду, а позже обрели дом в храме святой мученицы Татианы при университете.

Каждый вторник в 17:00 на Большой Никитской в доме № 1 начинается готовка. К 21:00 волонтеры движения привозят первое, второе, хлеб и чай в ангар, установленный московским департаментом соцзащиты близ площади трех вокзалов. К этому времени у пункта, обнесенного забором, собираются около сотни человек — ждут, когда охранники откроют ворота. Когда это происходит, толпа с ликованием врывается на огороженную площадку. Впрочем, спешить им смысла нет: сначала нужно помолиться, пропустить вперед женщин и выстоять очередь. Соблюдать порядок удается не всем, поэтому порой сотрудники охраны вынуждены окрикивать их и даже силой выводить из шатра прорвавшихся без очереди. Заканчивается ужин около 22:30.

В другие дни еду раздают на Курском, Киевском, Павелецком и Белорусском вокзалах, а также около храмов и на подворьях монастырей. Поесть каждый будний день можно и в «Ангаре спасения». На полноценное питание всегда могут рассчитывать те бездомные, которые остаются на ночлег в государственных центрах социальной адаптации и приютах благотворительных организаций.

По мнению благотворителей и волонтеров, необходимости в увеличении количества пунктов и объемов раздачи еды в Москве нет. Более того, это могло бы даже усугубить ситуацию, снизив мотивацию бездомных выбираться из сложившейся ситуации.