Цитата дня:
Будни в СИЗО и колониях для несовершеннолетних

Корреспондент «Медузы» пообщался с людьми, которые отбывали наказание в колониях для несовершеннолетних, о том, что творится в местах заключения, по сути, для детей. ВОС публикует один из рассказов.

«За малейший косяк могли выкинуть с четвертого этажа» Что происходит в СИЗО и колониях для несовершеннолетних. Воспоминания тех, кто в них сидел, «Медуза» 

Сергей Фролов

Икшанская воспитательная колония (сейчас закрыта), сидел с 1999-го по 2001-й

На «малолетке» была своя иерархия. За порядком смотрели активисты. После рядовых активистов шли фраера. И еще выше — борзые. У нас их было пять, по одному на отряд. Это старшие активисты. Один из них был рогом зоны, смотрящим за всей зоной.

В актив можно было самому пойти. Если ты нормальный, тебя брали. Не брали «обиженных» — ну, то есть тех, кто выполнял женские роли, скажем так. На «малолетке» такими были в основном по беспределу изнасилованные. Я в актив не пошел, потому что не могу бить людей ни за что.

Вся эта иерархия была выгодна администрации. Администрация никогда не трогала, а активисты били за все. То есть вообще за все. И спрятаться было нельзя. Например, если в наряде в столовой чего-то накосячишь, заводили в хлеборезку, брали веселку (это такая похожая на весло большая лопата) и били. За двойки получали — если плохо учился или плохо себя вел, учителя говорили старостам. А старосты были активистами. И с тобой потом в отряде беседовали. Беседовали в кавычках. И где-то раз в полгода была «профилактика» — активисты просто били всех, чтобы страх не теряли.

Чем больше лютуешь, когда ты в активе, тем больше шансов потом подняться по этой иерархии. Я видел, как такая туша в 80 килограммов прыгала на голове у парня 14-летнего, который весил где-то 40 килограммов. Был еще один парень, очень правильный. Он бунтовать решил, но подельники впарили, сдали. В итоге активисты его избили и «обидели». Просто жизнь парню сломали.

Из-за этого всего двое ребят из Икши решили бежать. То есть они даже не хотели никуда убегать, а просто на забор залезли, чтобы им добавили срок. Лишь бы оттуда увезли.

Правозащитники приезжали колонию проверять. Ну, а чего? Они заходили, спрашивали: «Ребята, как вы тут живете?» И все в один голос: «Хорошо!»

Учили только до девятого класса. Параллельно мы занимались в ПТУ. И так получилось, что я условно-досрочно освободился, два экзамена экстерном в школе сдал, на один потом приезжал, а на один не поехал. Неинтересно мне все это было уже. Я только недавно ездил туда в Икшу, там же уже нет больше «малолетки». И экзамен я так и не сдал. В общем, нету образования, а ПТУ есть. Вот в чем прикол. Можно на работу и так устраиваться. Хотя образование дальше получить не получается, хотя было такое желание.

Я сел за угон — ну, не то чтобы машину угнали, просто взяли покататься. 15 мне было, когда нас поймали, а посадили уже в 16. А после освобождения через год опять посадили. Уже на взрослую. Я точно так же угнал машину. «Малолетка» совсем не исправляет. У меня настолько просто крышу снесло, что я на свободе ходил и никого, ничего не боялся, я себя считал бессмертным, вот реально, потому что я выжил после этого всего. Ни одна наша исправительная система не работает. Я после второго раза взялся за ум, потому что моя жена забеременела — перед тем, как меня второй раз посадили. И когда я освободился, мне было ради чего на воле оставаться.

Работаю на одном месте уже девять лет, но руководству о судимости не говорил, а они не пробивали. Хотя многие из-за судимости не могут долго никуда устроиться.

Цитата дня:
Каково жить с наркозависимым ребенком?

Такие дела поговорили с родителями наркозависимых детей о том, через какой ад им пришлось пройти. ВОС публикует один из рассказов.

Отпустить с любовью, «Такие дела»

Марина, инженер

Дочку я растила одна. Мы с ней жили вдвоем — общались, как две лучшие подруги. Могли смеяться и дурачиться по полночи. Когда Кате исполнилось четырнадцать, случилось что-то непоправимое. У нее появились подружки-гопницы. Они куда-то уезжали вечерами. Куда, я не знала, контакт был потерян. Но я успокаивала себя: у Кати переходный возраст, это проходит. Как-то я нашла у нее в вещах травку. Спросила:

— Откуда у тебя это?

— Это не мое — на продажу. Ты даешь мне мало карманных денег!

Я опять себя убеждала: молодое поколение — оно все такое.

Катя прилично закончила школу, поступила в вуз, защитила диплом и устроилась на хорошую работу — возглавила питерское представительство московской турфирмы.

Что ж, думала я, дочка выросла. Отношения у нас, конечно, не очень. Но главные опасности явно миновали.

Дочь много работала, но я не знала, куда она ходит и с кем проводит время.

Однажды Катя пришла домой, и ее всю ночь рвало. Она сказала, мол, сходила с друзьями в ресторан и съела там что-то несвежее.

Меня мучили самые страшные подозрения, но Катя все отрицала. А потом правда стала очевидна. Я обратилась к наркологу. Он сказал, что дочь, возможно, принимает инъекционные наркотики…

К следующему «специалисту» я пришла уже с дочерью. Я — в слезах. Катя — в отрицании болезни. Там нам с презрением сказали, что дочка «недоторченная» и пусть идет торчать дальше…

Дома я орала, скандалила, чего-то требовала от Кати. На людях старательно скрывала свою беду.

Я превратилась в охотника за информацией. Как-то по радио я услышала про организацию «АЗАРИЯ» и пришла туда на первичный прием. Мне дали адреса групп для созависимых, расписание лекций, на которых родственникам наркоманов рассказывали о том, как себя вести со страдающими этой болезнью.

Теперь после работы я шла не домой — на каждый день у меня было намечено мероприятие. Мне кажется, на обучающую литературу я тратила денег больше, чем дочка на наркотики.

Мне говорили: я должна отпустить Катю. Перестать ее контролировать. Пусть идет своим путем: наркоман не начнет выздоравливать, пока не достигнет дна. И у каждого оно свое. К сожалению, дно некоторых — это смерть. Задача родных — оставить наркомана в покое и дать ему достичь этого самого дна. Да, это риск. Но нет другого пути к выздоровлению. А родной человек наркомана тем временем должен идти своим путем, не лишая себя радостей жизни.

Первые два года я устраивала скандалы на этих лекциях и семинарах. Убеждала себя и окружающих в том, что мой случай — особый. У меня особенная дочь и необычная история. Но на самом деле это был классический случай, прямо из учебника.

Помню, на первом собрании группы созависимых я оторопела: они все что —деревянные? У них же дети гибнут! Как можно смеяться и улыбаться! Я пыталась доказать, в первую очередь, себе, что наркомания — это форма распущенности, а не болезнь.

А потом мне поставили диагноз: рак. После операции я поняла: мое состояние губит нас обеих: и меня, и Катю.

И я стала слушать то, что мне говорили. Я поняла, что значит «отпустить с любовью». Я перестала скандалить и контролировать Катю. Я не искала ее, даже когда она исчезла из дома. Я научилась отделять дочь от ее болезни.

Каждая из нас шла своим путем. Я даже обрадовалась, когда Катя потеряла работу — теперь у нее должны были возникнуть трудности с деньгами на наркотики.

Дочь то пропадала неделями, то появлялась. Как-то раз вместе с ней из дома пропали все ценные вещи. Я написала заявление в милицию и положила на стол в кухне. Сказала, что в следующий раз я его отнесу.

Я понимала, что могу потерять дочь, но знала и то, что эмоциональная независимость — единственный выход для меня.

И однажды дочь пришла домой — страшная, худая, изможденная. И сказала, что хочет лечиться: не может так жить дальше.

Мне удалось достать путевку в хороший реабилитационный центр для наркозависимых. Этой одной реабилитации Кате хватило, чтобы войти в стойкую ремиссию. В центре она познакомилась со своим будущим мужем. Они оба давно не принимают наркотики. У них двое сыновей.

Ольга Ильина, психолог Региональной благотворительной общественной организации «АЗАРИЯ»:

Чем больше родственники контролируют наркомана или алкоголика, тем меньше у него шансов «дойти до дна» — прийти к мысли о необходимости лечения. Одна из характеристик зависимости — отсутствие чувства ответственности за свои поступки. Поэтому нужно «отпустить» контроль, оставить зависимого наедине со всеми последствиями его заболевания: долгами, проблемами с законом, бытовыми проблемами, проблемами со здоровьем и т. д. Пока родственники решают проблемы зависимого, ответственность за последствия заболевания несут они. Зависимый это очень хорошо чувствует, у него нет причин бросить «колоться» или пить. Лишь когда заболевший сам сталкивается с «результатами» своей «деятельности», он может захотеть выздоравливать.

Цитата дня:
Что изменилось в школах за 20 лет?

Несмотря на то, что российское образование пребывает в кризисе, каждый год в школах и университетах появляются новые правила. Издание «Мел» подготовило гид для родителей будущих первоклассников, а ВОС цитирует отрывок про шесть заметных перемен, которые произошли в российских школах за последние 20 лет.

Что изменилось в российской школе за 20 лет?, «Мел»

Новые предметы

Было: в начальной школе — труд, природоведение, две физкультуры в неделю.

Стало: труд стал называться технологией. Вместо природоведения появился окружающий мир. Изучать теперь приходится не только природу, но и такие вещи, как историю велосипеда, типы жилых построек в городе и селе, герб своего региона, противопожарную безопасность, а также почему-то патриотический подвиг Минина и Пожарского. Кроме того, появился такой предмет, как основы светской этики (либо какой-нибудь из религий: в «еврейской» школе это будет, очевидно, иудаизм).

Деньги

Было: условно бесплатное школьное образование, включая группы продлённого дня в начальной школе, учебники в библиотеке.

Стало: многое в школе теперь оплачивают родители. Вот самые частые статьи расходов: платная продлёнка, закупка учебников, тетрадей, материалов для ИЗО и уроков технологии, сборы на охрану, пошив школьной формы, организация праздников, экскурсий, дополнительных лекций, покупка подарков для детей на дни рождения, украшение класса.

Платные завтраки и обеды

Было: бесплатные школьные завтраки и обеды.

Стало: вынесем в отдельный пункт, потому что это важно. Завтраки стали платными наполовину, а обеды существенно подорожали. Форма оплаты в разных школах разная — от специальных карточек, на которые родители кладут деньги, до квитанций и наличных.

Электронные дневники

Было: бумажный дневник, куда учитель выставлял оценки, одновременно вписывая их в школьный журнал. Впрочем, часто учителя, особенно в средней школе, не заполняли дневники сразу, а в конце четверти вклеивали бумажки с перечнем оценок по каждому предмету. Домашние задания в дневник ученик записывал сам.

Стало: электронный дневник, который можно посмотреть с компьютера или телефона. Инструмент родительского контроля над несамостоятельными отпрысками, позволяющий увидеть и отметки, и что задано на дом.

Гаджеты

Было: в начале 90-х — игра «Тетрис», в конце — тамагочи. Только на переменах и контрабандой.

Стало: у многих учеников с первого класса есть планшеты и неплохие телефоны со множеством функций. На них можно играть в разные игры и общаться в соцсетях. Своя культура общения в соцсетях сложилась у подростков, гармонично (или не очень) дополняя офлайн-тусовку на переменах и после уроков. Присутствие интернета в телефоне позволяет в нужный момент посмотреть или посчитать ответ на учебный вопрос. Во многих школах пользование гаджетами в учебное время запрещено, а на экзамены их нельзя даже приносить. Но будьте готовы к тому, что если ваш ребёнок пошёл в первый класс без смартфона в кармане, насмотревшись на одноклассников, дома он закатит вам истерику.

«Оказание образовательных услуг»

Было: школа считалась дополнением семьи в части воспитания, прививания различных навыков и ценностей, таких как умение сотрудничать и так далее. Школа также имела миссию «ликвидации безграмотности»: педагог считался неофициально ответственным за то, чтобы все его ученики получили как можно больше знаний.

Стало: современная школа занимается конкретно оказанием образовательных услуг. За результат этих услуг она не несёт никакой ответственности — ни формальной, ни «репутационной». Эта ответственность полностью возложена на ученика и его родителей. А потому ничего нельзя пускать на самотёк.

Цитата дня:
Чемпионат по компьютерному многоборью среди пенсионеров

В Новосибирске прошел VI Всероссийский чемпионат по компьютерному многоборью среди пенсионеров. Самиздат «Батенька, да вы трансформер» выпустил отчетный материал об этом странном мероприятии, цитату из которого публикует ВОС.

Киберликбез. Как из пенсионеров делают ревнителей онлайн-благочестия, «Батенька, да вы трансформер» 

На тринадцатом этаже Новосибирского Технопарка, где переход со стеклянным полом соединяет оранжевые башни, нависающие над панельным микрорайоном «Щ», висит большой экран с виртуальными часами и стоят несколько рядов компьютеров. Между столами лежат сетевые фильтры на сотню розеток длиной в несколько метров. Около стеклянной стены, разделённой косыми алюминиевыми балками, накрыты столы, огороженные красной бархатной ленточкой.

— Я очень люблю Россию, я сама российская, — говорит Ирина Котарская из Польши, женщина с удлинённым каре и в прямоугольных очках в кружевной металлической оправе. — Я пользуюсь «Моим Миром», чисто для информации, общаюсь в Facebook на интересные мне темы. А ещё я читаю новости, но только на сайте «Первого канала».

Начинается первый тур чемпионата, во время которого пенсионеры должны показать умение работать с порталом государственных услуг. Огромные виртуальные часы начинают обратный отсчёт — тридцать минут на то, чтобы оценить качество питьевой воды в Новосибирской области и найти информацию об управляющей компании. Один за другим пенсионеры поднимают руки и зовут на помощь волонтёров: вот у участницы из Марий-Эл в национальном костюме из монет не ищется в реестре нужный адрес, вот то же самое происходит у участника из Израиля и ещё у пары десятков человек.

Во втором туре пенсионеры должны найти автора и название картины с помощью «Яндекса» (ну не Google же!). Это получается не у всех: кто-то вместо того, чтобы использовать поиск по картинке, начинает вручную просматривать все картины, которые находит по запросу «Пейзажи русских художников». Ещё тридцать минут напряжённой работы, и организаторы объявляют перерыв. Охранник убирает ленточку, разъединяющую пирожки и пенсионеров.

Владимир Пресняков из Рязанской области носит тёмные очки, у него глубокий шрам на лице и редкие седые волосы. Он и его жена, тоже участница чемпионата, проехали три с половиной тысячи километров на машине без остановки, сменяя друг друга за рулём, чтобы добраться до чемпионата. В первом туре в реестре поставщиков информации на портале госуслуг он, как и ещё пара десятков человек, не мог найти, какая управляющая компания обслуживает дом номер два в переулке Римского-Корсакова. Владимир сделал скриншот пустой поисковой выдачи, загрузил его в файл с ответами и написал рядом крупными буквами «БРАУЗЕР МЕНЯТЬ ПРИНЦИПИАЛЬНО НЕ БУДУ!».

— У меня претензии к создателям портала госуслуг! — возмущается Владимир Пресняков, — он глючит безбожно: поиск не работает, какие-то особенные символы надо вводить, релевантности нету, выборки по словам нету!

— Ой, извините! Пойдём поедим! — пытается прервать его жена.

— Это настолько сыромятина! — продолжает Владимир. — И она сделана, чтобы показать, что госуслуги работают, а на самом деле ни один пенсионер в этом не разберётся. Чтобы получить большинство услуг, там надо вводить СНИЛС, паспортные данные, а кто даёт гарантию, что всё это не взломают?

— Все уже всё поняли, пойдём!

— Ни один антивирус, ни один файрвол, даже Касперский не дадут этой гарантии! Только Конституцией эти данные защищены! А они говорят, если ты нам все свои данные не отдашь, голышом не выйдешь, ничего не получишь!

На церемонии закрытия Владимиру Преснякову хотели вручить награду, но он не пришёл. Пакет с подарками и грамоту забрала жена.

Начинается третий тур, который должен проверить, насколько пенсионеры владеют правилами безопасного использования интернета. Волонтёры раздают участникам листы с заданиями, на которых написано, в какую папку нужно зайти.

— А можно задания по информационной безопасности посмотреть? — спрашиваю у мужчины в сером пиджаке и огромных квадратных очках в роговой оправе.

— Да, конечно, — отвечает мужчина.

— Нет! — обрывает его девушка-волонтёр. — Вы кто? Пресса? Выйдите отсюда!

В проходе толпятся люди в красных майках с надписью «МТС». Через минуту они встанут за спинами у пенсионеров в ряд и будут следить, как те, пока ещё неискушённые пользователи планшетов, попытаются найти что-то в «Яндексе», не попадая по нужным буквам на виртуальной клавиатуре, а потом сделают селфи и уедут отдыхать.

— Мы в 2011 году, в период президентства любителя гаджетов Медведева, организовывали встречу тогдашнего премьера Путина с пенсионерами, — говорит организатор чемпионата, допивая кофе. — Естественно, там все были наши, из Союза пенсионеров. Так вот, в список вопросов мы включили что-то вроде «Владимир Владимирович, вы на тракторе ездили, за амфорами ныряли, со стерхами летали! Когда же мы вас за компьютером увидим?». Позвонили из Администрации Президента и сказали, что не надо это спрашивать, не любит он компьютеры.

Цитата дня:
Что происходит с людьми в период от 20 до 30 лет?

Как ни парадоксально, но если верить многочисленным исследованиям, после 20-ти жить становится легче. T&P опубликовали отрывок книги американского психолога Мэг Джей «Важные годы». ВОС цитирует описание происходящих с человеком процессов, которые имеют место после 20-ти лет.

Время действовать: что происходит с людьми в период от 20 до 30 лет, T&P

По утверждению психологов, в возрасте от двадцати до тридцати лет положительные изменения личности происходят благодаря способности «продолжать жить и двигаться дальше». Попытки избежать взрослой жизни не помогут почувствовать себя лучше; это может произойти только благодаря инвестициям во взрослую жизнь. Двадцать с лишним лет — это период, когда мы переходим от учебы к работе, от случайных связей к настоящим отношениям или, как в случае Сэма, от ночевок на чужих диванах к своей квартире. Большинство подобных перемен требует, чтобы мы взяли на себя взрослые обязательства (перед руководителями, партнерами, арендодателями, соседями по комнате). Эти обязательства коренным образом меняют как наше положение в обществе, так и то, кто мы есть на самом деле. Инвестиции в любовь и работу запускают процесс созревания личности. Статус сотрудника компании или успешного партнера способствует ее трансформации, а постоянное проживание на одном месте помогает вести более размеренный образ жизни. Напротив, юноши и девушки двадцати с лишним лет, которые не стремятся жить полной жизнью и двигаться дальше, испытывают такие чувства, как подавленность, гнев и отчужденность.

Существует множество способов взять на себя такие обязательства перед окружающим миром. В двадцать с лишним лет порой приходится мириться с тем, что означает быть остепенившимся или успешным. Большая любовь или работа, которой вы будете гордиться, — такая цель может показаться труднодостижимой, но мы становимся счастливее, просто двигаясь в этом направлении. Молодым людям после двадцати, которые добиваются пусть незначительных, но успехов в работе или более-менее устойчивого финансового положения, в большей степени свойственны такие качества, как уверенность в себе, позитивный настрой и ответственность. Уже само наличие целей способно сделать нас счастливее и увереннее в себе — как сейчас, так и впоследствии. Во время одного из исследований, объектом которого стали молодые люди с момента окончания колледжа и до тридцати с лишним лет, было установлено, что активная постановка целей в возрасте от двадцати до тридцати лет способствует повышению целеустремленности, мастерства, умения действовать и благосостояния в возрасте от тридцати до сорока лет]. Наши цели показывают, кто мы есть и кем хотим стать. Они говорят о том, как мы организуем свою жизнь. Цели называют структурными элементами личности взрослого человека, поэтому стоит обратить особое внимание на следующее: цели, которые вы ставите перед собой сейчас, определяют то, кем вы будете в возрасте от тридцати до сорока лет и старше.

Обязательства перед другими людьми вне работы тоже способствуют переменам и благополучию. По результатам исследований, которые проводились в США и Европе, было установлено, что формирование устойчивых отношений помогает молодым людям двадцати с лишним лет чувствовать себя увереннее и ответственнее, независимо от того, будут ли эти отношения развиваться или нет. Устойчивые отношения снижают уровень социальной тревоги и подавленности, поскольку позволяют нам чувствовать себя менее одинокими и дают возможность отработать навыки межличностного общения. Мы учимся управлять эмоциями и решать конфликты. Отношения с возлюбленными помогают нам найти новые способы подготовиться к жизни в мире взрослых. А в те дни, когда нам становится действительно трудно пережить происходящее, они могут стать источником уверенности и более надежным убежищем, чем то, которое мы можем найти у своих родителей.

Хотя средства массовой информации превозносят холостяцкую жизнь, на самом деле мало приятного в том, чтобы остаться одному в двадцать с лишним лет. В ходе исследования, в рамках которого анализировалась жизнь молодых людей в период от немногим более двадцати до почти тридцати лет, выяснилось, что 80 процентов одиночек (юношей и девушек, которые ходили на свидания и заводили случайные связи, но не брали на себя серьезных обязательств) недовольны такой жизнью и только 10 процентов действительно не хотят иметь партнеров. Постоянное отсутствие пары способно губительно сказаться на жизни мужчин, поскольку у тех, кто ведет одинокий образ жизни в двадцать с лишним лет, к тридцати годам существенно падает самооценка.

Цитата дня:
Почему нельзя верить соцопросам

Esquire опубликовал материал, в котором социолог Кирилл Калинин объясняет, почему люди зачастую врут, когда участвуют в соцопросах.

Почему соцопросам нельзя верить, Esquire

Когда человек общается с социологом, он нередко стремится представить себя в наиболее выгодном свете — то есть ответить именно так, как, по его мнению, от него ждут. Если его окружающие положительно воспринимают те или иные действия властей, респондент склонен примкнуть к этим оценкам, а в случае очевидного социального табу он скорее попытается скрыть истинное мнение. Именно поэтому замеры по чувствительным вопросам (о материальном благосостоянии, сексуальном поведении, употреблении наркотиков или голосовании на выборах), как правило, дают завышенные оценки по ответам, которые социально одобряемы, и наоборот. К примеру, множество исследований сексуального поведения показывают, что вопреки логике среднее число сексуальных партнеров у мужчин и женщин не является равным. Как правило, среди мужчин оно завышается в разы, а у женщин, напротив, занижается. Это связано с тем, что женщины испытывают неловкость при упоминании большого числа сексуальных партнеров, а мужчины боятся признаться в своем скромном опыте. Механизм социального одобрения искажает также результаты опросов, посвященных социально-политической тематике. В 1970-х годах немецкий политолог Элизабет Ноэль-Нойман предложила теорию спирали молчания. Согласно ей, средства массовой информации, особенно с однообразным идеологическим содержанием, способствуют возникновению в обществе доминантного мнения, то есть одобряемого большинством, а потому более предпочтительного. Индивид, относящийся к меньшинству и нуждающийся во внешнем одобрении, из-за страха перед социальной изоляцией будет стараться замолчать свою позицию, тогда как находящийся в большинстве, напротив, стремится ее выразить публично. В каком-то смысле российские государственные СМИ действуют по схожему сценарию, старательно культивируя мнение большинства в ущерб альтернативным точкам зрения. Соцопросы, в свою очередь, демонстрируют, как именно это доминантное мнение должно выглядеть. В результате чем реже озвучивается непопулярная точка зрения, тем меньше остается людей, готовых поддерживать ее публично, и тем сложнее им это сделать. Спираль молчания раскручивается до тех пор, пока меньшинство окончательно не замолкнет.

Стоит оговориться, что теория Ноэль-Нойман описывает авторитарные режимы, и ее часто критикуют за слабую эмпирическую базу. Однако сами по себе эффекты социального одобрения в политических вопросах повсеместны. Взять хотя бы феномен Дональда Трампа, известного грубыми выходками и радикальными заявлениями, идущими вразрез с американскими нормами политкорректности: в интернет-опросах Трамп набирает порядка 38%, а при личном интервьюировании этот процент опускается до 32. Кроме того, в США известен так называемый эффект Брэдли: на выборах с участием темнокожего кандидата респонденты, придерживаясь политкорректности, были склонны заявлять о его поддержке, однако в реальности голосовали за белокожего. Наконец, фактору социального одобрения может быть подвержено само голосование на участках. Государственная символика и помпезность обстановки внушают избирателю идею о временном попадании в лоно государственной машины, побуждая его голосовать за кандидата или партию власти вопреки внутренним политическим установкам.

У социологов есть множество инструментов, которые позволяют снизить воздействие социального одобрения на ответы респондентов. Прежде всего, можно использовать техники, обеспечивающие максимальную анонимность при ответе на чувствительные вопросы. Представим, что необходимо оценить выраженность бытового насилия среди группы мужчин, собравшихся в комнате. Скорее всего, мало кто откликнется на прямую просьбу поднять руку. Однако если попросить каждого из участников сначала втайне подбросить монетку, а затем поднять руку только в двух случаях — если выпал «орел» или если в семье имеются случаи бытового насилия, — то их будет гораздо больше. Допустим, из 100 мужчин 58 подняли руки. Поскольку вероятность выпадения «орла» или «решки» составляет приблизительно 0,5 — это классический пример случайного процесса с равновероятным исходом: мы изначально знаем, что 50% мужчин подняли свои руки по воле случая, а оставшиеся 8% ответили на вопрос утвердительно. Принимая во внимание, что речь идет о двух группах, доля мужчин, применяющих бытовое насилие, составляет 16%.

Еще одна техника, которая особенно полюбилась российским опросным организациям, — списочный эксперимент. Респондентам дают список из четырех или пяти высказываний с просьбой посчитать количество тех, с которыми они согласны, и выдать в качестве ответа общее число. При этом одной половине респондентов дается список, например, из четырех нейтральных высказываний, а другой половине — содержащий одно чувствительное. В марте 2015 года мы провели такое исследование с «Левада-центром»: открыто высказались за введение российских войск на Украину 27%, однако списочный эксперимент выявил почти нулевой процент согласных с этой мерой. Кстати, вместе с «Левада-центром» и ВЦИОМ мы также проводили эксперименты с изменением формулировок вопросов. Когда респондентам задавали вопрос о присоединении Крыма и при этом упоминали падение уровня благосостояния из-за санкций, то процент поддерживающих присоединение в среднем падал на 10 пунктов. А вот при ответе на вопрос о поддержке Владимира Путина с упоминанием санкций и их последствий рейтинг президента опускался лишь на 5.

Таким образом, данные социологических опросов не следует воспринимать буквально. Их нужно уметь прочитывать. Последний пример: в январе 2016 года, когда мы вместе с ВЦИОМ проводили исследование протестного потенциала, 32% россиян открыто заявили о своей готовности принять участие в массовых акциях «против падения уровня жизни, несправедливых действий властей, в защиту своих прав и свобод». При этом мои эксперименты, нейтрализующие фактор социального одобрения, показали, что заявленное участие респондентов может быть на 10% выше.